стинками, затем клали на отбивочный камень, скалкой из жужуба отбивали в фарш, потом добавляли кусочки пирожков из особого теста с высоким содержанием муки, которые готовила сама семья Сё, скатывали на ладони в шарики, загружали в глиняный горшок вместе с маленькими цитрусами и варили на пару в бамбуковом решете. После варки цитрусы выбрасывали, и какой же изумительный аромат шёл от этих фрикаделек… Мне и впрямь было жаль разрушать такой ресторанчик, где готовят фрикадельки с особым вкусом. Хозяйка была женщина добросердечная, к тому же её сын был моим добрым приятелем. Но мне нужно уничтожить Лао Ланя, тётушка Сё, братец Сё, простите! Я выпустил четырнадцатую мину из рук, она взлетела в небеса, но, к несчастью, столкнулась лоб в лоб с летящим на юг диким гусем. Гусю переломало все кости, мина отклонилась от цели, упала в пруд за домом Сё, подняла столб воды и превратила в рыбную пасту десяток больших, с плужный лемех, карасей.
Самая талантливая тайная проститутка в городе, которую в действительности звали Цзена, от природы обладала прекрасным голосом. Во время «культурной революции» песни в её исполнении слышались из всех громкоговорителей. Нехорошее происхождение семьи помешало ей сделать карьеру, и ей пришлось выйти замуж за коротышку-красильщика, у которого происхождение было хорошим. Красильщик каждый день садился на велосипед и уезжал собирать ткань на покраску. В те времена хорошей ткани было не купить, и молодёжь добывала старую белую ткань, чтобы перекрасить её в цвет хаки, пошить из неё армейскую форму и потом щеголять в ней. Коротышка-красильщик был мастер по цвету хаки, он использовал каустическую соду, от которой потом было не отмыть руки. Несложно представить, какую печальную картину представляли такие руки, ласкающие белоснежные груди Цзены. Вот она и пошла налево, как говорится, «красный абрикос свесился через стену». Лао Лань и Цзена были любовниками не один год, Цзена зазывала Лао Ланя, и когда он разбогател. У меня было очень хорошее впечатление от этой хорошо сохранившейся женщины. Голос её завораживал – всё же сказывалась её певческая наследственность. Но это никак не повлияло на мою решимость выпалить по её дому пятнадцатую мину, потому что как раз в этот момент они с Лао Ланем пили, вспоминая прошлое, и их беседа достигла таких глубоких чувств, что у обоих потекли слёзы. Мина упала в стоявший в доме красильный чан, и брызги старой зелёной краски полетели во все стороны. Теперь красильщик не только носит зелёную шапку, но и будет жить в зелёном доме.
Шестнадцатая мина изначально была нацелена на зал заседаний мясокомбината, но у неё не хватало одного крылышка. Вылетев из ствола, она потеряла равновесие и упала в свинарник Яо Седьмого, прибив избалованную старую свиноматку.
Мою семнадцатую мину заполучил пункт проверки качества мясопродукции – небольшими ранениями отделались начальник пункта Лао Хань и его заместитель Сяо Хань. Большущего осколка как раз могло хватить, чтобы прикончить Лао Ланя, но этот осколок угодил в нагрудный карман, где лежала бронзовая медаль передовика труда, которую ему только что вручили в городе. От мощного удара он отступил на несколько шагов и с трудом остановился, лишь упёршись позвоночником в стену. Лицо пожелтело, он сплюнул немного крови. Это был самый серьёзный удар, нанесённый ему с начала стрельбы. Помереть он не помер, но смертельно перепугался.
Восемнадцатой миной можно было разнести Лао Ланя в клочья, потому что он стоял в туалете под открытым небом, справляя малую нужду, и никакого прикрытия у него не было. Моя мина могла преодолеть редкие ветви утуна у него над головой. Но я тут же вспомнил о «герое» из деревни старика и старухи, который заколол врага, справлявшего большую нужду, и как ему было стыдно за это; мне тоже не составило бы славы убить мочившегося Лао Ланя. Поэтому ничего не оставалось, как только с сожалением изменить цель, чтобы мина упала в нужник и, взорвавшись, забрызгала его всего дерьмом. Забавная штука этот миномёт, но всё-таки немного дрянная.
Только выпустив девятнадцатую мину, я понял, что нарушаю международную конвенцию. После взрыва пол процедурного кабинета здравпункта городка усыпало битым стеклом. Медсестра, свояченица мэра городка, сидела одна на стуле, а больной, лентяй, который должен был забираться на стол перед ней, обнажив зад для укола, испугался так, что шлёпнулся задом на пол, разинув рот и похныкивая. Лао Лань лежал на кровати под капельницей, ему вводили лекарство, регулирующее состояние сосудов. Этот народ ест слишком много жирного, и кровь густеет, как клейстер.
После урбанизации деревни появились и высокосортные образцы потребления. На том месте, где размещалась управа городка, выстроили боулинг. Лао Лань – мастер кегельбана, и он известным образом проявляет себя в этом деле. Поза его некрасива, но сила велика. Он берётся за двадцатитрехфунтовый шар фиолетового цвета, подходит к дорожке, не разбегаясь, отпускает руку и посылает его вперёд – и шар, как снаряд, вылетающий из ствола, врезается в строй кеглей. Кегли, которым не повезло, с плачем взывают к отцу и матери и катятся к отверстию. Двадцатая мина падает на дорожку для шаров, поднимается дым, разлетаются осколки. Лао Лань ничуть не ранен. У этого ублюдка на теле амулет от снарядов, что ли?
