«…Только что вернулся с передовых позиций… Клавочка, Неличка, Феликс! Если бы вы могли хоть одним глазком посмотреть, как дерутся наши красные воины, непременно сказали бы: «Вот это да, вот это богатыри!» Работаю много и с увлечением. Часто бываю на передовых позициях, встречаюсь с замечательными людьми, пишу о них. У меня теперь много боевых друзей. Эх, какие у них высокие душевные качества… Я успел увидеть и сам пережить много трудностей войны. И должен честно сказать, что, ей- ей, не так черт страшен, как его малюют. Главное заключается в том, чтобы в любых условиях ты верил в свои силы, в правоту великого дела, и тогда никакие страхи тебя не одолеют…»
Не случайно в некрологе говорилось: «Товарищ Анохин не раз бывал в исключительно тяжелой обстановке. Чуждый всякому подобию паники, он всегда бесстрашно глядел в лицо опасности, служа примером большевика, командира Красной Армии».
Последняя фронтовая командировка Анохина была в район Великих Лук. Он узнал, что наши войска форсировали реку Ловать, и на «эмке» устремился туда. Следом с интервалами шли машины корреспондентов других центральных газет, в том числе и собкора «Правды» Бориса Полевого. Когда они приближались к КП полка, начался густой артиллерийский обстрел, а после него бомбежка «юнкерсов». Правдисты переждали, а потом, подъехав к КП, увидели, что краснозвездовская «эмка» вся изрешечена осколками бомбы. Рядом лежал убитый шофер Панин, а в машине, не успев из нее выскочить, истекал кровью Анохин: тяжелое ранение в грудь и живот, множество мелких ран. Друзья сразу же доставили его в медсанбат, но он уже был мертв.
С воинскими почестями корреспонденты похоронили своего товарища. Прощальное слово сказал Полевой. Под залп ружейного салюта гроб опустили в могилу на берегу реки Ловать у деревни Самушенки между Великими Луками и Холмами…
Перечитывая страницы тогдашней газеты, я вспомнил и погибшего Панина. Это был боевой, мужественный шофер, к которому в редакции относились с большим уважением, — не зря к нему с чьей-то легкой руки привязалось уважительное имя «Кузьмич». Наши спецкоры, выезжая на фронт, стремились заполучить «эмку» с Кузьмичом. Погиб Панин на боевом посту. Почему же, напечатав некролог Анохина с портретом, мы не отдали дань своей памяти рядовому Панину, боевому воину? В предыдущей книге я уже рассказывал, что Сталин запрещал печатать некрологи и объяснял более чем странные мотивы этого запрещения. Прорывались на страницы газеты только некрологи, подписанные Жуковым, Василевским, Мехлисом и однажды Василием Сталиным. При гибели наших корреспондентов мы брали на себя смелость и, никого не спрашивая, публиковали свои редакционные некрологи. И конечно, о Панине надо было тоже сказать, но по существовавшему тогда заскорузлому правилу этого не сделали — все же разные у них были погоны. Пуля или снаряд не выбирают свои жертвы, смерть как будто бы должна всех уравнять. А выходило — все-таки не всех.
6 марта. Самые важные сообщения приходят ныне с Западного и Калининского фронтов. Наши войска берут один город за другим: Сычевка, Ржев, наконец, Гжатск. Я пишу «наконец», потому что вспомнил поездку с Ильей Эренбургом в 5-ю армию Говорова во время нашего подмосковного наступления год с лишним назад. Были мы в дивизии полковника Н. И. Орлова, когда она только-только взяла Бородино и готовилась к новому рывку. «На очереди, — сказал мне комдив, — Гжатск. Дня через два освободим город». Через месяц я снова был в этой дивизии, но уже с Константином Симоновым. Был Орлов в таком же партизанском одеянии, в каком мы его видели в Бородине: стеганые штаны, полушубок и танкистский шлем. Недавно ему присвоили генеральское звание, обмундирование достали, а папахи с алым верхом не смогли найти. Я и привез ему в подарок папаху:
Это за Бородино…
Орлов примерил ее. Подошла. Поблагодарил, а потом снял и то ли в шутку, то ли всерьез сказал:
— А за Гжатск ее следует у меня отобрать…
Да, с Гжатском не получилось ни за два дня, ни за две недели. Путь до него оказался длиною в четыреста с лишним дней. И вот радостная весть — наконец Гжатск освобожден! Туда выехали два наших спецкора — Павел Слесарев и Яков Милецкий и в тот же день передали обширную корреспонденцию о боях за Гжатск.
Конечно, никто из нас не мог вообразить себе, что придет время, и этот провинциальный городок будет назван славным именем первого в мире космонавта — Гагарина. Если год назад немцы смогли на ходу создать там оборонительную линию, нетрудно себе представить, какой мощный укрепленный район они построили за многие месяцы московской битвы. Приведу несколько строк, показывающих, какой это был крепкий орешек:
«Неприятель более года сооружал вокруг Гжатска многочисленные доты и дзоты, устраивал противотанковые рвы и эскарпы, проволочные заграждения, бесчисленные минные поля… Достаточно сказать,"что в некоторых направлениях враг построил от 40 до 60 дзотов на один квадратный километр… Многие участки обороны имели до 2000 метров траншей и ходов сообщений, что позволяло немцам быстро и скрытно сосредоточивать живую силу там, где это требовалось в данный момент, и внезапно переходить в контратаки…» Одно это уже показывает, сколько сил, умения, тактического искусства надо было иметь нашим частям, чтобы сломить сопротивление врага.
