Вадим взял ее за плечи, тряхнул:
— А ну, приди в себя, женщина! Когда он за нами пошел? Сколько минут назад?
— Да вот… только… минуты три или меньше…
— Это он на лифте поехал?
— Да-а-а, — у Арины из уголков глаз потоком рванули слезы.
Вадим развернулся к испуганной Маринке:
— Займись сестрой!
— Я его сейчас притащу, — Николай сделал шаг к двери.
— Стой, дурак, — Вадим ухватил его за руку. — После того, что я вколол, герой из тебя херовый выйдет. Функции дыхательной системы угнетены — тебе только хлором сейчас дышать, — и глянул на меня. — Ив?
— Подожди. Повязок мало! — Я задумался. — Арина, у вас есть что-нибудь глаза прикрыть? Лыжные маски хотя бы?
— Есть для ныряния, — непонимающие ответила хозяйка квартиры, уставившись на нас с Вадимом огромными испуганными глазищами. Красивая девушка, намного красивее сестры.
— Несите!
— Ага, молодец, — одобрил Деменко.
Через минуту маски уже были на наших лицах. Резиновая окантовка плотно прилегала к коже — можно надеяться, что не пообжигаем слизистую глаз.
— Пойдем, — я взял две влажные повязки и приложил обе к лицу.
— Мужики, — глухо сказал Николай. — Спасибо.
В молчании мы с Вадимом вышли на площадку. За нами хлопнула дверь — остальные двери на этаже давно уже закрыли. Народ вполне разумно максимально герметизировал помещения — фиг его знает, насколько сильна концентрация облака и как высоко оно поднимется на самом пике прохождения волны.
— Герои? — невнятно спросил Вадим через повязку.
— Идиоты, — буркнул я.
— Идиоты, — согласился психиатр.
И мы потрусили вниз по ступенькам.
На одном из лестничных переходов, этаже на десятом-одиннадцатом, я выглянул на улицу. По тротуару все еще продолжали бежать люди, много людей. Между ними неторопливо и величественно ползли блеклые плети тумана. Прямо на моих глазах упала девушка в светлой короткой юбке и задергалась на асфальте, хватаясь то за грудь, то за шершавый камень мостовой.
Не выдержав этого зрелища, я отпрянул от оконного проема. И молча зашагал вниз. Глаза слегка пощипывало — успели словить чуть-чуть хлора, пока поднимались. Но, похоже, маски все же защищали.
— Что там? — спросил Вадим, на мгновение отняв повязку от лица.
— Люди. И туман. Желто-зеленый.
— Дерьмо!
Даже моих скудных познаний хватало, чтобы понять, зеленоватый туман — это предвестник основной массы облака, размеры которого до сих пор оставались неизвестной величиной.
На шестом этаже нас ждал сюрприз. Трое личностей невнятной национальности в крупных респираторах с шишками фильтров деловито выносили на площадку электронику из квартир. Заметив нас, они организованно преградили путь. Молчание затянулось секунд на двадцать. Я с удивлением опознал на боку у мародеров защитного цвета сумки, что мы с Машей видели у «гампов».
— Мужики, возвращайтесь обратно, — прохрипел через респиратор низенький черноволосый крепыш, сощурив и без того узкие глазки за стеклами защитных очков.
Вадим мрачно поинтересовался:
— Что это вы тут делаете?
Тот же коренастый мужичок неприятно хохотнул и пробубнил:
— Мы к соседям в гости зашли. Вели они себя нагло — вот пусть и поделятся имуществом, как говорится, компенсируют моральный ущерб.
Я дернул Деменко за руку — не наше это дело, мародеров разгонять — и спустился на три ступеньки ниже лестничной площадки:
— Нам все равно, чем вы тут заняты, нам пройти надо.
— Ты чо, совсем тупой, гяур? — высунулся вперед худощавый смуглый парень. На лбу у него ярко выделялся рваный шрам, а в ухе посверкивала тяжелая серьга желтого металла.
— Я же сказал, — повысил я голос. — Нам пройти нужно. Там внизу человек может умереть.
— А нам пох, — ответил все тот же худощавый. — Вали, откуда пришел, хак.
В руках у него звонко щелкнул длинный складник.
— Вон оно как? — глухо протянул Вадим, затем убрал повязку и очень четко с каким-то горловым акцентом произнес: — Ха д'ъе т'ен.
— Сука, кончу, — прохрипел худощавый и бросился вперед.
Время потекло медленно-медленно. Вот Вадим проскальзывает мимо меня навстречу парню с ножом. Тот замахивается — широко и не очень умело. Нога Вадима впечатывается точно ему в респиратор — даже сквозь ткань и пластик слышно, как хрустнули хрящи носа. Мародер забулькал и улетел в объятия коллег.
— Молитесь, — сказал молчавший до этого светловолосый парень с очень короткой стрижкой. В руках у него заиграла бабочка-балисонг. Судя по движениям, этот как раз умел работать с холодным оружием в отличие от поверженного орла. Достал длинный нож и темноволосый коротышка.
И вот тогда я вытащил козырь.
Судя по презрительному взгляду светловолосого, он принял пистолет за травматический. Зря. Парень даже выпятил грудь, мол, стреляй-стреляй, все равно фиг что сделаешь. Был бы у меня травмат, снаряженный «сертификатом», и вправду получился бы максимум небольшой синяк.
