Деменко отозвался довольно быстро:
– Да, Иван.
– Ты где?
– В больнице, в терапии.
– Телевизор включи. Там такое…
– Уже. Смотрим минут десять – город свихнулся. Ты слышал? Уже громят аптеки и магазины. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Похоже, «Лодибра» ищут.
– Спасибо ублюдкам из Минздрава, – зло прокомментировал я.
– Угу. Слышишь, у тебя машина на ходу?
– Да. А с твоей что?
– Да я на всяк случай на сервис её сдал – пусть подтянут да проверят. Мало ли куда валить придётся.
– Куда-то ехать нужно?
– Нужно. Пациент давний обострение словил – жена его позвонила, слёзно просила приехать. Да и он мужик хороший – надо бы помочь.
– Уверен? Судя по всему, сейчас в городе жарко.
– Ничего, вдвоём не зажаримся.
– Ну, ладно. Поехали. Только на обратном пути заедем за Машей – нечего ей одной в морге сидеть.
Я быстро прошёл на пост, раздал указания сёстрам. Приказал закрыть двери в отделение – никого не выпускать и тем более никого не впускать. Больные сидели тихонько на диване, уставившись в большой телевизор. Судя по ошарашенным лицам, никто до сих пор не верил, что это происходит совсем рядом, в тихом родном городе.
Сбежав по лестнице, я наткнулся на Вадима, быстро тянущего сигарету.
– Рванули?
– Угу, – Вадим выбросил окурок и, промахнувшись мимо урны, чертыхнулся. – Не поверишь, руки дрожат.
– Верю, – кивнул я, разблокировал машину с пульта и запрыгнул за руль. – Как раз в это верю. Куда?
– На Вернадского. Там есть такая пятнадцатиэтажка…
– Знаю.
Далеко за домами лениво и мощно поднимался иссиня-чёрный столб дыма – молокозавод продолжал неспешно гореть. Или авария слишком большая, или пожарным командам просто не до него. Думаю, у них сейчас в городе столько дел, что хоть разорвись.
Я стремительно вырулил с больничной стоянки, на несколько сантиметров разминувшись с бетонными столбиками ограждения.
– Опа, – немного удивился Деменко. – А ты чего такой?
– Приходили благодарные родственники пациентов. Требовали денег.
– Вон даже как? – протянул Вадим. – Ну, этого следовало ожидать. Как немного пришли в себя, вспомнили о выгоде.
– Шакалы, – процедил я, ныряя из одной узкой улочки в другую. На проспекты совсем не хотелось выезжать с учётом того, что творится около мэрии. Через пару перекрёстков попалась полностью разгромленная аптека. Несколько человек задумчиво бродили за разбитыми витринами, ногами вороша груды коробок с лекарствами.
– Уродство-то какое, – пробормотал Вадим, оборачиваясь, чтобы полностью рассмотреть картину грабежа и погрома.
– Естественная сущность человека, – ответил я, раздумывая, как бы быстрее и незаметнее выехать к нужному дому. – Грабить и жечь готовы все – от мала до велика. Любимый аттракцион городского жителя.
Через пять минут я выскочил из переулка прямо к пятнадцатиэтажке. Напротив щерился выбитыми окнами небольшой продуктовый магазинчик – людей на улице вообще не было.
– Твой пациент хоть не сильно буйный? – поинтересовался я, когда Деменко жал на кнопки домофона.
Вадим мрачно хохотнул.
– И что это означает? – поинтересовался я.
– А значит то, что лучше бы он сейчас не был буйным…
– Почему?
– Ты когда-нибудь угоманивал инструктора-рукопашника?
– Нет. И не горю желанием.
– Ну, вот и я надеюсь, что не придётся, – ухмыльнулся Вадим.
Глава 9
Пока ждали ответа у домофона, поднимались на второй этаж да названивали в дверной звонок, Вадим кратко рассказал историю знакомства с пациентом:
– Иван, повидал я в ходе профессиональной деятельности разных типов. Но этот – просто драгоценность. Отличное «физио» встретилось с небольшим изъяном «психе». И сочетание вышло настолько ядрёным коктейлем, что по сравнению с ним коктейль Молотова покажется гламурной клубной мешаниной, вроде «Голубой лагуны».
Позади глухо ухнула дверь подъезда, задребезжала стальная рама проёма. И чуть ли не одновременно где-то далеко на улице что-то хлопнуло, как пробка, вылетевшая из бутылки шампанского.
– Ты слышал? – приостановился я и поднял руку.
– Что? – недоумённо обернулся Деменко.
– На улице что-то случилось – то ли взорвалось, то ли…
– Забей, – отмахнулся Деменко.
– Ты что, совсем ничего не слышал?
– Блин, сейчас одного моего пациента угоманивать надо будет, а тут ты ещё показываешь в полную ширь манию преследования и паранойю.
– Но…
– Да мало ли что! У меня сосед старый американский мотоцикл восстанавливает – так тот даже с глушаком так бахает порой, как будто БТР-3 из 30-миллиметровой над ухом.
– А тебе-то откуда знать, как БТР стреляет? – удивился я.
Вадим резко замолчал и через три ступеньки ответил:
– Фильм видел.
Так мы и поднялись на первый этаж в молчании.