Двадцать первая мина упала в колодец с пресной водой на территории мясокомбината. В это время Лао Лань стоял рядом с колодцем и смотрел на отражающуюся в воде луну. Полагаю, этот тип вспомнил сказку об обезьяне, которая вычерпывала лунный свет. Иначе зачем бы он явился к колодцу за полночь, и что он там высматривал? У меня с этим колодцем очень глубокая связь, вы, мудрейший, знаете, не буду распространяться об этом. Луна в колодце необычайно светлая. Мина упала в него, но не взорвалась. Но луна разлетелась на мелкие осколки, а вода в колодце стала грязной.
Хотя двадцать первая мина Лао Ланя не убила, естественно вести себя он уже не мог. Глиняный кувшин неподалёку от края колодца разбился, и мина взорвалась на пути к тебе, негодяй, мог найтись осколок, который отправил бы тебя на Западные небеса. Хитрюга Лао Лань переоделся в рабочую одежду и смешался с рабочими ночной смены в забойном цехе. С виду вроде бы идёт в народ, а на деле хочет таким образом спасти свою подлую душонку. Здоровается с рабочими, время от времени похлопывает кого-то знакомого по плечу. Те, кого он похлопал, расплываются в улыбке, словно польщённые неожиданной честью. В цехе забивают верблюдов, этих кораблей пустыни забивают большими партиями, потому что их копыта составляют редкое блюдо при сервировке банкета в духе маньчжурской и китайской кухни. Есть верблюжатину в то время стало модно, потому что Лао Лань подкупил пару учёных, называющих себя авторитетами в диетологии, и несколько журналистов бульварных газет, которые наводняли всё материалами о том, как полезно есть верблюжье мясо. Поставляют верблюдов из разных мест: из Ганьсу, из Внутренней Монголии. Самые изящные на вид куски поступают с Ближнего Востока. Забойный цех уже наполовину автоматизирован, после промывки верблюдов подвешивают на самоходный кран и отправляют на первый участок забойного цеха, подвешенных после приёмки, их всесторонне моют холодной водой, затем обрабатывают горячим воздухом. У подвешенных в воздухе верблюдов ноги свободно болтаются, они брыкаются во все стороны. Лао Лань стоит под висящим в воздухе верблюдом и слушает, как ему что-то говорит, указывая пальцем, начальник забойного цеха Фэн Техань. Пользуясь этим случаем, я налаживаю в ствол двадцать второй снаряд. Чертя огненный след, мина летит к цели, взрывается на крыше цеха и повреждает канат из стальной проволоки, на котором подвешен верблюд. Бедный верблюд скользит вниз и разбивается насмерть.
Двадцать третья мина проникла в цех через брешь, проделанную двадцать второй, и упала на пол, вертясь, как огромный волчок. Фэн Техань показал пример того, как нужно жертвовать собственной жизнью ради другого: он резко толкнул Лао Ланя на землю и прикрыл его собственным телом. Грохнул взрыв, раскатилась ударная волна, цех заволокло пороховым дымом. Взрывом верблюду оторвало все четыре ноги, они взлетели в воздух и упали ровнёхонько на спину Фэн Теханя, похожие на больших жаб, забравшихся туда, чтобы обсудить какие-то важные дела. Прошло минуты три, Лао Лань выбрался из-под тела Фэн Теханя, стёр с лица мелкие осколки и кровавые ошмётки верблюжьего мяса, громко чихнул, и на землю упала его рабочая одежда, больше похожая на четыре плитки черепицы. На всём теле у него остался лишь ремень из воловьей кожи, он поднял рваную тряпицу, прикрыл срам и громко крикнул:
– Ло Сяотун, заячье отродье, за что я недостоин предстать перед тобой?!
Нет такого, за что ты недостоин предстать передо мной, и нет такого, за что ты достоин предстать передо мной. Я принял из рук старика двадцать четвёртую мину и отправил в ствол. Вылетев из ствола, она понесла мой ответ по пути, проложенному двумя предыдущими, и приземлилась в воронке, где взорвалась одна из них. Бдительный Лао Лань упал на землю и, перекатившись, укрылся за трупом верблюда. Из-за воронки осколки разлетелись на ограниченном пространстве, оставив большую слепую зону, и укрывшийся в этой зоне Лао Лань не получил ни царапины. Рабочие в цехе кто попадал на землю, кто продолжал стоять прямо, как деревянные столбы. Один самый храбрый подполз к Лао Ланю и громко спросил:
– Президент Лань, что с вами?
– Быстро добудь мне что-нибудь из одежды, – бросил тот. А сам так и остался лежать за верблюдом, можно сказать, чрезвычайно униженный, задрав голый зад.
Смельчак-рабочий сбегал в офис начальника цеха и принёс комплект рабочей одежды. В тот самый момент, когда он передал его Лао Ланю, в грудь тому угодила двадцать пятая мина. Лао Лань не растерялся, закутал мину в толстый брезент рабочей одежды и вышвырнул в окно. Этот поступок выявил его хладнокровие и решительность и неординарную физическую силу в придачу. Будь он военный и случись это в военное время, ему наверняка присвоили бы звание героя войны высшей степени. За окном цеха мина с грохотом взорвалась.