Но еще сильнее жгла ведьмака тревога за Иридоса, которого чернокнижники не могли не считать самым заклятым врагом. Он ведь не впервые нарушил их планы, еще девять лет назад заставив отступать на Идрийс, как бешеных зверей. Как выяснилось, тайные убежища у них были приготовлены заранее, но совсем уходить с материка черные алхимики не собирались никогда. Все эти мысли пронеслись в разуме ведьмака светлой молнией, и единственно возможное, пусть и неправильное, решение созрело так же мгновенно.
Кокон оборотня стремительно окутывал Рада, пока он мчался на врагов, второй раз за сутки вызывая в себе сумасшедшую ярость. И теперь она пробудилась в нем почти мгновенно.
Несколько раскаленных угольков прожгло снова белоснежную шерсть, когда зверь стрелой пролетел сквозь рой, но боли он не почуял. Зато ринулся вперед еще быстрее, не давая чернокнижнику времени приготовить новую ловушку или боевой амулет. Между истинными магами и теми, кто использует энергию, заучив порядок активации амулетов, есть лишь одна, но очень существенная разница. У чернокнижников по сравнению с магистрами, отдающими приказы своей силе мысленно, на все действия уходит намного больше времени.
О том, что надзирателей двое, оборотень догадался по запаху и короткому, загадочному приказу, донесшемуся из ниши, но отступать и не подумал. Как ураган ворвался в крохотный грот и, выхватив верный клинок, смазанный сильным парализующим зельем, принялся щедро раздавать точные удары, стараясь, чтобы больше досталось рослому, мускулистому мечнику, пытавшемуся сразить юркого зверя впечатляюще увесистым оружием.
И не из-за того, что Дирард считал его главным в этой паре, – наоборот. Командиром здесь явно был худощавый, черноволосый дроу, увешанный всевозможными амулетами. Но тому хватило нескольких легких царапин по щекам, чтобы начать неуклонно оседать на пол. А на мечника, разгоряченного боем, даже особые, сваренные Вирденсом снадобья действовали далеко не так быстро, как должны были.
– Рад, назад! – уверенно скомандовал вдруг напарник, и ведьмак, едва услыхав знакомый голос, покорно метнулся прочь.
Но тут же, почувствовав толчок в спину и расслышав грозный грохот, неверяще оглянулся и потрясенно застыл, разглядывая кучу осыпающихся камней, заперших парализованных врагов в западне.
– Зачем? – спросил Рад, сбрасывая поредевший кокон, и направился к чуть приподнявшемуся на локте магистру.
– Чтобы не сумели подать сигнал о помощи, – сурово и уверенно заявил Иридос и требовательно уставился на лежавшего ничком старосту, еще прикрывающего голову руками: – Вставай, Тробер, я знаю, что у тебя не было выбора. Это мы не догадывались, насколько они хитры и подозрительны, не поскупились даже на наемников, которые постоянно держали вас под присмотром.
– Если бы только это… – убито выдохнул гном, поднимаясь с камня и отряхивая неказистую одежку.
– Могу представить. Поэтому нужно спешить, пока мы их опережаем. Быстро соберите все магические вещицы, и сначала снимай свои амулеты. И твои помощники пусть поторопятся. А заодно собирайте все самое ценное и еду на два-три дня, да не таскайте муку и грибы. Огонь сейчас лучше не разжигать. Только теплые вещи, солонину и сухие запасы. И уходите в самые надежные убежища, имеющие наружу тайный выход. Но в северное ущелье, где стоит похожий на птицу камень, не суйтесь, там черные понаставили мерзких ловушек.
Услыхав эту новость, внимательно слушавшие магистра коротышки призадумались и уважительно засопели. Посерьезневшие взгляды лучше всяких объяснений доказывали, что гномы никак не ожидали от жителя далекого плато магов такого точного знания северного Идрийского хребта. Однако и верить ему пока не спешили.
– Давайте уже вашу еду и прекратите сомневаться! – беззлобно прикрикнул на хозяев подземелья дракон. – Нельзя позволить чернокнижникам нас опередить, могут пострадать пленники.
– Господин Иридос… – замялся старейшина, принимая у сородича весомый сверток, – но это не наша еда.
– Какие они, оказывается, предусмотрительные, – желчно ухмыльнулся маг. – Только не знают, с кем имеют дело.
Узелок выпорхнул из рук гнома и опустился перед магистром. Секунду тот смотрел на подарок чернокнижников изучающе, потом движением брови отбросил подальше, как дохлую гадюку. И тотчас создал два больших ломтя хлеба, накрытых щедрыми пластами ветчины.
– Вам пока не предлагаю, – буркнул гномам, кивнув безмолвному напарнику на один из ломтей, и тот так же молча принял угощение.
Разбираться при гномах, откуда у Иридоса взялась энергия и почему он тянул до последнего, ведьмак не собирался.
А вот коротышки вдруг что-то резко осознали и заторопились. Поспешно стянули с себя все амулеты и обереги, высыпали в ладонь дракона и почти сразу получили назад. Потом отдали оборотням фляжки с водой и умчались, топоча, как стадо вспугнутых диких поросят.
– Доставай зелья восстановления, – обессиленно опуская голову на камень, приказал Иридос и указал взглядом на полупустую фляжку: – Лей туда из всех по полной ложке.
– Лангорис говорил… – заикнулся было Рад и смолк, сраженный тихим смешком.
