– Куда? – не понял я.
– На улицу, – хищно улыбнулся Деменко. – Мародёры большего не заслуживают.
– Но…
– Не тупи, Корнилов. Сказал «а», говори «б». Если бы не твоя бабахалка, они бы выпустили нам кишки и продолжили обчищать квартиры.
– Стоять! – рявкнул я и выстрелил чуть выше парня со шрамом. Тот попробовал смотаться в открытую дверь квартиры. Неожиданно у меня сильно запершило в горле…
Успел без маски хапнуть воздуха с хлором. Хорошо, что хоть этаж шестой, да и основное облако ещё не явилось к нам во всей красе. Мародёры с надеждой уставились на меня, думая, что моё кхеканье заставит меня или отвернуться, или просто отвести от них ствол. Но я, прекрасно это понимая, выдержал. Зажал нижнюю часть лица влажной тряпкой, чуть продышался. И сквозь повязку сказал:
– Ты прав, Вадим. Командуй!
– Ну, любители овец, на выход, – с каким-то странным, нездоровым весельем Деменко помахал ладонью мародёрам. – Руки за спину. За спину, я сказал, угрёбки! Если кто рыпнется, мой коллега будет стрелять сразу в голову.
Я, чтобы подтвердить слова Вадима, пальнул под ноги ворам. Пуля звонко отрикошетила в стену. Дурное дело стрелять в замкнутом помещении по стенам, но нужный эффект получился. Мародёры, зло оглядывая нас, заложили руки за спину. Вадим по пути снял респиратор и защитные очки с мёртвого преступника. Предложил мне – я отмахнулся, не отрывая взгляд от мародёров. Вадим пожал плечами и напялил респиратор на себя.
Такой вот занятной колонной мы спустились на первый этаж. С каждым этажом всё труднее и труднее дышалось, даже через ткань. Мародёры чувствовали себя не в пример лучше, и потому я даже начал беспокоиться, как бы я не поплатился за самонадеянность. Но вот уже первый этаж.
– Остановка! – весело сообщил Вадим. – А теперь, парни, сообщаю план действий. Вы снимаете маски, отдаёте их нам, задерживаете дыхание и бежите вон из подъезда. У вас будет пять минут, чтобы добраться до следующего подъезда и забраться повыше. Всё ясно?
– Ты что, гад, кончить нас решил? – хрипло спросил коренастый.
– Нет, отпустить на все четыре стороны. Останетесь тут, получите пулю. Хватит трепаться, – скомандовал Вадим. – Кругом.
Мародёры нехотя подчинились.
– Маски снять!
– С-с-сука.
– Маски. Или пуля. Выбирайте.
Главный первым швырнул маску на пол, зло вцепившись взглядом в Деменко. Я плавно навёл пистолет на бандита. Следом за главарём респиратор бросил парень со шрамом на лбу И с ненавистью просипел:
– Мы вас найдём потом, суки, – и зашёлся в сильном приступе кашля.
– Вперёд, – тихо, но очень внятно сказал Вадим. Чтобы добавить вес его словам, я взвёл курок.
Главарь не стал тратить воздух и побежал ко входной двери, пикнула кнопка замка. Мародёр с разбитым лицом также не стал мешкать – и бросился вслед за первым.
Вадим протянул мне респиратор главаря. Я быстро надел защитный намордник и попробовал продышаться. Видимо, хлора уже многовато в воздухе, раз так горлу неприятно. Затем засунул пистолет за пояс, отбросил плавательную маску и аккуратно надел защитные очки, доставшиеся в наследство от мародёров.
Мы с Вадимом изо всех сил рванули наверх по лестнице. Даже в более надёжных, чем обычные тряпки, респираторах дышалось не так уж и легко. Я не удержался и на одном лестничном пролёте выглянул во двор через стекло.
Видимость на улице была уже слабой. Легкий туман стелился по улице. На асфальте лежали тела – то ли без сознания, то ли мертвы. Отёк лёгких при поражении хлором наступает очень быстро – без реанимации не спастись. Никто уже не бежал по тротуарам. В округе как будто пропали все звуки. Только где-то вдалеке взвывали системы оповещения заводов.
– Так лучше, – глухо сказал Деменко и, поймав мой взгляд, объяснил. – Я про этих уродов.
Я недоверчиво его разглядывал, не ожидал от коллеги такой рациональной жестокости:
– У них есть шанс?
– Нет, – коротко ответил психиатр. – И поделом. Пошли искать Игоря.
Мы бросились вверх по лестнице, споро осматривая лестничные пролёты. Подёргали дверь квартиры Николая – заперто, хозяин надёжно замкнул все замки. Как оказалось, вполне здраво. Кто ж мог подумать, что даже в такой беде найдутся те, кто в первую очередь будет думать о поживе, а не о спасении. Как поётся в одной старой песне: «Oh, baby, it’s a wild world[30]». Хорошо хоть, что теперь на трёх падальщиков стало меньше. Мимоходом удивился, как легко я принял решение Вадима и как сам, не задумываясь, спустил курок. Определённо, мы меняемся в новых условиях. Причём так быстро, что даже не успеваем заметить изменения.
