А потом увидал, как белеет ее лицо, прикрываются веки, безвольно падают с подлокотников и повисают плетьми руки, и ринулся к жене, попутно на чем свет стоит костеря глупую девчонку. Додумалась тоже, шутить такими вещами! Занте ведь давно не тридцать и не сорок, а королевские заботы и проклятые чернокнижники безжалостно отнимают здоровье и силы.
– Занта… солнышко… – расстроенно бормотал оборотень, обмахивая лицо любимой платком, и от отчаяния никак не мог решить, что лучше, бежать звать на помощь или попытаться привести ее в сознание самому?
В шахтах женщинам брызгали в лицо водой и давали пить…
Он огляделся, увидел стакан с водой, секунду поколебался, затем, сделав пару глотков, чтобы успокоиться, плеснул немного на край платка и бережно обтер им лицо королевы.
И лишь потом запоздало вспомнил, что вполне мог случайно стереть какую-нибудь женскую хитрость вроде пудры или румян, о существовании которых за тридцать лет совершенно позабыл.
– Сенарг? – распахнула глаза Зантария и встревоженно всмотрелась в виноватое лицо мужчины. – Что случилось?
– Ты сознание потеряла, – огорченно выдохнул он. – Это все ведьма бестолковая… не могла поделикатнее объяснить. Выпей водички, а?
– Где ты ее взял?
– Тут на столе стояла…
– Там какое-то зелье, вылей, – приказала она.
– А я уже половину выпил, – признался оборотень, размашисто выплескивая воду в ближайший цветок.
– Стой! – запоздало крикнула королева.
– Что случилось? – нахмурился Сенарг.
– Раз ты выпил, значит, и мне нужно было…
– Светик мой… – вспомнил старый закон оборотень, опустился на ковер у ее ног и прислонился лбом к дрогнувшим коленям, – не нужно тебе ничего пить. Я всегда был только твоим, таким и остался. А за сына не знаю как и благодарить… я даже предположить не мог. Такой красавец вырос, умный и сильный. Прости…
– Ты его видел? – встревожилась Зантария.
– С час назад. Хотел познакомиться… он же мне теперь вожак.
– И как он?
– Спросил, почему я еще не рядом с тобой. – Изворачиваться и лгать Сенарг никогда не умел, а ей – и не желал.
– А ты? – затаила дыхание королева.
– Теперь рядом, – коротко сказал волк и смолк, ожидая приговора.
Она склонилась, обхватила руками его голову, прижалась лицом к волосам, пахнущим какими-то горьковатыми цветами, и всхлипнула, счастливо и виновато:
– У меня еще двое сыновей…
– Занта… – чувствуя, как стремительно тает застарелая острая сосулька, казалось навечно пронзившая сердце, выдохнул оборотень, – я рад, что они есть. И никогда никого не обижу и взглядом. А как они относятся к Раду?
– Недавно сказали, что собираются брать с него пример, и никто не желает становиться королем, – сквозь слезы засмеялась Зантария. – Так что придется тебе.
– Но это невозможно! – встревожился Сенарг. – Я ведь простой оборотень.
– Ты отец герцога Шаграйна, – шепнула она мягко, – и вожак по характеру, иначе пленники чернокнижников никогда бы не признали тебя своим главой. А о том, как написать указ, подумают Фанья с Годренсом. Незаконного мужа подданные мне не простят, и меня бы это даже на миг не взволновало, если бы не было сыновей. Они ведь не стерпят, будут вызывать на дуэль каждого злоязыкого сплетника.
– Из тебя получилась замечательная мать и настоящая королева… – признал Сенарг с легкой печалью, но договорить Зантария не дала.
– А теперь я собираюсь стать такой же хорошей женой, – заявила ему со смущенным смешком, – а ты постараешься стать справедливым королем. У тебя получится… а я так устала. А сейчас нам пора собираться, Анэри сказала, что магистры нашли главарей чернокнижников, и я хочу посмотреть этим нелюдям в глаза.
Но прежде чем встать, крепче прижала к груди припорошенную сединой голову любимого и осыпала ее торопливыми поцелуями. Оборотень вмиг забыл, куда она там собиралась, притянул ее к себе, перехватил инициативу… и опомнился лишь через несколько минут, услыхав робкий стук в дверь и обнаружив любимую женщину лежащей рядом на ковре.
– Солнышко, а может, не стоит тебе смотреть на каких-то негодяев? Останемся тут, – с надеждой пошутил Сенарг, вглядываясь в раскрасневшееся лицо любимой.
– Нельзя, – охнув, покраснела она еще жарче, поспешно отодвигаясь и оправляя платье. – Я быстро.
Вскочила и сбежала в спальню.
– В любом другом случае я бы ни за что не согласился, – неохотно поднимаясь, с ласковой усмешкой проворчал оборотень ей вслед. – Но к этим гадам у меня тоже есть свой счет.
Фанья в нерешительности поглядывала в сторону двери, раздумывая, не слишком ли глупо и жестоко стучать еще раз, но тут створки распахнулись, и появился Сенарг. Возле него, уверенно положив затянутую в перчатку руку на предупредительно согнутый локоть, стояла королева, и ее лицо выражало непоколебимую убежденность в своей правоте.
По твердо сжатым губам вожака скользила почти незаметная дерзкая усмешка, но внимательная тихоня рассмотрела в ней и долю изумления, и отблеск шальной, по-юношески счастливой улыбки.
