Мы вошли в мелкий сосняк. Сразу потянуло вечерней прохладой, начало темнеть. По краям полянок за кусты бересклета цеплялись полупрозрачные хлопья тумана. То тот, то другой из ребят замедлял шаги, доставал из рюкзака курточку или кофточку. Соне надо надеть джемпер.
— Соня, где ты? Девочки, вы не видели Соню?
— Нет.
— Мальчики, где Соня?
В ответ только носы зашмыгали.
Один из близнецов что-то буркнул другому, тот огрызнулся.
— А Галя где? — крикнули они разом.
Оба взъерошились и, как петухи, налетели друг на друга. Каждый из них обвинял другого в исчезновении московской племянницы.
Все остановились. Оказывается, ещё одна девочка — длинноногая чёрненькая Бэла, та, что ходит в очках и похожа на козу, — тоже пропала. И никто из нас не помнил, где, как и когда отстали девочки.
— Ваша Соня меня не касается, но за двух других детей отвечаю я! — объявила мне Магдалина Харитоновна.
— Девочки! Здесь остаться! Мальчики, доктор, за мной! — скомандовала Люся. — Ходу, ходу живее!
— У меня нога натёрта! — сердито проворчал Володя-Индюшонок и уселся на пенёк спиной к нам.
— Вечно из-за девчонок всякие недоразумения! — ещё более сердито проворчал Витя Большой, однако первый двинулся в обратный путь.
Скорым шагом Люся, мальчики и я устремились за Витей. Мне вспомнилось чучело волка в музее и нудный голос Номера Второго: «В наших лесах до сих пор изредка попадаются эти хищники». Какой ужас! Нет, нет, волки ещё не успели растерзать мою толстенькую и, наверно, вкусную дочку.
Прошёл целый томительный час, мы шли молча и быстро, у меня вспотела спина, виски… Совсем стемнело. Я вглядывался в лесную безмолвную черноту, ожидая увидеть пару огненных зловещих глаз. Дорога вышла из лесу. В пшеничном поле было светлее. Лимонная полоска догоравшей зари ещё виднелась из-под лиловых длинных туч…
Дорогие читатели, простите меня, я так переживал исчезновение Сони, что, право, не в состоянии дальше рассказывать. Я вынужден бросить перо. Пусть о приключениях этого вечера и ночи лучше расскажет она сама.
Вот что впоследствии записала Соня в голубом ВДОДе:
Бэла потеряла очки. Она вспомнила, что их снимала, когда мы сидели на горке и любовались кремлём и городом.
«Девочки, пожалуйста, пойдёмте поищем», — попросила она Галю и меня.
И мы втроём пошли искать и никому об этом не сказали.
Мы нашли очки просто на дороге и вдруг увидели, что солнышко заходит и начинает темнеть. Мы заторопились догонять остальных. Нам нисколько не было страшно. Дорога ведь всё время одна, а в стороны никаких дорог нет. Где же тут заблудиться? А волки? Они живут только в сказках о Красной Шапочке и о Семерых Козлятах, в зоопарке да ещё в тёмных лесах. А тут сосенки маленькие, сюда они не прибегают…
А ещё мы придумали чудесную историю, будто мы совсем не девочки, а три мушкетёра с усами и шпагами. Мы взялись за руки и даже начали песенку сочинять:
Мы три мушкетёра!
Угадай, который
Атос, Портос и Арамис, —
Мы за руки взялись…
И вдруг нам навстречу бегут мальчишки, и папа, и Люся. Они бегут и громко кричат. Бедную Галю её дядюшки Женя и Гена за руки затрясли, хохочут, прыгают вокруг неё. Люся Бэлу обнимает, а папа меня между косичек целует.
Люся кричит:
«Негодницы такие, вы где пропадали?»
А потом мы пошли все вместе и говорили и смеялись. Нас встретила Магдалина Харитоновна. Она забыла нас обругать и тоже поцеловала.
Девочки нас окружили и рассказали, что, оказывается, все ужасно испугались, когда узнали, что нас нигде нет.
Витя Перец — какой он хороший! Он посмотрел на меня, подмигнул и шепнул потихоньку:
«Наши девочки — настоящие изыскатели, ничего не боятся».
А Витя Большой подошёл к нам и сказал:
«Из-за этих девчонок мы три драгоценных часа потеряли!»
И мы все стали думать, как быть. Можно остановиться ночевать в наших прежних шалашах у реки. Но есть так хочется, как никогда в жизни, а еды у нас никакой не осталось. А что, если забрать спрятанные в кустах вёдра и топоры и дойти обязательно сегодня до Золотого Бора? Это знаете сколько будет? Двадцать километров. Дойдём или не дойдём?
Ну конечно, дойдём! И все решили: дойдём! Мы — изыскатели!
А папа сказал:
«Я знаю, почему вы захотели домой. Помните, Номер Первый говорил: „Вы по своим подушечкам соскучились“?»
А Магдалина Харитоновна сказала: «Инструкция запрещает».
А мы ответили:
«Нет, нет, мы всё-таки дойдём!»
Стало совсем темно. Мы шли по лесной дороге, о корни спотыкались, ветки нас хлестали. Всё нам казалось — вдруг медведь, вдруг волк, а это просто кусты чернели.
Начали спускаться с горы и подошли к реке. Ой, как сразу стало холодно! Бр-рр!
