Повторил он это не единожды, пока мы все убирали и закрывали за собой. Я заверила его, что не опоздаю, и отправилась к себе. Сил на то, чтобы привести жилище в порядок, просто не было. Душ – единственное, на что меня хватило, а потом я упала в кровать и сразу уснула. Снился мне Бруно с разнообразными, но всегда безобразными шрамами на своем рельефном животе. Во сне я проводила по ним пальцами, разглаживая, и они тут же исчезали, но на их место приходили новые, еще более длинные и уродливые. Я опять их терпеливо разглаживала, и к утру измучилась настолько, что не отказалась бы еще от одного сна. Но кто бы мне его дал?
В столовой почти никого не было. Я вяло поковыряла ложкой кашу – видения из ночного сна не способствовали аппетиту. Очень было похоже, что пока лично не уверюсь, что с Бруно все в порядке, не успокоюсь.
В медчасти меня уже ждала группа хмурых военных, пострадавших в ночной стычке, и направление от целителя, в котором указывались нужные процедуры. В направлении взгляд сразу зацепился за знакомую фамилию. Бруно Берлисенсис. Значит, он тоже должен прийти на осмотр и получить назначение на лечение. Но назначения на него у меня не оказалось, а сам он так и не появился в процедурной. Улучив момент, я подошла к фьорду Бустаманте и спросила, где назначение еще на одного пострадавшего. Он нахмурил недоуменно лоб, изучил направление и сказал:
– Нет, Берлисенсис не приходил. Я вообще не припомню, чтобы он обращался за помощью. Хорошее здоровье у фьорда.
– Но как же? – растерялась я. – Разве не наша обязанность всех проверить?
– Дульсинея, – снисходительно сказал целитель, – я не в состоянии бегать за каждым больным. Да и за не каждым – тоже. Если нужно – пусть приходит сам.
– Но это неправильно!
– Если хотите, можете сходить к нему сами и пригласить на осмотр, – заявил целитель. – У меня на это времени нет.
В этом он прав – в коридоре маялись бедолаги, жаждавшие попасть на прием. Я еще раз поразилась количеству пострадавших в такой маленькой части. Создавалось впечатление, что целых фьордов здесь уже не осталось, все леченые-перелеченные, магией пристукнутые неоднократно. А у Бруно почки нет. А может, и еще чего.
Я так распереживалась, что решила последовать совету фьорда Бустаманте и сходить к нему сама, благо адрес в карточке Бруно был, а сама карточка – девственно чистая. Ни одной записи – к местному целителю он не обращался ни разу. К обеду поток пациентов ко мне иссяк, я закрыла процедурную и торопливо пошла к Бруно, больше всего надеясь, что застану дома. Постояла перед его дверью, собираясь с духом, и нерешительно постучала.
– Кто там? – раздался из-за двери такой родной голос, что у меня сердце сжалось.
– Это я.
– Дульче?
За закрытой дверью раздалось какое-то шебуршание, заронившее в мою душу самые черные опасения. Почему он не открывает? Может, ему там плохо стало? Или, что еще хуже, нашлась и без меня фьорда, заботящаяся о его здоровье? Но тогда он должен быть совершенно здоров? Почему-то меня это предположение не обрадовало, хотя, казалось бы, я пришла проверить, все ли с ним в порядке… И не уйду, пока не смогу убедиться!
И как только Бруно открыл дверь, я сразу заглянула за его плечо. Комната была малюсенькая, при всем желании в ней никого не спрячешь. Из-под дивана выглядывали грязные носки, но они явно были мужские, да и не поместится там никто. А вот в шкафу… Я подозрительно на него посмотрела, но шкаф не торопился делиться своими тайнами.
– Привет, – сказал Бруно.
– Привет, – опомнилась я. – Бруно, ты почему не пришел на осмотр? Я же знаю, что ты попал под магический выплеск!
– Да я под них постоянно попадаю, – ответил он. – Ничего страшного. Привык уже.
– Как это – ничего страшного? – Я скосила глаза на шкаф, поскольку показалось, что он скрипнул. – Бруно, тебе положен осмотр. Нельзя так безответственно относиться к своему здоровью.
– Да кому оно нужно, это здоровье?
Он вяло махнул рукой, а я аж захолодела. Точно продал! И не только почку, но и наверняка еще что-то, поэтому о здоровье уже поздно беспокоиться! Я положила ему руку на плечо:
– Твоим родным точно нужно. Они тебя любят, о тебе беспокоятся.
– Дульче, хочешь чая? – неожиданно предложил он. – У меня даже немного фринштадских конфет осталось.
– Хочу, – честно ответила я.
Может, и нет там никого, в шкафу? Какая фьорда согласится тихо сидеть и ждать, пока я попью чай? Да и слишком маленький этот шкаф…
Он посторонился, пропуская меня, а я прошла к дивану, хотя очень хотелось задеть дверцу шкафа и узнать, что же там скрипело…
Бруно закрыл дверь и начал грохотать чашками.
– Странное дело, – смущенно сказал он. – Здесь кружки так быстро портятся. Не успел купить, а они уже все черные внутри. Подожди, я сейчас за новыми сбегаю.
Я подошла к нему. Чашки вовсе не были безнадежно испорчены. Просто внутри их покрывал застарелый налет чая. Хорошее моющее средство справилось бы с этим очень быстро, но такого в этой квартире точно нет. Но можно же найти замену!