Позавчера немцы начали контрнаступление в районе Донбасс — Харьков. В сводках же Совинформбюро за минувшие два дня более чем странное сообщение: «Северо-западнее Харькова бойцы N-ской части овладели одним населенным пунктом». Материал наших спецкоров о немецком контрнаступлении по указанию Ставки задерживается. Единственное, что нам удалось сделать в обход всех запретов, напечатать вот такие строки: «Естественно, что такому пока еще сильному врагу, как немецко-фашистские войска, удается на отдельных участках сосредоточивать значительные группировки… Нашим войскам приходится отбивать ожесточенные контратаки танков и мотопехоты противника в Донбассе. Подтянув резервы, неприятель предпринял несколько контратак западнее Харькова… От врага можно ожидать еще новых авантюр…»
Мы писали «контратаки», а на деле речь шла о контрнаступлении немцев. Но это был предел того, что мы могли сказать…
Получены один за другим два трехколонных очерка Симонова «Малышка» и «Трое суток». Прежде чем рассказать о них, приведу сохранившуюся у меня ленту переговоров по прямому проводу с нашими корреспондентами на Северо-Кавказском фронте. Они состоялись недели две тому назад. Я был у аппарата на узле связи Генштаба, а на другом конце провода в штабе фронта ждал меня руководитель корреспондентской группы Коротеев. Вот некоторые выдержки из нашего разговора:
«У аппарата Ортенберг. Здравствуйте, товарищ Коротеев! Где Симонов? Где Высокоостровский, Хирен, остальные? Почему они ничего не выслали для праздничного номера? Провалили нам номер. Будем строго наказывать, невзирая на лица. Передаст ли Симонов очерк к праздничному номеру? Скоро ли будет Симонов?»
Сейчас не могу без улыбки читать эти строки. Не могу понять, почему была употреблена фраза «невзирая на лица», хотя хорошо известно, что все эти «лица» — спецкоры и все они работают на равных правах. Очевидно, мною владела острая тревога за юбилейный номер газеты, посвященный 25-й годовщине Красной Армии.
Затем явился Симонов и включился в разговор по прямому проводу. Должен заметить, что некоторые его очерки, присланные с Северо-Кавказского фронта, были неудачными, и мы их не опубликовали. Об этом я ему прямо сказал и спросил, что он собирается делать дальше? И вот его ответ.
«У аппарата Симонов. Здравствуйте. Докладываю:
Первое. Мой очерк постараюсь передать сегодня в течение ночи.
Второе. Завтра утром выеду к донским казакам, потом к Утвенко и Горохову. Они оба здесь (мы встречались с этими командирами во время прошлогодней поездки в Сталинград. — Д. О.).
Третье: Привет от Тапочки (помощника Н. С. Хрущева, члена Военного совета фронта. — Д. О.). Его хозяин обещал мне машину. Если даст, я хочу, пробыв неделю здесь, поехать на машине сначала к Ватутину, потом к Голикову, потом еще севернее — и в Москву. По-моему, это будет интересно и полезно для газеты. Как вы считаете?
Очерками, за исключением «Гулькевичи — Берлин», который считаю хорошим, недоволен сам. Для того чтобы выполнить ваши задания, поеду в части, в которых до сих пор действительно бывал недостаточно, пробуду там долго, не гоняясь за оперативностью, и постараюсь проникнуть в глубь материала. Но прошу вас в этом случае не требовать от меня быстрой передачи оперативных материалов.
Постараюсь сделать все возможное для газеты. Предупреждаю, особенной оперативности в смысле городов не ждите. Буду пока сидеть в одной части».
Согласие Симонов получил, тем более что наступление наших войск в этих краях затихло, и ясно было, что на взятие новых городов в ближайшее время рассчитывать не приходится.
И вот пошли хорошо известные южные очерки.
Очерк «Малышка» посвящен военфельдшеру, которую все называли Малышкой, потому что она и в самом деле была настоящая малышка — семнадцатилетняя курносая девчонка с тонким детским голосом и такими маленькими руками и ногами, что, казалось, во всей армии не подобрать для нее ни одной пары рукавиц, ни одной подходящей пары сапог. В очерке рассказывалось о том, как Малышка отвозила с передовой семь тяжелораненых. Шестеро с трудом уместились в старенькой, расшатанной санитарной летучке. Седьмого Малышка не могла, не захотела оставить в разбитом снарядами сарае, усадила его на свое место в кабине, рядом с водителем, а сама пристроилась на подножке, держась за раму. И так моталась по рытвинам и ухабам двадцать километров до медсанбата, который, как оказалось, в этот день сменил свой адрес.
Машина с ранеными поехала к госпиталю, но и его на месте не было. Еще двадцать километров мучительной дороги, прежде чем Малышка привезла и сдала раненых врачам.
И тут же рассказано о том, как старый казак, раненный в голову и в лицо, перевязанный так, что из-под бинтов торчали только лохматые седые усы, чтобы облегчить положение Малышки, у которой дрожали руки — не от холода, а от усталости, оттого, что приходилось всю дорогу цепляться за шоферскую кабину, чтобы не упасть, — и чтобы до нее не доходили стоны раненых, замученных бездорожьем, запел, поддержанный другими ранеными, песню «Скакал казак через долину, через маньчжурские края».