Река виднелась из-за кустов, чёрная, как пещера, в которую мы лазили. Где-то далеко-далеко залаяли собаки. И снова стало совсем тихо. Звёздочки на тёмном небе были как искорки на догорающем костре.
Вдруг возле самого берега в камышах что-то зашуршало. Вспыхнул огонёк. Все сразу остановились. Мы подумали, что это разбойники. А это были просто рыбаки с удочками.
Магдалина Харитоновна забеспокоилась:
«А найдём мы то место, где ночевали?»
Витя Перец всё помнит.
«Найдём, там рогатая коряга да кривая сосна», — сказал он.
Люся шла впереди. Она сказала:
«Я не вижу даже собственных рук».
Вдруг Витя Перец отпрыгнул в сторону.
«Туточки! Вот коряга!» — закричал он и стукнул её ногой.
Какой он молодец! Самый милый, самый замечательный из всех мальчиков на свете!
Мы отыскали в кустах топоры и вёдра и снова пошли дальше.
Никто не хотел ни рассказывать, ни смеяться.
Папа мне шепнул, что в его рюкзаке не три кило, а три тяжеленных утюга. Он говорил: ремни, как железки, сдавили плечи, а ноги превратились в чужие деревяшки.
А я ему ответила, что ни капельки не устала.
Наконец мы перешли через мост и увидели вдали огоньки. Это был Золотой Бор. Теперь недалеко — осталось только два километра. По булыжному шоссе идти было ужасно трудно. Галя мне потихоньку призналась: ещё немного, и она упадёт.
На базарной площади остановились. Витя Большой щёлкнул карманным фонариком. Папа посмотрел на часы и сказал:
«Два часа ночи!»
А Магдалина Харитоновна приложила руку ко лбу и сказала:
«Я сейчас в обморок упаду!» — А сама и не подумала падать.
Все мы разошлись по разным улицам.
И папа и я стучали, стучали к нашему волосатому хозяину. Наконец достучались. Другие-то ребята небось к своим родителям дубасили в ворота и кулаками и пятками, а мы постеснялись. Наконец хозяин услышал, отодвинул засов, открыл калитку и сказал:
«Полуночники!»
А больше я ничего не помню…
И понятно, что Соня ничего не помнит. Она заснула стоя. Я должен был сам стащить с неё джемпер и платье и уложить в постель.
А Магдалина Харитоновна красным карандашом написала в голубом альбомчике:
«Изложение хорошее. Придаточные предложения отделяются запятой. Вычеркиваю всё, что относится к ненужному расхваливанию самого недисциплинированного мальчика в отряде — Вити Перцова. 4».
На следующий день все мы собрались в Доме пионеров за большим столом. Мне подарили целый рюкзак, туго набитый геологическими образцами.
Великолепно! Хоть одно изыскательское поручение было выполнено на сто процентов!
Совещание открыла Магдалина Харитоновна.
— Итак, можно подвести некоторые итоги наших туристских мероприятий. — По привычке она укоризненно взглянула на всех нас из-под очков.
После этих её слов близнецы занялись мухами на потолке, Витя Перец — голубями на соседней крыше, а остальные просто вздохнули и опустили глаза.
Вскочила Люся.
— Магдалина Харитоновна, простите, я вас перебью. Ребята! — воскликнула она. — Что ж, нам сидеть и ждать, что напишет Номер Первый, когда расшифруют то письмо?
Ребята нестройно загудели:
— Сами, сами будем искать!
— Я не вижу никаких способов, которые увеличили бы шансы… — пожала плечами Магдалина Харитоновна; она обиделась, что её перебили.
— Слушайте, — сказала Люся, — помните, есть такой изыскатель Номер Седьмой, который всё хотел узнать, почему приезжал в Любец его папа — знаменитый художник Ситников? Может, Номер Седьмой что-нибудь расскажет о портрете?
— Это дело! — подхватил Витя Большой. — Поедемте на пароходе к Номеру Седьмому — смотреть Ситниковский музей.
Найдём мы в том музее следы портрета или не найдём, ещё было неизвестно, но само путешествие за полтораста километров на пароходе вверх по реке казалось таким привлекательным!
— «Мы едем, едем, едем в далёкие края!» — запел и заплясал Витя Перец.
— Завтра едем, завтра! — воскликнул один из близнецов.
— Ну да, завтра, чего ещё ждать! — поддержал другой.
— Полагается три дня отдыха, — произнесла Магдалина Харитоновна.
— Мы теперь изыскателями заделались, мы не отдыхаем, — настаивали близнецы. — Найдём — тогда отдых.
— Магдалина Харитоновна, ну пожалуйста, согласитесь! Ведь на пароходе поедем. Это же нисколько не утомительно, — упрашивала её Люся.
Та было поморщилась, повздыхала, но согласие дала.
— Доставайте яйца, молоко, хлеб — и завтра к шести утра налегке! — весело объявила Люся.
Глава двенадцатаяКлубок неизвестности запутывается всё больше и больше
Ранним утром все мы — тридцать один изыскатель — шли по скошенному лугу к реке.
Солнце сияло на безоблачном небе, река и лесные дали были окутаны белесыми клубами тумана. Ура! Сегодня будет хорошая погода!
Маленький пароходик, беленький, словно только вымытый, под названием «Ракета», пыхтя и поднимая пенистые волны, развернулся и подошёл к пристани. По дощатому трапу, толкая друг друга, мы взбежали на пароход и разместились на носу, на палубе.