Бруно аж перекосило почему-то от моих слов.
– Кастельянос много чего говорил даже при мне. А уж когда меня не стало – наверняка наговорил еще больше. И опять шоколадки дарил.
– Бруно, нужно, чтобы тебя целитель осмотрел, – продолжала я настаивать. – Пусть тебя телепортом отправят, как сложный случай.
– Фьорда Кихано, – недовольно сказал начальник гарнизона, – Берлисенсис не производит впечатления фьорда, который вот-вот помрет. Достаточно осмотра Бустаманте. И то – после снятия показаний. Мы срочно вызываем дознавателей.
– Пока они еще приедут! – запротестовала я. – Пусть со мной сначала поговорят. А Бруно надо срочно к целителю.
Говорить о вырезанной почке я не стала. Мало ли как это отразится на военной карьере Бруно. У него и без этого жизнь из-за меня испорчена. Вон даже собирается холостым оставаться, лишь бы не навязывать никому себя, больного. А его бабушка так хочет внуков… Но ведь отрезанная почка не является для этого препятствием?
Мысль, что Бруно могли и еще что-то отрезать, привела меня в ужас, но долго размышлять на эту тему я не смогла, так как из военного ведомства прибыли дознаватели. Один из них сразу же вцепился в журнал и, наверное, что-то там понял, поскольку нахмурился и просвистел довольно заковыристую мелодию. А потом нас с Бруно начали допрашивать, невзирая на то, что я их всячески уговаривала отправить пострадавшего на немедленное обследование. Преступников куда-то увезли, для чего потребовались носилки – стоять эти криминальные личности не могли. Допрос шел долго, постоянно прерывался перезвоном артефактов. И что они у нас пытались выяснить? Все, что мы знали, они услышали в первые несколько минут…
– Фьорда Кихано, – неожиданно спросил меня дознаватель, – вы, как человек с Даром, возможно, можете пролить свет на ситуацию с пострадавшими преступниками? Их даже допросить не удалось. Версия, что это результат отката от лопнувшего щита, не слишком похожа на правду. Но другой нет.
– Отправьте Бруно к целителю, – требовательно сказала я. – Возможно, он пострадал больше, чем показывает.
– А вы не пострадали?
– Я же не кидалась боевыми заклинаниями, только пару целительских использовала. С чего мне было пострадать? Да еще за его щитом?
– Какие целительские? – встрепенулся дознаватель.
Я понизила голос.
– Обычные. Сначала «Клизму». А когда они… сильно запахли – «Стерилизацию».
Дознаватель уставился на меня широко открытыми глазами.
– «Клизму», а потом «Стерилизацию»? – странно изменившимся голосом сказал он.
– Боевых заклинаний не знаю, – честно призналась я. – А хотелось помочь Бруно.
– Пожалуй, фьорд Берлисенсис может быть свободен и пойти к целителю, – громко сказал мой дознаватель. – А то вдруг его зацепило откатом, а мы его уже столько времени мучаем.
Я благодарно посмотрела на этого понимающего человека. Он дождался, пока Бруно уйдет, и набрал на артефакте связи нужный номер.
– Выяснили, чем их приложили. Целительскими. Сначала «Клизмой», потом «Стерилизацией»… Да, оригинально… Не знаю. – Тут он обратился ко мне: – Фьорда, а вы в курсе, что стерилизацию нельзя на людях использовать?
– Я знаю, – жалобно сказала я, – но они так плохо пахли, вы не представляете…
– Есть же другие заклинания, позволяющие мыть больных! – укоризненно сказал дознаватель.
– Вы думаете, мне там до подбора заклинаний было? – невольно возмутилась я. – Он же нас собирался убить, вот я и использовала, что первое в голову пришло.
Сейчас мне было совсем не до целительской этики. Больше беспокоило, что покажет обследование Бруно. Но дознаватель совсем не разделял моих тревог. Он еще долго держал меня, все пытался выяснить несущественные подробности. Поэтому ко времени, когда меня наконец отпустили и я смогла помчаться в медпункт, я уже вся извелась от беспокойства. Но в медпункте оказался один лишь фьорд Бустаманте, что-то неторопливо записывающий в журнал. Сердце ухнуло куда-то вниз.
– Что с Бруно? – в ужасе спросила я. – Все так плохо, что его отправили телепортом в госпиталь?
– Да какой госпиталь? – сладко зевнул фьорд Бустаманте. – Напоил его сладким чаем, замерил уровень магии, а тут его к начальнику гарнизона вызвали, он и ушел. Да не переживайте, Дульсинея, по нему же видно, что все в порядке. Здоровый и бодрый. Эх, молодость!
Он мечтательно закатил глаза к потолку, представляя, что он сделал бы, вернись к нему давно ушедшая молодость. Но его мечты меня не интересовали.
– А давно его к начальнику гарнизона вызвали?
– Да с полчаса как. Не волнуйтесь, Дульсинея. Он наверняка уже дома.
Но дома его не было. Идти к начальнику гарнизона? Так Бруно там, может, уже и нет. Стоять под дверью глупо, и я неохотно начала спускаться по лестнице, а выходя из подъезда, столкнулась с тем, кого искала.
– Вот ты где, – сказал он. – А я бегаю, ищу тебя.
– Я же должна была узнать, что с тобой. – Я вцепилась в его плечи и требовательно спросила: – Бруно, как ты себя чувствуешь? Только пожалуйста, ничего не скрывай.
