ь подчиниться правительству Генриха III, присоединились к Католической лиге, которая превратилась в конфедерацию северных городов во главе с герцогом Гизом.
В последнем романе трилогии писатель создает впечатляющую картину обреченности дома Валуа, показывает абсолютное вырождение этой династии, рисует жалкую фигуру Генриха III, которого уже не могут спасти ни публичная казнь политического преступника Сальседа, ни сорок пять всадников-телохранителей [отсюда и название романа]. Здесь читатель встречается с многоликой толпой, знакомится с нравами феодальных времен.
Народные сцены дают представление о французском Средневековье в ту его эпоху, когда феодализм еще не был поколеблен, но в его недрах уже созревали силы, которым предстояло со временем похоронить феодальный строй; это французские ремесленники и торговцы, изображенные писателем как костяк смелой, бунтарской массы. Правда, недовольные парижане еще не знают, что́ им предстоит свершить в будущем, «не знают заранее, когда вспыхнет бунт».
А тем временем Гизы, опираясь на зажиточные слои города, готовят мятеж против короля. Столкновение враждующих сословий придает исключительную напряженность повествованию и определяет композицию романа.
Спрашивается, почему же король не учинил расправу над непокорными ему феодалами? Это объясняется тем, что противостоящие королевской власти феодалы пользовались еще во Франции большим влиянием. Могущественный дом Гизов располагал огромными владениями в Бургундии, Шампани, Лотарингии. Генрих Гиз и его брат Шарль (герцог Майенский) были видными полководцами. Их третий брат Луи — кардинал Лотарингский — вместе с Генрихом возглавлял Католическую лигу. Лишь в 1588 году, когда Генрих Гиз был убит подосланными убийцами, а кардинал Лотарингский был брошен в тюрьму и вскоре казнен, король почувствовал себя увереннее и стал более энергичным правителем государства.
В романе «Сорок пять» представители царствующего дома и высшая знать погрязли в интригах, совершают на каждом шагу предательства и убийства. Герцог Анжуйский участвует в войне лишь потому, что стремится стать королем Фландрии, а затем и Франции. Лукавый политик герцог Гиз вступает в сговор с Вильгельмом Оранским. Торгуя своей шпагой, он предает интересы родины. Сестра Гиза — герцогиня Монпансье — содержит целый штат наемных убийц. Вот в каком окружении находился Генрих III. В изображении Дюма он мог царствовать только лишь потому, что опирался на разумных, энергичных и преданных помощников. Среди положительных персонажей романа «Сорок пять» выделяется фигура шута Шико. Этот герой появился на страницах «Графини Монсоро» как проницательный политик, ум и смекалку которого ценил Генрих III. Он раскрыл дворцовый заговор против короля, в котором участвовали герцог Анжуйский и граф Монсоро. Враждебная королю партия возненавидела Шико и готовилась совершить над ним расправу, но он, точно рассчитав ходы в осуществлении курса большой политики, сумел приблизить к трону Генриха Наваррского. Этот человек в нравственном и интеллектуальном отношениях бесконечно превосходит своего хозяина-короля, а опытные придворные дипломаты по сравнению с Шико кажутся лишь незадачливыми учениками. Шико непобедим во всех поединках, сметлив и весел, как и прославленный д’Артаньян.
В трилогии «Королева Марго», «Графиня Монсоро», «Сорок пять» сюжетная линия объединена историей борьбы Генриха Наваррского за французский престол. Здесь автор явно идеализирует своего героя. Эгоистическая мечта Генриха о личных успехах и личной славе, его расчетливая политика рассматриваются автором как торжество умного политика и смелой личности.
Более правдивыми, художественно оправданными представляются образы адмирала Жуаеза и Шико, воплощающие подлинный героизм, жизнелюбие, находчивость ума, пылкую энергию людей, не терпящих произвола; именно этих героев писатель противопоставляет морально опустошенной придворной знати.
В романе «Сорок пять» действие происходит не только во Франции, но и во Фландрии, боровшейся тогда против тирании испанского короля Филиппа II. Эта страна стремилась раскрепостить себя, освободиться от жестокого произвола испанских завоевателей. В своей справедливой революционной войне фламандцы вынуждены были прибегнуть к иностранной помощи. При этом им приходилось иногда выступать и против своих мнимых союзников, в данном случае — против такого честолюбивого авантюриста, каким являлся герцог Анжуйский.