Вадим весело, как будто и не было странной паузы, продолжил:
– Так вот, разной весёлости были у меня пациенты. Есть такой странный фокус нашей физиологии – в стрессовой ситуации организм может показывать просто олимпийские рекорды в ловкости, выносливости и силе. А психическое расстройство в активной фазе явно воспринимается бренным телом, как стрессовая ситуация. Помнится, одна мадам запросто раскидала двух санитаров и отбила моему коллеге все мужские причиндалы – а всего-то росточка в ней было метр шестьдесят, да веса килограммов сорок пять. А вот, прикинь, она вдруг осознала, что осталась единственной женщиной на планете, а все остальные бабы – роботы резиновые. А так как она последняя, то все мужчины хотят ею обладать, дабы род свой продолжить. Хе-хе… И вот когда заявилась бригада забирать единственную и неповторимую, мирный главный бухгалтер Евгения Петровна дала такого джазу – еле скрутили. Представь, это обычная женщина без подготовки.
– А тот пациент, к кому мы в гости идём? – прервал я друга.
– О-о-о! Верный вопрос, Корнилов. Но всё по порядку.
Не спеша топая по лестнице, мы поднимались на второй этаж, не прерывая увлекательную беседу. Лестницы в этом доме оказались очень пологими, да и высота этажей внушала – похоже, что по расстоянию от пола до потолка квартиры вполне могут посоревноваться с «екатерининками». Люблю, когда метра три – три с половиной до бетонной плиты: легче и свободнее чувствуешь себя в таких помещениях, да и светлее жилище кажется.
– Первыми оказались на месте менты. Наряд патрульно-постовой службы прибыл по просьбе соседей моего пациента. Жаловались, что сосед по стенам стучит, в окно орёт «Вася, прикрой! Обходят, суки», мебель опрокидывает с завидным постоянством. Да и жена его причитает в голос – хорошо хоть звуки подаёт, значит, жива ещё. Доблестная милиция проникла на поле боя и затерялась апартаментах буяна на десять минут. К слову, сам хозяин и пустил, пригласил выпить да поговорить. Вначале всё было тихо и благообразно, но потом соседи услышали рёв соседа «Что? Моё личное оружие? Ты, сука тыловая…» Следом донёсся звук битого стекла – и через окно кухни с высоты второго этажа наряд милиции по одному покинул негостеприимную квартиру. Хорошо, что физическое состояние милиционеров ничуть не ухудшилось, а вот моральное… да, оно упало ниже плинтуса. И потому ППС позвали на подмогу ОМОН – видать, осерчали от такого полёта немного. Омоновцы не стали ждать приглашения хозяина и толпой завалились к нему в квартиру, вышибив походу дверь. Есть подозрение, что они слишком уж разогнались, потому что практически без паузы они посыпались в окно – как вбежали во входную дверь, так и вылетели в той же очередности весело и с матами. Вслед за ними высунулся по пояс хозяин квартиры и крикнул следом: «Кто ж вас драться учил, чмыри?» Видимо, это уже по-настоящему обидело омоновцев, так как они, посовещавшись, попросили подкрепления в виде спецов, которые участвуют в захвате ну очень уж злобных нарушителей. В лице четверых суровых мужиков спецбригада через полчаса споро проникла через уже выбитые в ходе второго штурма двери.
Вадим остановился на площадке второго этажа, подкурил сигарету:
– Постоим, Ваня. Разговор сейчас тяжёлый будет. Дай хоть покурю. Заодно расскажу сию забавную историю до конца.
– Давай, ты меня заинтриговал.
– Так вот… Спецбригада влетела в квартиру быстро. Но ещё быстрее вылетела обратно.
– Тоже через окно? – усмехнулся я.
– Не поверишь, через дверь. Мужики с вытаращенными глазами сбежали по лестнице. Нашли того лейтенанта-омоновца, который их вызвал, и дали по зубам.
– О! Неожиданно!
– Ага, – ухмыльнулся Вадим, – по рассказам соседей глаза как плошки были и у ментов, и у омоновцев. А потом командир спецбригады что-то им коротко и внятно объяснил, они откозыряли и быстро уехали по делам, заодно утянув с собой летёху омоновца, пребывающего в лёгкой контузии и тяжёлом офигении. Спецы уже вызвали нас. Вошли мы на поле битвы вместе с ними. И пока они отвлекали хозяина квартиры лёгкими пинками и крепкими блоками, мы с санитарами успели навалиться на него и спеленать.
Деменко глубоко затянулся и добродушно заметил:
– Все вязки на него ушли. Супергерой. Ещё и дергался так, что мужики-спецназовцы отлетали от него, как шарики надувные. Такого живчика и не кольнешь чем-нибудь успокаивающим, и не спеленаешь, как младенца. Тут я решил применить нестандартный подход…
Вадим замолчал. Докурил в два затяга сигарету и щелчком отправил её на нижний лестничный пролёт.
– И? Что за подход?
– Слово, друг. Человеческое слово. Нашлись у нас общие переживания, да и знакомые общие оказались. А там уже и навели мы мостик понимания меж друг другом.
– И всё?
– И всё, – кивнул Вадим, нажимая звонок. – Ничего тайного и волшебного. Порой у Николая случаются обострения – тогда его жена звонит мне. Доброе слово порой лечит намного лучше нейролептиков… А заодно помогает убедить пациента снова начать приём медикаментов.
– Ты не сказал, кто он?
– Разве? – рассеянно ответил Вадим, щёлкая кнопкой звонка. – Я думал, ты догадался по действиям спецназовцев. Наш пациент – сейчас я с удов