Подземного, разумеется, но от этого не ставшего менее привлекательным.
– Дымом пахнет, – сбрасывая надоевший кокон, произнес Рад и обернулся к магу, обессиленно лежавшему возле большого валуна.
– Это гномий поселок, – утомленно отозвался тот и нехотя признался: – А я пуст, как барабан. Даже непривычно как-то. Все амулеты и артефакты выкачал и с самых сильных твоих – тоже забрал. Иначе не дотянул бы досюда.
– Идти не сможешь? – тут же сообразил, к чему этот разговор, ведьмак.
– Чуть отдохну, зелья выпью и пойдем. Вот на светильник и еду магии не хватит. Никогда не думал, что можно за полночи истратить три сотни накопителей, обычно мне одного хватает, чтобы выкорчевать рощицу и построить пару домов.
– Сними с моих амулетов, осталось же?
– Нельзя. Там очень мало, и только в защитных, – отказался дракон и удрученно признался: – Меня в случае чего шкура защитит.
– А меня обаяние, – с нарочитой легкомысленностью усмехнулся Дирард и уверенно заявил: – Тогда давай свое зелье и отправляемся прямо сейчас. Я тебя повезу, судя по запаху, до гномьих жилищ не так далеко.
Магистр возражать не стал, но, доставая флакончики, хмуро предупредил:
– Коротышки на всякий случай ставят на подходе к своим домам ловушки, и мостки у них тоже с секретами.
– Самое главное, держись крепче, а ходить по гномьим выработкам я умею. Фанья водила в Ардаге к старым знакомым, сестер Тишины они уважают.
Рад выпил отмеренное зелье и, встряхнувшись, опустился уже на четыре лапы. Хотя так кажется только со стороны, на самом деле ни один маг, наделенный даром создавать кокон, никогда не бегает на четвереньках, как годовалый малыш. Неудобно это и непривычно, да и обзор намного хуже. Передняя пара лап оборотня – это ложные конечности, движущиеся согласованно с ногами. Своеобразный магический дар кокона, в котором маг, принимающий снаружи облик зверя, передвигается, наклоняясь вперед намного сильнее, чем обычно. Его скрытые коконом руки в это время готовы к бою, и, нападая на противника, оборотень разит врагов именно ими, а не призрачными клыками.
Иридос прекрасно знал эти тонкости и, оказавшись на спине напарника, примотал себя к нему снятой с пояса прочной веревкой. Как выяснилось, зря он бурчал на плато про «лишний груз», навешивая на себя снаряжение, амулеты и фляжки с питьем. Хотя брать еду категорически отказался, она у него получалась даже в абсолютно пустом помещении. Лишь бы энергии хватало.
А вот теперь магии не было, и ведьмак начал догадываться, почему командир даже не попытался спорить с его предложением. Значит, тоже считает, что нужно спешить и двигаться вперед, пока хоть один из них в силах переставлять ноги.
Кокон кроме дополнительной пары лап давал и прочие преимущества, такие как острый нюх, слух и зрение, позволяющие рассмотреть предметы даже в полной темноте. Хотя и очень смутно. Однако совсем без света напарники не остались. Заключенный в небольшой шарик клок ведьминого мха позволял на привалах обходиться без огня, но в пути был абсолютно бесполезен, и чтобы не прозевать коварные выступы или трещины, Раду пришлось пить зелье ночного зрения, точно зная, чем придется расплачиваться за наступивший в пещере мутный рассвет.
Но об этом он старался не думать, спеша добраться до поселка гномов, пока не закончилось действие снадобий. Два раза за один день их лучше не пить, воздействие окажется слабее, а последствия – неизмеримо тяжелее.
Одно радовало: дорога оказалась удобной. Гномы, верные своей привычке содержать в порядке все окрестные проходы, выработки и пещеры, буквально вымели тропки и мостики, оставив повсюду указатели и условные обозначения. Разумеется, непосвященным они ничего не говорили, но Рад благодаря Фанье хорошо знал язык камней и веревочек. Воспоминание о наставнице повлекло за собой другие образы, и ведьмак поспешил задвинуть эти мысли подальше. Не время сейчас думать о тех, рядом с кем все равно невозможно оказаться. Теперь главное – спасти рабов и не застрять здесь самим, гномы при всей своей рассудительности и изобретательности в некоторых вопросах на удивление упорные и несговорчивые существа.
Вот о них он и думал, упорно бредя по тоннелям и перебираясь по веревочным мосткам, проползая под низко нависающими глыбами и протискиваясь в узкие щели, рассчитанные только на коротышек.
Маг, в первое время изредка подбрасывающий подсказки, последние два часа молчал, и Рад не раз встревоженно приостанавливался, прислушиваясь к его тихому дыханию. Посмотреть, спит напарник или в обмороке, зверь не мог, для этого нужно было снять кокон и распутать веревку, чего он никак не имел права делать. Если Иридос все же без сознания, то Раду никогда не удастся еще раз загрузить его на спину и привязать.
Он и сам уже неимоверно устал и переставлял лапы больше из привычки никогда не отступать, чем от упорства. В мыслях теперь были только еда и какой-нибудь клок соломы, чтобы сгрузить на него все тяжелевшее тело напарника. О воде он не мечтал, несколько раз пришлось переходить вброд мелкие ручейки и лужицы, и Рад вдоволь, с запасом напился. Ему еще неслыханно повезло, что не встретилось ни одной приготовленной для незваных гостей ловушки, очевидно, гномы были абсолютно уверены в безопасности выработок и пещер, расположенных с западной стороны подземного поселка.