– Бруно, у тебя есть соль? – спросила я.
– Да, конечно, – несколько удивленно ответил он и выдал мне коробку, которая была вскрыта, но заполнена почти до верха.
В умелых руках может пригодиться все, что я успешно доказала, отчистив солью кружки до такого состояния, что Бруно восхищенно сказал:
– Как новые. Никогда бы не подумал, что так можно.
Он вертел в руках чистую чашку, глядя то на нее, то на меня, а я невольно преисполнялась гордости за себя. Вот ведь, вроде даже магию не пришлось использовать, а смотрят на тебя с таким восхищением, словно ты весь Дар использовала и выдала нечто такое, что и повторить невозможно.
Но тут Бруно опомнился и начал накрывать на стол, не слишком чистый. Его тоже не помешало бы хорошенько протереть хотя бы тряпкой. Но я сделала вид, что ничего этого не замечаю, да и шкаф привлекал меня все больше и больше: мне показалось, что оттуда донесся скрип, и дверца чуть сдвинулась. Неужели там все же кто-то стоит и ждет, пока я уйду?
Я расстроилась. Вот так вот, заботишься о чужом здоровье, а с ним не только все в порядке, а и без меня есть кому позаботиться.
– Ты покрепче чай будешь? – спросил Бруно и высыпал в тарелку из пакета печенье.
Я хотела уже гордо отказаться – пусть пьет чай с теми, кто в шкафу прячется, – но тут дверца окончательно открылась, и оттуда вывалился ком постельного белья вперемешку с подушкой и одеялом. И никаких посторонних фьорд оттуда не вылетело. Да они там попросту не поместились бы. Пока я расширенными от удивления глазами смотрела на это безобразие, смущенный Бруно торопливо запихивал все назад.
Бедный, он хотел, чтобы его комната выглядела поприличнее, вот и засунул в шкаф все, что не влезло под диван. Я незаметно подвинула ногой выглядывающий из-под дивана носок и пришла к выводу, что Бруно нужна срочно женская рука, а то скоро грязное белье помещаться не будет уже нигде.
Я разлила заваренный им чай в вымытые чашки и сделала вид, что ничего не случилось. В конце концов, немного грязного белья – это не самое страшное, что могло случиться. Самое страшное – это если бы из шкафа вылетело другое. То есть другая… Но теперь, когда я знаю, что там нет никого, кто мог бы позаботиться о здоровье Бруно, я просто обязана сделать это сама.
– Бруно, – я повертела в руках маленькое печеньице, но так и не решилась откусить, – меня очень волнует твое здоровье. Почему ты не пришел на обследование?
– Да со мной все в порядке.
Бруно мне улыбнулся, но не успокоил. Будь с ним все в порядке, он непременно попытался бы меня поцеловать. Или сел поближе. А так – поставил свой стул напротив, даже не дотянуться до него. Или у него все же есть кто-то, вот и не хочет ко мне прикасаться? Все же столько времени прошло…
Я пригорюнилась.
– А твоя бабушка так не считает, – попыталась я зайти с другой стороны. – Она за тебя очень переживает и уверена, что все, что тебе нужно, – поскорее жениться.
Посмотрела я при этом на Бруно с надеждой – вдруг он решит последовать бабушкиному совету? Можно даже прямо сейчас…
– Я решил вообще не жениться, – мрачно ответил Бруно, даже на меня не взглянув при этом.
– Как это? – растерялась я. – А твоя бабушка? Она же расстроится! Ты же сам говорил, что не хочешь ее расстраивать. А она ждет внуков.
– Внуков она ждет! – Бруно поморщился, словно чай был горьким, а ведь я лично видела, как он добавил туда три ложки сахара. – Пусть от Лисси ждет. А где ты с бабушкой умудрилась встретиться?
– Когда я была во Фринштаде, решила, что долг вежливости требует связаться с ней по магофону, – пояснила я. – А она не стала меня слушать, сразу прислала грифона.
– Да, бабушка любит командовать, – согласился Бруно.
Он посмотрел внутрь своей чашки, в которой уже ничего не было, вздохнул и налил еще.
– Бруно, – нерешительно сказала я, – у меня создалось впечатление, что она не просто хочет, чтобы ты женился, а женился на мне. Но почему? Чем я ее так привлекаю? Я не думаю, что дело в давнишней пансионной дружбе с моей бабушкой, как меня пытаются уверить.
– Ты права.
Он сделал глоток и наконец на меня посмотрел. У меня аж дух перехватило, так захотелось к нему прижаться, чтобы окончательно утонуть в этих черных омутах.
– Ей нужна невеста из семьи с безупречной репутацией, а таких не очень много осталось. Дело в том, что после ареста всей нашей семьи…
– Как? – изумленно выдохнула я. – Всей? И тебя?
– И меня. Правда, Лисси под арест не попала, ей и удалось нас вытащить. Посадили нас по ложному обвинению в надежде заполучить состояние. Но адвокату, – тут Бруно совсем неприлично поморщился, – удалось доказать нашу непричастность.
– Так все же закончилось хорошо?
– Не совсем. В обществе нас начали сторониться. Пошли разговоры.
– Но у тебя же была невеста, ты сам рассказывал! – обвиняюще заметила я.
Сторониться сторонились, а нашлась же все-таки фьорда, которую не испугала подозрительная репутация семейства Берлисенсис.