– Все ждут в нижнем зале, – предупредила она подругу, но тут в углу соткалось туманное зеркало, и оттуда шагнул Годренс.
– Я счастлив за ваше величество, – окинув внимательным взором представшую ему пару, с чувством сообщил дроу, и старательно удерживаемая королевой маска невозмутимости тут же осыпалась, явив всем лик безумно счастливой женщины.
– Спасибо, Год, за все. Если бы не ты…
– Ваше величество, – встревожился дроу, – плакать теперь не о чем!
– Она больше не будет, – крепче прижав к себе локтем руку любимой, твердо пообещал Сенарг.
– Вот налетят на нее девочки, – с доброй насмешкой предупредила Фанья, – тогда посмотрим.
И девочки действительно налетели. Вместе с ведьмами и магинями кадетки обнимали и поздравляли королеву бурно, как подружку, радуясь так искренне, что оборотень снова слегка растерялся. Особенно после того как к подругам присоединились их мужья и магистры, ожидавшие знака открыть портал.
Зантария раскраснелась и расцвела, и только теперь, досадуя на собственную недогадливость, Сенарг полностью осознал, как нужна ей была искренняя поддержка людей, которых она считала друзьями и кому доверяла.
Последними подошли двое стройных юношей, и королева вмиг напряглась, неосознанно почти до боли стиснув локоть первого мужа.
– Ваше величество… – хрипловато начал младший, и Зантария тотчас ринулась к принцам отчаянной птицей, закрывающей птенцов от стаи хищников.
– Это мои сыновья. – Обняв их высочеств, мать гордо выпрямилась между ними, с затаенной мольбой и тревогой ожидая ответа любимого.
– Наши сыновья, – нежно улыбнулся ей Сенарг и перевел взгляд на побледневшие лица парнишек и их неуступчиво сжатые губы. – Я оборотень, а у нас все дети в семье считаются общими. Но не волнуйтесь, занимать в ваших сердцах место родного отца я не собираюсь, это невозможно и никому не нужно. И обещаю сделать для вас все то, чего хотел бы, но не успел он.
Принцы настороженно хмурились, не зная пока, насколько можно верить этим обещаниям и нужен ли им теперь вообще какой-то отец, но блеснувший сбоку отсвет открывшегося портала отвлек внимание присутствующих.
– Чуть не опоздали, – с преувеличенным возмущением рыкнул появившийся в зале дракон, и королева тотчас напряглась, подалась в ту сторону.
Рассмотрела стоящую рядом с Иридосом такую знакомую гибкую фигуру, затянутую в темно-зеленую замшу парадного костюма, и облегченно всхлипнула, роняя из вмиг ослабевших пальцев смятый платочек.
– Поздравляю, ваше величество, – тотчас оказался рядом с ней Дирард, втиснул в руки матери букет ее любимых белых фрезий и заговорщицки подмигнул Альреду: – Как он тебе? Сейчас проверим на деле, стоит ли он моего кинжала вожака.
– Ты вожак? – восхищенно заблестели глаза младшего, и он тут же забеспокоился: – Но ведь не отдашь ему?
– Видишь ли, раньше этот пояс принадлежал ему, – доверительно сообщил Рад. – Я взял только потому, что считал его погибшим. Но теперь он станет королем, а король не должен никому подчиняться. Поэтому кинжал должен вернуться к хозяину. Но сначала я собираюсь его немного погонять… пусть покажет свои умения.
Королева, хорошо помнившая слова ведьмы про незажившие шрамы, встревоженно оглянулась, ища глазами Анэри, но та уже была рядом и успокаивающе гладила похолодевшую руку.
– В коконе все раны заживают намного быстрее, – шепнула еле слышно. – А Ир присмотрит.
Зантария благодарно кивнула, она и сама об этом слышала. И перенесла все внимание на мужа и сына, с новым изумлением и восторгом рассматривая стоящих в центре круга зверей.
Черногривый волк был очень крупным, широким в груди и холке, хотя и поджарым. Но белый барс был все же выше, и хотя не так матер, зато более гибок и изящен. И точно знал свои преимущества, потому и нанес удар первым. Легко взвился в длинном прыжке, сшиб волка со своего пути и взлетел на перила балкончика, предназначавшегося для музыкантов, судя по спинкам виднеющихся в глубине стульев. Волк возмущенно рыкнул и темной тенью ринулся к нему, но барс легко стек на карниз и побрел по неширокой полоске серого камня, насмешливо оглядывая затаивших дыхание зрителей, и отлично зная, что все они видят совершенно разные вещи.
Лишенные дара люди – настоящих диких зверей, с блестящей шерстью и когтистыми лапами. Ведьмы и оборотни – смутные очертания человечьих тел, окруженных плотным туманным облаком силы, принявшей облик зверя. Ну а маги, как объяснил ему Иридос, видят самую верную картину: облитые ярким сиянием магии четкие мужские фигуры. И самые сильные из них иногда могут различить даже выражения лиц оборотней, не говоря о крепости защиты, плотности кокона и его особых возможностях.
Ведь чем дольше маг с даром оборотня тренирует свои умения, тем лучше ему удаются прыжки, увороты и различные кульбиты, потому-то старые оборотни так легко побеждают в одиночных схватках.
Но сегодня соперники были почти в равных условиях. Хотя барс и мог благодаря другу в последние десять лет постоянно тренироваться, зато его движения сковывали бинт и воздушный жилет, который Иридос категорически отказался снимать, обсуждая план передачи кинжала.