Вымотанный, с потемневшей и свалявшейся от пыли шерстью, некогда белоснежный зверь тяжело брел по мостку, предвкушая близость еды и тепла. Он уже чуял на расстоянии всего пары сотен шагов дым очагов и запах жареных грибов, любимой пищи самых бедных гномьих семей, и был почти уверен в благополучном завершении своего нелегкого пути. Но, видимо, слишком понадеялся на собственную везучесть и благосклонность судьбы и ослабил бдительность.
Уже почти перейдя мосток, зверь вдруг поскользнулся на замшелом камне и в тот же миг не почувствовал под ногой опоры. Вторая нога не удержалась на качнувшемся мостке и слетела с узкой дощечки. Оборотень успел лишь резко бросить тело вперед, плашмя падая грудью на камень неширокой площадки, к которой и пробирался. С неистовостью обреченного вцепился пальцами с почти реальными когтями в сырую скалу и, накрепко вжавшись в нее всем телом, попытался подтянуть выше себя и напарника.
Тщетно: тяжелая ноша, безвольно обвисшая в ослабевших веревках, упрямо тянула назад, не давая ни малейшей возможности занести на камень колено. Передние лапы, так верно служившие во время перехода, теперь безуспешно цеплялись когтями за вытертый гномьими подошвами камень, в котором не нашлось ни малейшей трещинки или уступа. Попытавшись выбраться резким рывком, зверь едва не сорвался в глубокую расщелину и замер, экономя последние силы.
Несколько секунд он просто отдыхал, выравнивая дыхание и не обращая внимания на затекающие пальцы, точно зная: ради поиска единственно верного решения нужно немного успокоиться и хоть на миг глянуть на ситуацию со стороны. О том, чтобы отпустить руки и спрыгнуть вниз, Рад старался пока не думать, это самый последний и самый нежелательный выход. Пробираясь по мостку, зверь хорошо рассмотрел торчащие внизу острые камни, возможно, даже сброшенные отсюда гномами при устройстве переправы.
И сейчас отчетливо понимал: даже если он постарается изогнуться в прыжке, чтобы опуститься на лапы, то вряд ли обойдется без ушибов и переломов. Если, разумеется, не разобьется насмерть, несмотря на кокон. Он ведь не воздушный щит, какие создает Иридос, и полностью защитить не сможет. А кроме того, позже его неизбежно придется снять, иначе не удастся отвязать дракона, которому в этой ситуации наверняка достанется намного больше. Судя по бледным рукам, обессиленно болтавшимся возле шеи зверя, энергию из своей необычной шкуры Ир тоже выцедил досуха, хотя напарнику в этом и не признался.
И как теперь ни крути, у Рада остается только два более-менее действенных выхода: постараться рассвирепеть так сильно, чтобы пробудить в себе особую способность, «ярость берсерка», которая на несколько секунд или, если повезет, минут даст почти неограниченные силы. Либо вцепиться в камень тропы покрепче и завыть, пытаясь призвать на помощь коротышек.
И невозможно сказать наверняка, какой способ вернее, ведь после вспышки ярости Рад на некоторое время останется почти без кокона и будет беззащитнее молочного щенка. А коротышки вообще непредсказуемы, и вместо помощи вполне могут сбросить незнакомых оборотней в поток из боязни ссоры с чернокнижниками. Или и того хуже: чтобы заслужить какие-нибудь поблажки, приведут ведьму с пособниками.
«Вот на них и нужно злиться», – сообразил оборотень, расслышав тихий скрип собственных клыков и почувствовав, как медленно и неуклонно сползает с камня вниз. Он припомнил холодный, бесчувственный взгляд надзирательницы, затаенную издевку в казавшихся тогда обыденными словах, жестокую проверку в провале, куда ведьма отправила пленников, несколько дней не получавших ни крошки. Представил, будто в той вонючей клетке оказались не они с Иридосом, умышленно попавшиеся людям чернокнижников на тайной тропке, ведущей в обход крепости Салмейт, а кто-то из его стаи. Парочка молодых парней, не имеющих ни особых способностей вожака Зеленодола, ни связки защитных амулетов, выданных Раду магистрами плато.
Очень скоро он как наяву видел тоску их затравленных взглядов, обреченно опущенные плечи и скорбно стиснутые губы. Оборотни – народ сообразительный и сразу понимают, откуда можно сбежать, а где не стоит и надеяться на удачу.
Жаркая ярость ключом вскипела в груди, вызывая низкий, грозный рык и застилая взор алой пеленой, тело напружинилось от внезапного прилива нечеловеческой мощи, и вцепившиеся в камень лапы легко забросили оборотня вместе с наездником на вожделенную тропу. Останавливаться он не стал даже на миг, сразу же сорвался в сумасшедший бег, стремясь, пока не кончилось мнимое всемогущество, уйти от неудачного места как можно дальше. Ему удалось пройти большую часть оставшегося пути до поселка, однако с каждым шагом усталость наваливалась все быстрее, и под конец зверь передвигался почти ползком. Он уже ощущал целый букет запахов, вернее доносчика выдававший живущий полной жизнью посе