И пока швейцар успел что-либо сообразить, обе «родственницы» живо шмыгнули за дверь.
Часам к трем приехал домой господин Б. и услышал от жены рассказ о том, как две какие-то шарлатанки надули ее на рубль.
— Не рубля жалко, а досадно на свою глупость, — пожаловалась она и прибавила: — Не верится что-то… Такие элегантные, нарядные… Может, еще придут.
Но пробило четыре часа, дамы все не являлись. Господин Я. тоже вернулся домой около трех часов.
— Барин! К вам родственницы заезжали! — объявил ему швейцар.
— Какие родственницы? Что ты путаешь? Теща, что ли?
— Никак нет! Приезжие… Взяли у меня два рубля… Позвольте получить с вас.
— Что, что такое? Какие два рубля?
Началось выяснение дела, и Я., одновременно рассерженный и смеющийся, вошел в свою квартиру.
— Вот так родственницы! — хохотали они с женой. — Ну и родственницы же в Питере…
— Непременно расскажу это маме, — сказала жена. — Вот будет ахать и возмущаться мошенничеством в Петербурге.
Но мама сама горела нетерпением рассказать дочери об истории с рублем и была уже у них на пороге.
Толкам, негодованию, удивлению и предположениям обеих женщин не было конца. Жертвой мошенничества, хотя и на ничтожную сумму, сделались две родственные семьи. Очевидно, кто-то их знал, кто-то за ними следил. Что бы это значило?
Поахали, поохали мать с дочерью и решили поехать, потолкаться у Гостиного двора, где, кстати, был и магазин господина Я., зятя госпожи Б.
Только подъехали они к Гостиному двору, как госпожа Б., мать, взволновалась.
— Стой! — крикнула она кучеру. А затем, обратившись к дочери, возбужденно проговорила: — Они!
— Кто такие? — спросила та с удивлением.
— Они, негодяйки, воровки, которые проделали всю эту историю с тремя рублями. Вот я их…
И почтенная дама указала дочери на двух элегантно одетых женщин. Одна из них была высокая, средних лет брюнетка, другая — молоденькая, красивая, восемнадцати-девятнадцати лет блондинка. Обе женщины, не торопясь, шли вдоль Гостиного двора, останавливаясь иногда у витрин магазинов.
— Они! — энергично повторила госпожа Б. — Пойдем-ка догоним и арестуем их…
— Не ошибаетесь ли вы, мама?
— Ну, нет! Уж я не ошибусь!
И обе женщины пустились догонять воровок. «Воровки» между тем, по-видимому, чувствовали себя в полной безопасности, нисколько не тревожились и, оживленно о чем-то беседуя, остановились возле витрины большого ювелирного магазина.
— Не потрудитесь ли, сударыни, — вдруг громко и грозно обратилась к ним госпожа Б., — не потрудитесь ли немедленно отдать те три рубля, которые вы сегодня обманным образом и мошеннически получили? Вот — рубль с меня, а два рубля — от моей дочери или у швейцара их дома, но это все равно…
Обе настигнутые дамы остолбенели.
— Вы с ума сошли! Сумасшедшая… — сказала, отступив назад, высокая, средних лет дама.
Молоденькая молчала. Она побледнела, и это окончательно укрепило госпожу Б. в том, что она «поймала»-таки преступниц.
— Какие три рубля? За что три рубля? В чем, наконец, дело? — проговорила энергично уже пришедшая в себя высокая дама. — Или вы с ума сошли, или здесь недоразумение, которое надо выяснить.
— Что здесь выяснять? — убежденно, но уже не так бойко сказала Б. — Ведь вы прекрасно понимаете, в чем дело.
— Ничего я не понимаю! — рассердилась высокая дама. — Сударыня! Вы шутите плохие шутки… Собираете народ, устраиваете скандал… Это, наконец, превосходит всякую меру терпения!
Она взяла под руку свою молодую подругу.
— Здесь, во всяком случае, нам неприлично объясняться, — проговорила она госпоже Б., — и если вы уж так настаиваете на чем-то непонятном, то необходимо для объяснений избрать другое место.
Решительный тон высокой дамы несколько повлиял на Б., тем не менее она не желала выпускать из рук таких «отчаянных мошенниц».
— Если вам неудобно объясняться здесь, при народе, то, пожалуйста, в двух шагах отсюда магазин моей дочери, не угодно ли… — язвительно пригласила она.
И все дамы, сопровождаемые толпой смеющихся зевак, торжественно двинулись к магазину господина Я. на Большой Суровской линии.
В магазине дело приняло несколько другой оборот. Молодая из «пойманных» дам опустилась беспомощно на стул, а старшая тотчас попросила у госпожи Б. объяснений.
Госпожа Я. подошла к находившемуся в магазине мужу и начала объяснять, в чем дело.
— Вот так штука! — проговорил он. — Только не похоже оно что-то…
Между тем разговор между госпожой Б. и высокой дамой начинал приобретать весьма острый характер.
— Это, наконец, ни на что не похоже! — кричала высокая дама. — Предупреждаю, вы ответите за свои слова и поступки, я этого так не оставлю… Мой муж имеет знакомства. Я — жена профессора Ф.
Госпожа Б. несколько опешила, однако попробовала было упомянуть о полиции.