Игоря, мужа сестры Марины, мы нашли в коридоре открытой квартиры на пятом этаже. Хрен его знает, что он там искал? Нас, что ли? Или просто стало так плохо, что сознание помутилось? Мужчина лежал ничком, широко раскинув руки. Зря мы не заглядывали в открытые двери, когда спускались. Так бы не потеряли столько времени. Хлор – штука коварная. Если человек потерял сознание – уже процентов шестьдесят, что минимальными проблемами со здоровьем не отделается. Я пощупал пульс – частил ударов под сто – сто десять. Значит, успел уже основательно надышаться. Мы с Вадимом подхватили Игоря под руки, предварительно напялив на него защитный респиратор третьего мародёра, и потащили наверх. Плохо, что защитная маска хорошо напиталась кровью из разбитой морды бандита. Но лучше слабо работающий респиратор, чем напрямую дышать хлором. Надо быстрее добраться до аптечки – вряд ли там можно будет найти атропин и мочегонное в ампулах, но хоть есть маленькая вероятность найти преднизолон и кодеин. Даже задумываться не хочется, сколько будет жертв. И это только среди тех, кого сразу настигло облако. А ещё потом начнутся отёки лёгких через несколько часов. Хотя я и хирург, но отлично знал эти особенности. На военной кафедре токсикологию читали что надо.
Но как бы страстно я не желал добраться до пятнадцатого этажа без приключений, безоблачного путешествия не получилось. На двенадцатом этаже мы с Вадимом услышали женские и мужские крики. Причём крики не панические, а в основном конструктивные, если можно так выразиться. Мужчина орал, что женщина родилась проституткой, и бабушка у неё была такой же, да и мама недалеко ушла. Женщина в долгу не оставалась, перечисляя нравственные, физические и половые недостатки мужчины, упирая на то, что ни одна нормальная жить бы с ним не стала. Сгрузив бесчувственного Игоря на Вадима, я зашёл в квартиру.
Судя по звукам непрекращающегося скандала, весёлая компания обосновалась в большой комнате, не обращая внимания на явный запах хлора в воздухе. Я бы не смог так весело орать – пусть концентрация на этом этаже и не сильно высокая, но всё равно пользы мало.
Я кавалерийским наскоком ворвался в комнату и за секунду успел увидеть живописную картину. Широкий диван, тёмно-красное постельное бельё, темноволосая смуглая женщина, натянувшая на себя одеяло и вовсю матерящая стоящего возле дивана мужчину в тёмно-синем костюме, обвинительно наставившем на неё палец. Рядом с женщиной, испуганно вжавшись спиной в стенку, расположился худощавый мужчина, моложе женщины минимум лет на десять. Классическая картина – муж внезапно вернулся из командировки. Точнее, наверное, внезапно вернулся с работы из-за хлорного выброса.
Женщина, прервав тираду на полуслове, увидела меня – пронзительно завизжала и швырнула ночник, стоявший рядом на тумбочке.
Увернуться я так и не успел.
– Ну что, сынок?
В комнате никого не было. Не считать же кем-то давно умершего отца. Обычно подсчёт идёт по живым душам.
Старший Корнилов уселся на краешек дивана, чуть примяв постельное бельё цвета венозной крови. Такое ощущение, что цвета в комнате сгустились, стали темнее, насыщеннее. Казалось, ещё чуть-чуть – и ткань потечёт густыми струйками, пятная пол жирными кровавыми кляксами.
– Сынок, что ж ты так, а? За два дня уже второй раз по морде от женщины. Не находишь ты общего языка со слабым полом.
– Угу, – отозвался я, осматриваясь.
– Надумал что? – поинтересовался отец.
– О чём? – хрипло спросил я. Я осознавал чётко, что нахожусь во сне, но, тем не менее, горло драло, как в реальности.
– О Маше. Всё прочее мелочь. Поверь.
Я попробовал подняться. С лица, звеня, посыпались пластиковые осколки защитных очков. Злополучный ночник валялся рядом. Отстегнул «намордник» – в воздухе не чувствовалось хлора, только чуть заметный запах нагретой сосны и сухих осыпавшихся иголок.
– А что это тебя заботит? – поинтересовался я.
– А как иначе? – развёл руками отец. – Если сынок сам разобраться не может в таких простых вещах.
– Ясно, – я покрутил шеей. – Учить меня вздумал?
– Нет, – улыбнулся отец. – Просто поговорить захотелось.
– Именно сейчас?
– Да, – легко согласился отец. – Держись Машки, Иван. Бабы, если любят, мужика хранят почище святой ладанки. Будешь с любящей женщиной рядом – не пропадёшь.
– А если я не люблю?
– Ой ли? Что ж ты на нервах тогда весь?
– Ответственность.
– Ответственность, – эхом отозвался отец. – Ну, хоть этому ты научился, балбес. И то радует. Давай, просыпайся, сынок. Не время разлёживаться. Теперь это город мёртвых. Не пополняй их число.
Фигура отца поблекла, сливаясь с тенями. Венозно-красное бельё остро и противно завоняло кровью, растекаясь по дивану, по полу, подбираясь уродливой лужей к моим ногам.
– Отец! – крикнул я. – Подожди!
– Рад был увидеть тебя, сынок, – донёсся шёпот отца.
Пол, напитавшийся кровью, неожиданно оказался безумно скользким. Я нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но всё равно нога поехала в сторону. Не удержавшись на ногах, я чувствительно приложился плечом о холодный бетон.
И очнулся.
Рядом со мной сидели Вадим и Николай – взмыленные, усталые, но довольные. За стеклянными дверями в комнату гомонили испуганные люди.
– Где мы? – проговорил я.