ессиональных обязанностей?
В буфетную вошел самодовольный Кастельянос.
– Дульче, я освободился. У тебя ко мне вопросы по прочитанному есть? Я сейчас могу все объяснить.
Вопросы у меня были, но не по прочитанному, а по целительской этике, но я их задавать не стала. Кто я такая? Даже не медсестра еще. А он – настоящий целитель. Поэтому я промолчала, отрицательно покачав головой. Говорить с ним не хотелось. Настроение и без этого было не слишком радостным.
– Тогда после работы, когда гулять будем, – предложил Кастельянос. – Да, Дульче?
– Спасибо, фьорд Кастельянос, но у меня нет вопросов. – Я бросила мрачный взгляд на пустующий столик и добавила: – По прочитанному.
Настроение падало все ниже и ниже, а когда я представила, что целитель меня сегодня собирается тащить зачем-то в город, стало совсем плохо. Я открыла учебник, чтобы на Кастельяноса даже не смотреть.
– Тогда до вечера, – сказал он, пытаясь придать голосу уверенность.
Я мрачно глядела в спину удаляющемуся целителю и размышляла, как уйти, чтобы он не заметил. Не хотела я никуда с ним ходить. Ни сегодня, ни в любой другой день. А потом решила. Сложу все свои вещи в тележку, чтобы в отделение не возвращаться, да из столовой сразу пойду домой. Пусть ждет хоть до утра!
В столовой Лусия при каждом моем появлении оживлялась и начинала говорить, какой Кастельянос замечательный. И добрый, и специалист отличный, и зарплата у него хорошая, и еще множество всяких разных вещей, мне совсем не интересных. Но когда она заявила, что если бы ей предложили на грифоне полетать, то она даже и не раздумывала бы, я не выдержала и сказала:
– Я могу фьорда Кастельяноса за тебя попросить, если уж ему приспичило кого-то катать.
– Так он тебя прокатить хочет, – растерялась Лусия.
– Пусть для начала тебя прокатит, – возразила я, – а ты расскажешь, так ли это прекрасно.
– Дульче, ты что? – удивилась она. – Зачем ему меня катать?
– Не знаю. Но меня ему катать точно незачем.
Я вышла из столовой, злясь и на нее, и на Кастельяноса. Обида за Бруно просто выжигала изнутри. Как так можно? Даже не долечил, а теперь притворяется хорошим, пытается загладить впечатление, которое на меня произвел. Ну уж нет! Такое никак загладить нельзя.
Моя решимость подействовала на Лусию, поэтому когда я после ужина возвращала кастрюли, она заговаривать про Кастельяноса не стала, лишь пробурчала, что некоторые собственного счастья прямо под носом не замечают. Но я лишь подкатила тележку к положенному месту в столовой, вздохнула при воспоминании, как на ней вчера было здорово гонять по коридорам, и грустно попрощалась с напарницей. Сегодняшний вечер ничего хорошего не обещал. Да и что может хорошего случиться после того, как фьорд Кастельянос выписал недолеченного больного? Какой отвратительный, совершенно безобразный поступок с его стороны!
Я оглянулась на центральную лестницу. Кастельяноса не было видно. По всей видимости, ждет в отделении. Теперь бы еще так же удачно выскользнуть из госпиталя, чтобы он в окно меня не высмотрел.
Поминутно оглядываясь, я придержала за собой дверь главного входа, чтобы она, не дай боги, не хлопнула и не привлекла внимания. Жизнерадостный голос Бруно прервал поток моих возмущений:
– Дульче, привет!
– Привет, – радостно сказала я. – Тебя же выписали… Даже не долечили толком…
– Меня и без этого слишком долго продержали. Я давно говорил, что со мной все нормально, но до Кастельяноса только вчера дошло. Предлагаю отметить его понятливость. Посидеть вдвоем, без всяких целителей. В каком-нибудь уютном местечке, где хорошо кормят. Только я не знаю, где они здесь. Не успел освоиться. Нас так гоняли, что сил ни на что не оставалось.
Он улыбнулся своей ослепительной, завораживающей улыбкой, и я невольно улыбнулась в ответ. Все слова куда-то делись от радости, что… с ним все в порядке и решение фьорда Кастельяноса не повлияло на состояние Бруно.
– А ты не знаешь, есть в этой ды… в этом дивном городке какие-нибудь кафе или рестораны? – спросил Бруно.
– Я? – Я так удивилась вопросу, что даже не сразу вспомнила, как Кастельянос приглашал меня в кафе. – Тут неподалеку кафе под названием «Рядом».
– «Рядом?» – Бруно хмыкнул. – Кафе «Рядом»… Какое замечательное название, сразу видно, что у владельца хороший вкус и воображение… Держи, это тебе. – Он вручил мне просто огромную красочную коробку шоколадных конфет, которую я раньше почему-то не заметила. – В благодарность за все, что ты для меня сделала.
– Я? Это ты, наверное, фьорду Кастельяносу должен передать. – Я неуверенно оглянулась на госпиталь. – Он же тобой занимался.
Коробка была очень красивой, с ярким пышным бантом на ленте, которая ее перевязывала. Мне никогда еще не приходилось такую держать в руках, поэтому совсем не хотелось отдавать подарок целителю. Забрать себе будет несправедливо, но лучше, чтобы фьорд Кастельянос не сейчас вышел, а когда-нибудь потом, а то еще захочет с нами в кафе, а Бруно ему из благодарности отказать не сможет…
– Кастельянос обойдется! – фыркнул Бруно и галантно подал мне руку. – Еще чего не хватало, конфетами его кормить! Ему вредно. Идем?
