Тэри бегом бросилась туда, разом забыв о своих намерениях, но на пороге застыла на несколько мгновений, пытаясь рассмотреть сразу всех и понять, кого не хватает.
Первым делом сирена рассмотрела магистра Иридоса, сидевшего за столом по соседству с королевским высоким креслом, и саму Зантарию, счастливо поблескивающую еще влажными, явно от недавних слез, глазами. Потом – сидевшую по другую руку от нее Фанью и рядом с ней счастливого Майзена, а дальше Бетриссу и Дору, которую уверенно обнимал за талию Годренс. Судя по всему, сегодня соблюдать правила этикета тут никто не собирался.
– Тэри, – широко улыбнулась тихоня, заметившая сирену первой, – надеюсь, это не мы тебя разбудили? Никак не можем решить, где завтракать, здесь или в Беленгоре.
– А почему бы не пойти сразу в Карстад? – от неожиданности пошутила Тэрлина и, заметив, как сразу поскучнели взгляды присутствующих, спросила напрямик: – В столице новые неприятности? И разве нам не нужно дождаться остальных?
– Все уже здесь, – мягко пояснила ей Бетрисса, – ты проспала все самое интересное. Иридос пришел сюда ночью с ведьмами и оборотнями своей стаи и договорился с цветком. Теперь его сородичи выводят освобожденных в подвал, а магистры лечат и сразу переносят в родовой замок Шаграйна. Там они поживут под охраной магов, пока осмотрятся и спокойно решат, чем заниматься и куда идти. А мы можем несколько дней отдохнуть в Беленгоре… в столицу маги пока ходить не советуют.
– Ну да, главарь чернокнижников ведь еще на свободе, – задумчиво произнесла Тэрлина, проходя к столу, и, усевшись, добавила в наступившей тишине: – И раз маги его до сих пор не нашли, значит, он очень хорошо замаскировался под преданного королеве человека.
– Такое впечатление, – глядя на маркизу так изумленно, словно видит ее впервые, произнес дроу, – что ты была на последнем, секретном совещании магов.
– Она была рядом с цветком, – отрешенно кивнул сам себе глава дома ди Тинерд, – и это ничуть не меньше, чем совет магистров. Интересно, а были у него какие-то догадки или предположения?
– Цветок никогда не делает предположений, – кротко улыбнулась Тэри, и теперь потрясенно замерла Фанья.
Иридос смотрел на нее всего несколько секунд, потом буркнул:
– Я сейчас, – и исчез.
– Доброе утро еще раз, – появилась в дверях Октябрина в прелестном голубом платье. – А вот и мы. Тэри! Наконец-то я вижу тебя вживую! А то только записки получала!
– Мы все их получали, – бросилась к сирене Кати. – Из нее вышел настоящий командир. А где…
Герцогиня Габерд оглянулась и смолкла, с досадой прикусив губу.
– Иридос? – тотчас вмешалась Фанья, стремясь отвлечь ее от невысказанного вопроса. – Минуту назад был здесь, но вдруг сбежал. А вот где твой муж, лучше всех знает Годренс.
– Они все собирались прийти к завтраку, – развел руками дроу, на миг оторвавшись от жены, которой что-то нашептывал на ушко, прикрывшись пологом тишины, – но не могли и предположить, что вы пожелаете пить чай до рассвета.
– Не чай главное, – с очаровательной улыбкой заявила Августа и, потеснив Кати, устроилась с другой стороны от Тэри. – Нам там просто не хватало сестер. Раньше я даже не представляла, как трудно целыми днями разговаривать с несчастными, измученными жизнью людьми, смотреть в их недоверчивые, настороженные глаза, улыбаться, когда хочется заплакать от жалости. И делить лепешку на троих, зная, что каждый съел бы не меньше десятка.
– И тут же свалился бы с желудочным приступом, – кивнула Бет. – Я тоже старалась разговаривать с ними построже. Иначе не смогла бы сдержаться. А потом, когда пошли мужчины, стало легче. Их кормили, и те надзиратели, в ком осталось хоть что-то человеческое, «не замечали», что шахтеры делятся едой со всей стаей.
– Вожак у них был справедливый, – поддакнула Кати, не заметив тревожной тишины, на миг обрушившейся на столовую. – Его Дедом зовут. Мне оборотни сказали, что Бет за ним ходила.
– И когда только успели, – искренне удивилась Бетрисса.
– Так они только в твой приют приходили дружной толпой, – пояснила Августа, – а потом самые сильные шли вперед почти без остановок. Волновались за своих женщин и детей и хотели как можно скорее собственными глазами убедиться, что с ними все в порядке. А на ночевки оставались лишь одиночки и самые слабые.
– Ну и привела ты этого Деда? – с деланой небрежностью осведомилась королева, и снова все на миг замерли, кроме Кати, явно еще не слышавшей последних новостей.
– Я же рассказывала, – ринулась выручать подруг сирена, – их всех принес Иридос и ушел на плато. Кадеток из приютов должны были забрать древни, а оборотни придут самостоятельно.
– И сколько ему лет? – в упор глянула на Фанью ее величество, и все заметили, как сильно она побледнела.
– Я не спрашивала, – честно глянула ей в глаза верная телохранительница, – но он совершенно седой. И худой, как все они.
– А имя… не называл?