– Если бы Лангорис меня сейчас увидел, то налил бы еще больше. Не волнуйся, ничего со мной не случится. А ты удивил – не каждый матерый волк может два раза за сутки вызвать «ярость берсерка».
– Значит, ты очнулся уже давно? – осуждающе сузил глаза Дирард, хотя сразу заметил, как ловко дракон увильнул от разговора о зельях.
И, наливая снадобья во фляжку, постарался капнуть немного меньше, словно случайно прикрыв флакончик рукой.
– Первый раз меня разбудил сильный поток магии, – не переставая жевать, начал неспешно объяснять Иридос. – Пробуждая ярость зверя, оборотни невольно выплескивают все запасы кокона. Часть потом собирается назад, остальное пропадает. Потому я и молчал, стараясь не мешать тебе протянуть как можно дольше. И заодно собирал всю свободную энергию, какую сумел. Разумеется, этого было маловато, и как только поток ослабел, меня упорно потянуло в сон – тело всегда стремится вернуть необходимую ему магию и ничего не тратить, пока резерв не достигнет привычного уровня. А второй раз я очнулся, когда ты снова вызвал ярость. И сразу почувствовал все эмоции: и твои, и гномов, и тех, кто прятался под амулетом отвода глаз. Пока ты к ним мчался, я постарался собрать с украшений и оружия гномов всю энергию и бросить в алхимиков ментальное «оцепенение» – единственное, чем мог достать подлецов наверняка. Оно получилось слабенькое, но сопротивляться в полную силу враги не смогли. Тем временем я стянул с их амулетов всю магию, да и до сих пор собираю остатки.
– Вот, – протянул ему фляжку ведьмак и невольно скосил глаза на кучу камней, скрывшую надзирателя с охранником. – А они там еще живы?
– Да, – хмуро буркнул маг, выпил залпом содержимое фляжки, поморщился и тихо выдохнул: – Спасибо. За все.
– О чем ты? – вдруг смутился Рад и неуклюже пошутил: – Я просто вспомнил про твое обещание вернуться к жене.
– Женщины делятся на тех, кому нужно объяснять любое свое действие, слово или намерение, даже самое пустяковое, и доказывать собственную правоту и искренность, – доев хлеб и устало прикрыв глаза, вдруг невпопад произнес дракон, – и все понимающих без слов. Этим достаточно жеста, взгляда, прикосновения. Особенно в самых личных делах. Но не стоит обманывать себя, считая такие невысказанные обещания необязательными. Они не менее незыблемы, чем прилюдный обет в храме Элторны. Каждый из нас, давая подобные безмолвные клятвы, обязан их исполнять. Нет ничего подлее и бессердечнее, чем обмануть надежды любимых женщин, разбить им сердце и жизнь. Порой из-за предрассудков или собственных надуманных запретов. И ты можешь сколько угодно сверкать на меня глазами и мечтать заткнуть мой рот вон той коркой. Теперь я твой кровный должник, а по законам оборотней это ближе, чем брат. И потому намерен помогать всем, чем смогу. Но сейчас скажу лишь о том, что знаю совершенно точно. Все люди с возрастом меняются, и умные женщины – больше остальных. Они вообще гибче, проницательнее и быстрее сверстников осознают, что в жизни по-настоящему ценно, а какие мечты изначально были по-детски наивными.
– Глупо я поступил, притащив тебя сюда, – возмущенно огрызнулся расстроенный оборотень. Напарник читал его тайные желания и сомнения, словно открытую книгу, и это было вдвойне неприятно – слышать то, о чем сам упорно старался не думать. Не забыть, нет, это невозможно, но хотя бы просто постоянно не держать в уме. – Нужно было напоить зельем и оставить в той пещере, а самому пробраться к любой трещине и послать магам сигнал тревоги.
Рад сейчас кривил душой, – никогда бы он так не поступил, – точно зная, насколько это будет неприятно не привыкшему сдаваться дракону.
– Ты бы так не сделал, – серьезно и убежденно произнес магистр. – Я ведь не сразу решился взять тебя с собой. Вначале всех расспросил и теперь знаю, с каким упорством еще парнишкой ты полночи тащил из расщелины Годренса и как позже много лет бессменно нес на своих плечах постылое бремя королевской власти. Это ваши наивные селяне верят, будто ими правит строгая и справедливая королева, но я-то – не они.
– Ну и знай себе на здоровье, – помрачнел Рад, прислушался и резко прервал слишком откровенный разговор: – Сюда гномы топают.
Мгновение помолчал и едва слышно выдохнул с горечью:
– Легко судить, когда всего не знаешь.
– Вот выберемся отсюда, тогда и поговорим, – уверенно пообещал дракон и решительно снял тщательно созданную собратьями маску простого оборотня.
Она свою роль сыграла.
Разумеется, можно было и не спешить открывать собственное лицо, но заклинание личины хоть и понемногу, но постоянно тянет энергию. А сейчас такая трата стала для Иридоса непозволительной роскошью. Дракон почти подчистую выбрал даже неприкосновенные запасы магии из всех своих артефактов вожака и главы старшего дройского дома, отлично зная, что они немедленно начнут ее возмещать из его собственной защиты. Но иначе не получилось бы замуровать врагов и наглядно убедить гномов в своей силе. А за слабым магом они никогда бы не пошли против такого подлого и жестокого противни