Я спокойно прицелился в туловище, чтобы уж точно не промахнуться, и нажал на спусковой крючок — с террористами и мародерами в принципе разговаривать нечего. К человеческой расе они не относятся. Кровь хлестанула на стену за спиной бандита. Навылет. Светловолосый от неожиданности попытался опереться на стену, забулькал горлом и рухнул.
Подельники оторопело уставились на товарища, лежащего без движения, — из-под него лениво растекалась темная лужа.
— Правильно, — отметил Вадим. — А теперь пойдем проводим их, как радушные хозяева.
— Куда? — не понял я.
— На улицу. Мародеры большего не заслуживают.
— Но…
— Не тупи, Корнилов. Сказал «а», говори «б». Если б не твоя бабахалка, они бы выпустили нам кишки и продолжили обчищать квартиры.
— Стоять! — рявкнул я и выстрелил над головой очухавшегося парня со шрамом. Тот попробовал удрать в открытую дверь квартиры. Неожиданно у меня сильно запершило в горле…
Успел без маски хапнуть воздуха с хлором. Хорошо, что хоть этаж шестой, да и основное облако еще не явилось к нам во всей красе. Мародеры с надеждой уставились на меня, думая, что приступ кашля заставит меня или отвернуться, или просто отвести от них ствол. Но я, прекрасно это понимая, выдержал. Зажал нижнюю часть лица влажной тряпкой, чуть продышался. И сквозь повязку сказал:
— Ты прав, Вадим. Командуй!
— Ну, любители овец, на выход, — с каким-то странным, нездоровым весельем Деменко помахал ладонью мародерам. — Руки за спину. За спину, я сказал, урки! Кто рыпнется, получит свинцовую пилюлю в голову.
Я, чтобы поддержать слова Вадима, пальнул под ноги ворам. Пуля звонко отрикошетила в стену. Дурное дело — стрелять в замкнутом помещении, но нужный эффект получился. Бандиты, зло оглядывая нас, сцепили руки. Деменко по пути снял респиратор и защитные очки с мертвого преступника. Предложил мне — я отмахнулся, не отрывая взгляд от мародеров. Вадим пожал плечами и напялил респиратор на себя.
Такой вот занятной колонной мы спускались по лестнице. С каждым пролетом все труднее и труднее дышалось, даже через ткань. Мародеры чувствовали себя не в пример лучше, и потому я даже начал беспокоиться, как бы не поплатиться за самонадеянность. Но вот уже и первый этаж.
— Остановка! — весело сообщил Вадим. — А теперь, парни, сообщаю план действий. Вы снимаете маски, отдаете нам, задерживаете дыхание и выметаетесь вон. У вас будет пять минут, чтобы добежать до следующего подъезда и забраться повыше. Все ясно?
— Ты что, гад, кончить нас решил? — хрипло спросил коренастый.
— Нет, отпустить на все четыре стороны. Останетесь тут, получите пулю. Хватит трепаться, — скомандовал Вадим. — Кругом.
Мародеры нехотя подчинились.
— Маски снять!
— С-с-сука.
— Маски. Или пуля. Выбирайте.
Главный первым швырнул маску на пол, зло вцепившись взглядом в Деменко. Я плавно навел пистолет на бандита. Следом за главарем респиратор бросил парень со шрамом на лбу. Просипел:
— Мы вас найдем потом, суки, — и зашелся в сильном приступе кашля.
— Вперед, — тихо, но очень внятно сказал Вадим. Я взвел курок. Холодный металлический щелчок поставил точку в споре.
Главарь не стал тратить воздух и побежал к входной двери. Пикнула кнопка замка. Мародер с разбитым лицом бросился следом.
Вадим протянул мне респиратор главаря. Я быстро надел защитный намордник и попробовал продышаться. Видимо, хлора уже многовато в воздухе, раз так горлу неприятно. Затем засунул пистолет за пояс, отбросил плавательную маску и аккуратно натянул защитные очки, доставшиеся в наследство от мародеров.
Мы с Вадимом изо всех сил рванули вверх по лестнице. Даже в более надежных, чем обычные тряпки, респираторах дышалось не так уж и легко. Я не удержался и на одном лестничном пролете выглянул во двор через окно.
Туман стелился по улице. На асфальте лежали тела — то ли без сознания, то ли мертвы. Отек легких при поражении хлором наступает очень быстро — без реанимации не спастись. Никто уже не бежал по тротуарам. В округе как будто пропали все звуки. Только где-то вдалеке взвывали системы оповещения заводов.
— Так лучше, — глухо сказал Деменко и, поймав мой взгляд, объяснил: — Я про этих уродов.
Я недоверчиво его разглядывал, не ожидал от коллеги такой рациональной жестокости:
— У них есть шанс?
— Нет. И поделом. Пошли искать Игоря.
Мы продолжили бег по ступенькам, споро осматривая лестничные пролеты. Подергали дверь квартиры Николая — хозяин надежно запер все замки. Как оказалось, вполне здраво. Кто ж мог подумать, что даже в такой беде найдутся те, кто в первую очередь будет думать о поживе, а не о спасении. Как поется в одной старой песне: «Oh, baby, it’s a wild world»[40]. Хорошо, хоть на трех падальщиков стало меньше. Мимоходом удивился, как легко я принял решение Вадима и как сам, не задумываясь, спустил курок. Определенно, мы меняемся в новых условиях. Причем так быстро, что даже не успеваем заметить изменения.