В своем романе Дюма создает впечатляющие картины сражений, развернувшихся на полях Фландрии. Он с сочувствием показывает, как революционный народ борется за жизнь и свободу будущей Нидерландской республики. Именно народ! В защите Антверпена, кроме солдат, принимает участие городское ополчение, а разгром испанских гарнизонов совершают бесстрашные морские и лесные гезы.
«События редко предают правое дело», — заявляет Дюма и, следуя этой формуле, художественно убедительно рассказывает о событиях, в результате которых Филипп II был лишен престола в Нидерландах, изображает крупное сражение, решившее успех голландцев и фламандцев.
На фоне событий нидерландской революции выделяется фигура Вильгельма Оранского, полководца и государственного деятеля, признанного фламандцами своим вождем. Дюма несколько преувеличивает роль принца Оранского, считая его «одним из величайших актеров драмы, именуемой мировой историей». Вильгельм Оранский был немецким князем и очень часто в своих действиях преследовал личные интересы.
Преувеличение роли личности, случая в судьбах государства было чрезвычайно широко распространено во французской буржуазной науке XIX столетия, и это отразилось в полной мере в романах Дюма.
Автор «Трех мушкетеров» был убежден, что сложная цепь событий — восстаний, войн, переворотов — обусловлена вторжением непредвиденных, «случайных» обстоятельств. Идея зависимости исторических событий от неожиданного «случая» воплощалась во многих его романах.
Шико также верит в «знаменательные случайности» и с добродушным юмором рассуждает на эту тему. «Случайность, — говорит он, — запасный фонд господа бога. Всемогущий прибегает к нему лишь в важных случаях, особенно теперь, когда люди стали так проницательны, что предвидят грядущее, наблюдая природу и постигая ее закономерности… Эта теория, подкрепленная убедительными аргументами, может послужить основой блестящих философских трудов».
Вереница событий, сменяющих друг друга в романе «Сорок пять», подтверждает это упрощенное понимание исторических конфликтов. Дюма разделял неверные взгляды тех историков, которые после революции 1830 года признали буржуазный класс отныне властелином навечно, а капиталистический строй — не подверженным никаким социальным изменениям.
Недостатки Дюма как романиста-историка общеизвестны и очевидны. По читатель и не должен искать в его романах подлинного отображения исторической действительности. Впрочем, это писатель и сам понимал. «Мы не притязаем на звание историка, — говорил Дюма о своем творческом методе. — Если мы иной раз становимся им, то лишь тогда, когда роман возвышается до уровня истории». Иными словами, он считал главной задачей подчинять своему замыслу те или иные исторические факты и создавать на их основе увлекательный сюжет, напряженное действие.
Александр Дюма хотя и не вдавался в детали изображенных им раздоров, но тем не менее на страницах его трилогии очерчены колоритные сцены известных событий XVI столетия. Здесь и трагические эпизоды Кровавой парижской свадьбы, и сборища парижских лигистов, восхищенных доблестью Генриха Гиза, и выступления горожан против грабительских поборов. Не претендуя на особую историческую и психологическую глубину, Дюма главное внимание уделяет развитию сюжета, изображению героических поступков, воспроизведению колорита позднего Средневековья.
Следует сказать, что трилогия о династии Валуа, обличая монархический строй XVI столетия, была полна того пафоса, который мы вправе назвать демократическим, и в этом главное идейно-художественное достоинство романов Александра Дюма, созданных накануне революции 1848 года.
На страницах его книг история утрачивала свое эпическое величие, она становилась простой, а иногда и упрощенной. Но писатель стремился показать, что короли, королевы, полководцы и министры тоже были людьми, над которыми страсти и капризы имели большую власть. Воскрешая историю, раскрывая в живых, впечатляющих образах природное слабоумие королей династии Валуа, обвиняя их в совершенных преступлениях, романист не оказывал добрых услуг Луи-Филиппу, трон которого был сметен революционным вихрем 48-го года. В то время романы Дюма, в том числе и «Сорок пять», внушали массовому читателю героическое чувство и, исходя из народных представлений, учили его презирать зло, проявлять отвагу в тот момент, когда попирается человеческое достоинство и ущемляются гражданские права.
В лучших своих произведениях Дюма остается великолепным, увлекательным рассказчиком, мастером интриги и композиции, создателем навсегда запоминающихся героических характеров, в которых воплощается вера писателя в то, что человек, обладающий ясным умом, волей, уверенностью в себе и своей правоте, может и должен энергично вмешиваться в жизнь, защищая, по мере своих сил и разумения, добро и правду, борясь с ложью и несправедливостью.
М. Трескунов