– Идем, – согласилась я.
Какой сегодня замечательный день! И фьорд Кастельянос тоже хороший. Как вовремя он выписал Бруно…
На всякий случай я оглянулась на окна госпиталя. Вдруг целитель на нас сейчас посмотрит и решит, что больной еще недостаточно окреп и может ходить по кафе только в его присутствии? Но из окон на нас никто не глядел, а Бруно меня утягивал все дальше от места работы.
Я перестала туда смотреть. В самом деле, что там интересного, когда рядом идет такой замечательный фьорд, да еще и держит под руку?
Кафе оказалось совсем близко. Буквально через несколько минут мы уже стояли у двери, над которой светились красивые буквы «Рядом». Надпись была такая веселая, нарядная, а Бруно почему-то нахмурился.
– Н-да, – недовольно протянул он, прокатывая долгое «а» на языке, словно пробуя его на вкус. – Рядом, совсем рядом. Не Фринштад, совсем не Фринштад…
– Конечно, не Фринштад, – согласилась я. – Это же Льюбарре.
– Льюбарре, – согласился он, улыбнулся и открыл передо мной дверь.
В кафе я вплыла, как какая-нибудь королева, которым наверняка оказывали такие же почести, и сразу огляделась. Внутри было светло, чисто и очень уютно. Не сравнить с привокзальным кафе. Аккуратные столики, покрытые клеенчатой тканью, стояли близко друг к другу, словно ожидая наплыва желающих поесть, но посетителей почти не было. Так, отдельные фьорды устало ковырялись в тарелках после тяжелого рабочего дня. Пахло вкусно. Намного вкуснее, чем в столовой госпиталя.
– Н-да, – опять протянул Бруно, – действительно, не Фринштад.
По тону было понятно, что ему что-то не нравится, и я удивилась. Такое замечательное место, а он недоволен. Но Бруно уже наклонился к одному из ужинающих и спросил:
– Уважаемый фьорд, а в военном городке есть еще какие-нибудь кафе или рестораны?
Тот поднял глаза от своей тарелки, на которой лежали аппетитные ломтики жареной картошки и не менее аппетитный кусочек мяса, покрытый сырной корочкой, и ответил:
– Нет, только за проходной.
– Спасибо, – мрачно ответил Бруно. – За проходную нам сегодня не попасть. Мне пропуск заказывать нужно за сутки. Ну что ж… – Он красивым жестом обвел зал и сказал: – Дульче, выбирай любой столик, какой нравится.
Мне нравились все, разницы между ними никакой не было, так что я поначалу даже растерялась, а потом решила сесть у окна. Можно наблюдать за улицей. Наверное… Я посмотрела на Бруно и поняла, что желания глядеть в другую сторону у меня не возникнет. Это же не фьорд Кастельянос.
– Официант, – громко сказал Бруно, – как бы нам меню посмотреть?
– В рамочке у раздаточной ленты, – зычно ответил детина в поварской шапочке. – У нас самообслуживание. Читаете меню, берете поднос – и вперед. Или вы решили, фьорд, что я к каждому с разносом бегать буду?
– Самообслуживание? Интересное дело, – недовольно сказал Бруно. – Единственное кафе на весь городок, и там надо самостоятельно бегать. Ерунда какая-то.
– Почему ерунда? – удивилась я.
Странно, с чего он решил, что все будут за нами ухаживать? Фьорд за стойкой на раздаче один и просто не успеет обслужить всех. Вон какой упитанный. Ему бы тарелки быстро подавать, когда здесь народу много. Или много не бывает?
– В нормальных кафе посетители не бегают за едой, – пояснил Бруно. – Мы пришли посидеть, отдохнуть, поговорить, а не спортом заниматься. Н-да, не Фринштад.
Я улыбнулась его шутке. Скажет тоже, не бегают. Если не бегают, то ходят. На вокзале я тоже сама подошла. Фьорд, который мне так помог советом, не ходил по залу ожидания и не уговаривал пассажиров подкрепиться перед дальней дорогой. Так что никакой разницы с Фринштадом нет, здесь даже лучше.
Но Бруно сохранял серьезное лицо, делая вид, что ему тут не нравится.
– Так, что тут у нас в меню? – Он подошел к красиво оформленному цветочным рисунком листочку с довольно приличным списком блюд. – Так… Так… Напитки… А винная карта где?
– Что? – вытаращился фьорд за раздачей.
– Листок с алкоголем, – снисходительно пояснил Бруно.
– Кто бы нам разрешил в военном городке алкоголь продавать? – не менее снисходительно ответил фьорд. – Только за проходной. У нас – чай, кофе, ягодный морс и компот.
– То есть, кроме того, что указано в этом куцем списке, у вас ничего нет?
– Нет, – холодно ответил раздатчик.
– Н-да, не Фринштад, – в который раз недовольно протянул Бруно. – Тогда будем брать, что есть. Дульче, выбирай.
Но это было не так-то просто. Раньше меня перед таким выбором не ставили. Одних гарниров целых четыре разных, а к ним и мясо, и котлеты, и подливка… А салаты… целых три разных салата… Я зачарованно изучала меню, не зная, на чем остановиться.
– И выбрать-то нечего, – сказал за моей спиной Бруно. – Да, Дульче?