– Я прекрасно себя чувствую, – с небольшим недоумением ответил он. – С чего бы мне после нескольких пульсаров иметь проблемы со здоровьем?
– Бруно, я знаю, что у тебя органов не столько, сколько должно быть, – намекнула я.
– Что? – Он нервно дернулся. – Уже разболтал? Так и знал, никакой веры этим демонам нет. Это ты тоже во время визита к бабушке узнала? Так понимаю, семья уже в курсе?
Я ухватила его за руку и потянула в сторону медпункта. Теперь я точно знала, что мои предположения правильны. И пусть к вырезанию органов приложили руку демоны, а не эльфы – для здоровья Бруно разницы никакой, обследоваться ему просто необходимо.
– Нет, я сама догадалась, только не была уверена. А когда на складе почувствовала шрам у тебя на животе, сразу поняла, что оказалась права. Я же почти целитель. Бруно, для твоего здоровья очень опасно магическое перенапряжение. А если откажет единственная оставшаяся?
– Ты сейчас о чем? – удивленно спросил Бруно.
– Как о чем? О почке! Бруно, не надо передо мной притворяться. Зачем ты вообще такую глупость сделал?
– Дульче… – Бруно откашлялся. – Давай поднимемся ко мне и спокойно поговорим.
– Давай сначала в медпункт, – непреклонно сказала я. – Пусть тебя полностью обследуют, чтобы я была совершенно спокойна.
– Чтобы ты была совершенно спокойна, я могу предложить тебе обследовать меня самой. Но только тебе. Если уж ты так беспокоишься и почти целитель…
– Фьорд Бустаманте сделает это лучше, чем я. У него опыт и куча артефактов.
– Предлагаю тебе осмотреть мой шрам. Уверен, после этого ты успокоишься. Позориться перед посторонними я не собираюсь.
Голос Бруно был несколько смущенным, что меня испугало еще сильней. Что такого у него на животе, что он стеснялся показать это целителю?
В квартире Бруно раздеваться не торопился. Он ходил кругами по комнате и тоскливо на меня поглядывал. Надеялся, наверное, что я откажусь от осмотра. Но я нервничала все сильнее, ожидание давило на меня все больше.
– Бруно, не тяни, пожалуйста, – наконец попросила я. – Или показывай свой шрам, или немедленно идем к Бустаманте!
– Дульче, понимаешь, – вздохнул Бруно и начал неохотно расстегивать рубашку, – нет никакого шрама. Когда я пытался занять денег, мне отказали все родственники. Тогда я обратился к дедушке.
Он скривился и замолчал.
– К фьорду Беранже? – решила я его подбодрить.
– Нет, к фьорду Сэйсисаю, – огорошил он.
– Сэйсисай? Это же демонская фамилия. Какое отношение к тебе может иметь этот фьорд?
– Это одна из позорных тайн моей семьи, – смущенно сказал Бруно. – Он отец моего отца.
– Как такое можно сохранить в тайне? – недоверчиво спросила я. – У демонов же рога и хвосты.
– Папе все удалили еще во младенчестве, – пояснил Бруно. – У меня пришлось только хвост купировать.
– Мама дорогая! – только и смогла сказать я.
Представить Бруно с хвостом? Невозможно. Но зато я поняла, откуда у его сестры такая тяга к хвостам. Это семейное. Но было в этой истории и то, что меня порадовало: у демонов прекрасная регенерация. Даже если у Бруно что-то вырезали, это «что-то» давно должно было восстановиться. Правда, это не объясняло шрам у него на животе…
– Когда я обратился к фьорду Сэйсисаю, он не отказал, но поставил условие – отрастить обратно хвост, – убито продолжил Бруно. – И что оставалось делать? Я согласился.
Я недоуменно на него посмотрела. А Бруно уже расстегнул рубашку, немного помедлил и снял совсем. Вокруг талии у него был обернут… хвост. Трогательно-розовый, бархатистый даже на вид, с кисточкой на конце, которую хотелось немедленно расчесать. Хвост? Он отрастил ради меня хвост? У той, другой, он требовал отрезать уши, а ради меня вырастил целый хвост?
Я восторженно посмотрела на Бруно:
– У тебя теперь есть хвост?
– Вот уж не думал, что ты из тех, кто приходит в восторг от этой веревки, – недовольно сказал он.
– Бруно, как ты не понимаешь! – горячо сказала я. – Это же твой хвост! А чужие хвосты мне и неинтересны совсем.
Я протянула руку и провела кончиками пальцев по восхитительно-бархатистому, выращенному ради меня хвосту. Хвост недовольно дернулся, но не сильно. Получается, Бруно меня по-настоящему любит, если ради меня решился на такое? И как же хорошо, что ему не пришлось вырезать почку! От лишнего хвоста еще никто не умирал, так что все просто замечательно складывается! Нет, мне хвосты, конечно, не особо нравятся, но говорить я это Бруно не буду – ему и без этого тяжело.
– Теперь ты знаешь столько наших семейных тайн, что просто обязана выйти за меня замуж, – сказал Бруно, совсем невесело улыбнувшись. – Правда, не уверен, что я тебе такой вот, с хвостом, нужен.
– Нужен, – твердо ответила я.
Да, мне нужен Бруно. И если уж его никак нельзя получить без хвоста, придется брать с хвостом. Тем более что хвост – это зримое доказательство его любви. Предмет моей гордости. Нет, нашей, семейной. Я опять провела по хвосту Бруно, потом по животу – восхитительно ровному, безо всяких шрамов, которые должны сопутствовать отсутствующим почкам.