— Вот именно, прошу послать за полицией, — вскипела дама. — Что делать! Скандал так скандал, но нужно же покончить с этой отвратительной историей.
— Хозяин! — шепнул между тем один из приказчиков господину Я. — А ведь это верно. Я признаю, это действительно госпожа Ф. — наша даже покупательница. И живет она здесь недалеко… Важная дама…
Почетный гражданин Я. увидел, что его дамы попали впросак.
— Какая там полиция! Зачем же — с полицией? — произнес он, подходя. Можно и без полиции… Просто ведь вышло недоразумение, извините-с!
— Это не недоразумение, а оскорбление средь бела дня на улице… Это скандал! — со слезами в голосе взвизгнула высокая дама.
С молоденькой сделалась истерика, и приказчик побежал за водой.
Госпожа Б. и ее дочь в недоумении отступили.
— Ну уж и оскорбление! — заговорил господин Я. — Просто ошиблись дамы. У нас такой случай неприятный вышел, ну и… приняли вас за других…
— Она меня сумасшедшей при всех назвала! — вступила госпожа Б.
— Молчите уж, маменька! — шепнул ей зять.
— Сударыня, — убедительно обратился он к госпоже Ф., — вас никто не задерживает. Можете уйти. Тысячу раз извиняюсь. Все глупость женская… Недоразумение… Не стоит устраивать скандал.
Старшая дама расплакалась.
— Что же это такое?! — проговорила она, опускаясь на стул. — Такое безобразие… Просто на улицу нельзя показаться.
— Ах, боже мой, какое недоразумение! — лепетал господин Я. — Ах, боже мой! Сударыня, успокойтесь…
— Все вы! — шипел он на жену и тещу. — И все из-за трех рублей. Вот так историю затеяли…
— Тысячи извинений, сударыни! — извивался он перед плачущими женщинами.
— Да затвори дверь, болван! — закричал он на мальчика из магазина. — Сударыни…
Старшая «задержанная» дама вытерла глаза, решительно встала и взяла под руку свою спутницу.
— Пойдем, Annette… — сказала она.
Обе дамы вышли.
— Еще хорошо, что так отделались! — вздохнул почетный гражданин.
— Но ведь точь-в-точь те… мошенницы! — попробовала было оправдаться госпожа Б. — И платья, и шляпки, и рост, и походка, и все… Просто ума не приложу.
— Те да не те, видно. Еще хорошо, что так отделались, — повторил господин Я.
Однако отделались они не так легко.
Разузнав всю эту историю, я послал к господам Б. и Я. повестки с приглашением явиться к девяти часам утра в сыскное отделение. Неприятное впечатление от получения подобных «приглашений» я знал хорошо и рассчитывал именно на это.
В назначенный день и час оба «приглашенных» с беспокойными и встревоженными лицами сидели в моей приемной и тихо перешептывались между собой. Мне доложили о них.
— Скажите, что я занят. Пусть подождут! — приказал я.
Прошел час, другой, третий… Так продержал я их чуть ли не до двух часов. Потом приказал впустить.
Вошли господин Б. вместе с зятем.
— Дело скверное! — сказал я. — Ваших жен придется выслать из Петербурга.
Лица обоих вытянулись.
— За что же, помилуйте!
— Как за что? Захватывать на улице почтенных и уважаемых женщин… Скандалить! Обвинять в воровстве! Разве этого мало? Градоначальник негодует и хочет распорядиться о высылке.
— Ваше превосходительство… — умоляюще начали они, — недоразумение…
Оба наперебой пустились рассказывать уже известную мне историю. Я едва сдерживал улыбку, тем не менее строго сказал:
— Однако за такие «недоразумения», вы понимаете, наказывают…
— Господи! Да войдите же в наше положение, ваше превосходительство! — воскликнули они. — Сжальтесь…
— Не знаю. Я доложу градоначальнику, — ответил я сурово. — Сомневаюсь, чтобы он смягчился… Впрочем, все зависит от него и госпожи Ф., а также ее знакомой, которых вы оскорбили. О результатах… Я вас вызову и сообщу.
Оба ушли как в воду опущенные.
Градоначальник даже рассмеялся, когда я подробно рассказал ему всю историю.
— Да! — сказал он. — Пугнуть их, конечно, следует… Но на этом и покончить.
Дня три я не подавал вестей господам Б. и Я. Воображаю, как они там ругали своих жен. Наконец вызвал. Продержал три часа в приемной и не принял. Просил явиться завтра. Назавтра, опять достаточно выдержав их в ожидании, пригласил.
— Благодарите госпожу Ф. и господина градоначальника, — сказал я. — Они согласны прекратить это дело. Но в другой раз таких «недоразумений» не должно быть. Понимаете?
У Б. и Я. просияли лица.
— Покорнейше благодарим, ваше превосходительство!
Выявить настоящих виновниц этой проделки мне так и не удалось, хотя очень хотелось…
Сумасшедший палач
Это было еще в начале моей полицейской карьеры. Если не ошибаюсь, в 1857 году.
Осенью, в последних числах сентября, ко мне, в то время полицейскому надзирателю Спасской части, вошел вестовой Сергей и доложил:
— Неизвестный человек, не объявляющий своего звания, целый день трется около конторы и ищет случая попасть с личной просьбой к вашему высокородию. Человек подозрителен.