– Мы и без имени его сразу узнали, – подав Годренсу незаметный знак, тяжело вздохнула Бетрисса и откровенно добавила: – Взгляд точно такой же колкий, как у нашего разбойника.
– Вот как, – безжизненно произнесла Зантария и попыталась встать с кресла, но дроу и Олифания уже были рядом.
– Никуда бежать не нужно, ваше величество, – привычно уговаривал ее придворный маг. – Он уже вышел из прохода. Еще затемно. Сумел уговорить цветок. А потом уговорил Иридоса, и тот отправил Деда в замок Шаграйн, устраивать стаю.
– Вот как, – повторила королева, проглотив выданное магом зелье, и невыразительно улыбнулась: – Похвальная заботливость.
– Я говорила… – огорченно процедила Фанья и резко смолкла, оцепенев, словно увидела привидение. Но тотчас опомнилась, вырвала пальцы из руки Майзена, вскочила с кресла, сделала пару шагов навстречу седой женщине и вдруг упала перед ней на колени: – Матушка!
– Поднимись, Олифания, – мягко попросила шагнувшая к ней старая монахиня. – Я тоже очень рада тебя видеть, но падать не стану, колени больные.
Майзен, в один миг оказавшийся рядом с женой, поднял ее, попытался прижать к себе, но она отвернула залитое слезами лицо, желая видеть сейчас только одного человека.
– Я так виновна, не писала… и не сдержала клятву…
– Не могла ты писать, мне это хорошо известно, – уверенно возразила гостья. – А про клятву поговорим позже, но заранее могу сказать одно: Святая Тишина очень мудра и справедлива, и ей довольно чистосердечного желания выполнить обет.
Монахиня уверенно подтолкнула бывшую воспитанницу в руки ее мужа, по-свойски кивнула Иридосу, подвинувшему ей кресло, но прежде чем сесть, с достоинством склонила голову перед Зантарией:
– Я матушка Тмирна, настоятельница монастыря Святой Тишины. Магистр Иридос рассказал мне очень важные для моих сестер новости, заставившие меня прибыть сюда незамедлительно, не дожидаясь вашего приглашения.
– Мы всегда рады вас видеть, и если бы я знала, что вы согласитесь нас навестить, то уже давно послала бы приглашение, – вымученно улыбнулась королева и откинулась на спинку кресла, не в силах продолжать светский разговор.
– А что здесь произошло, пока меня не было? – хмуро изучал новых друзей глава дома ди Тинерд. – Получили плохие новости?
– Наоборот, – подняв на него взгляд позеленевших глаз, честно сообщила Тэрлина. – Выяснилось, что Дед – это первый муж ее величества и, следовательно… отец твоего напарника.
– Друга, – твердо поправил ее магистр и на минуту задумался, не обращая внимания на примолкших собеседников. – Я должен с ним поговорить. Тмирна, все, о чем ты расскажешь, я уже знаю, но без меня к нему не ходи. Я специально взял в артефактории амулет, ставящий на резерв надежный щит.
– Часа тебе хватит? – мягко улыбнулась Тмирна.
– Лучше два, – подумав, сообщил маг, незаметно поморщился и оглянулся на королеву: – Не расстраивайтесь так, ваше величество, оборотни выбирают себе подруг один раз и навсегда. Особенно вожаки.
– Но он думал… – Зантария от неожиданности даже покраснела.
– А это совершенно не важно, о чем он думал, – горько усмехнулся дракон. – Жизнь у них была такая, только думы и оставались свободными. А вот верить и надеяться было смешно и глупо, потому они и разучились и надеяться и мечтать.
Он исчез, а кадетки еще несколько минут не решались заговорить, пряча от королевы виноватые взгляды. Всем им на всю жизнь хватило за эти несколько дней чужого горя и боли, и каждая сделала для себя собственный вывод.
– Все вы знаете легенду о Святой Элторне, соединяющей нерушимым союзом только любящие сердца, – задумчиво произнесла вдруг Тмирна. – А я могу рассказать, кем она была на самом деле. Это происходило задолго до великого Разлома, и в долинах севернее Арханы, где в горах теперь почти круглый год не тают снега и под слоем почвы всегда спит лед, тогда росли вековые леса и цвели богатые сады. Эльвы в то время еще не покинули наш мир, но уже встречались довольно редко, и хотя не избегали людей, но полукровки появлялись на свет все реже. А вот Элторна родилась квартеронкой, полукровкой был ее отец – менестрель. Красивый и беспечный, как большинство полукровок, походя отозвался на жаркую любовь юной селянки и ушел дальше, даже не подозревая, что у него растет дочь.
– Матушка Тмирна… – осторожно спросила примолкшую на миг настоятельницу Тэрлина, – а откуда вы это знаете?
– Был у меня в друзьях один из последних полукровок, ходил по Ардагу, пока не нашел истинно влюбленных. Любовь – созидательное чувство и дает эльвам силы для преодоления граней миров. Но мне кажется, и вашей светлости что-то известно? Или это тайна?
– Зовите меня по имени, я Тэрлина. А рассказывать мне никто не запрещал, но есть вещи, которые всем лучше не знать. Я не говорю про присутствующих, здесь все проверенные и надежные люди…
– А от плохих она и сама сможет себя защитить, – поощрительно улыбнулась матушка. – Так, может, лучше ты расскажешь?
– Не лучше, – предостерег Годренс, – если не желаете залиться слезами. Тэри у нас сирена.