— Угадай, где я? Я в Лесовине, сестренка, в составе лечебной бригады. Может, получится вырваться к тебе, когда все закончится.
— Ну надо же, как ты близко. Приезжай, конечно! В любое время, милая, мы всегда тебе рады. Посидим, поболтаем, если, правда, поросята мои дадут поболтать. Ой, — она словно вспоминает что-то, — Мариш, мой Мариан же тоже в Лесовине! Вы можете пересечься, и даже, если получится, он привезет тебя к нам, а потом увезет обратно. Давай я дам тебе телефон его части. Мы каждый вечер разговариваем…
— Хорошая идея, — я подпираю подбородком трубку и лихорадочно осматриваюсь в поисках ручки или карандаша, но ничего такого в палатке нет.
— Васюш, — зову я жалобно, — мне совершенно нечем записать. Может, он просто заглянет ко мне, когда будет посвободнее? Или я тебе еще завтра позвоню, принесу заранее ручку с бумажкой. Мы тут еще дней на пять минимум, успеем пересечься. И Мариана твоего я тоже была бы очень рада увидеть.
— Договорились.
Я снова улыбаюсь и тепло спрашиваю:
— Как племяшки? Как Мартиночка? Высосала из тебя все соки?
Детей я не люблю, да, но не этих конкретных детей. Может, все дело в том, что с ними прекрасно справляются и родители, а мне остается только тискать их и беситься в наши редкие встречи.
— Какое там, — вздыхает сестра, — я только и делаю, что расту вширь. Еще пара детей, и придется расширять дверные проемы.
— Мама тоже всегда полнела после родов, — я сначала брякаю, а потом понимаю, что только что нарушила негласное молчание на упоминание матери, которое мы, видимо, инстинктивно хранили с того времени.
— Да… — Василина молчит, потом просит: — Ты приезжай, Мариш, обязательно приезжай! Я так по вам всем соскучилась!
— Я тоже соскучилась, милая, — улыбаюсь я в трубку, и мы прощаемся. И только потом я понимаю, что глаза у меня на мокром месте.
Иногда кажется, что судьба словно насмехается над нами. У меня никогда не было тяги к врачебному делу, тем более к хирургии. Я связывала свою жизнь с конным спортом и моими ненаглядными лошадьми. И пошла учиться на медсестру только потому, что на тот момент медперсонала активно не хватало и брали на работу и студентов, и выпускников без опыта.
А вот наша Василинка точно должна была стать врачом. В ней это всегда было — любовь к медицинскому делу, умение найти общий язык с пациентами, любовь к людям, терпеливость и добродушие. Но она теперь осваивает профессию мамы и жены, тогда как именно я, не обладающая ни одним из этих пяти качеств, сижу тут, в полевом госпитале, и жду следующего обхода и перевязок наших раненых.
Глава 4
Василина
Утро после бани оказалось чудесным. Во-первых, Василина отлично выспалась. Во-вторых, тело ощущалось необычайно легким и свежим, и она точно чувствовала запах дубовых листьев от своей кожи. А в-третьих, от простуды не осталось и следа.
Принцесса немного полежала в постели, потянулась, свернулась калачиком и только решила еще немного подремать, как услышала с улицы приглушенные окном голоса. Повертелась, но любопытство взяло свое, и она, как была, в длинной ночной рубашке побежала босиком к окну и выглянула из-за занавески.
На плацу, расположенном за площадью комендатуры, шла утренняя зарядка, и лейтенант Байдек, стоявший лицом к ней, отдавал команды на смену упражнений. Сам он опять выполнял все наравне с солдатами. И когда пошли отжимания, Василина почему-то сглотнула пересохшим горлом. Уж очень привлекательно выглядела именно его мощная фигура, легко двигающаяся вниз-вверх. Несмотря на наличие нескольких сотен других мужских фигур.
Она вспомнила вчерашнюю баньку и закусила губу. Запоздало пришел стыд, смешанный с чем-то, что можно было бы охарактеризовать как: «Все равно было весело, интересно и познавательно, и я ничуть не жалею». И конечно, немалую часть этого «интересно» составлял барон Байдек и его волшебные руки, под которыми она буквально растеклась по лавке.
Герой ее мыслей тем временем скомандовал строиться на пробежку и, словно почувствовав ее взгляд, глянул вверх — в ее окно. Василина так и застыла — спрятаться не позволило с пеленок воспитываемое чувство собственного достоинства. Лейтенант несколько долгих секунд смотрел на нее сквозь головы пробегающих мимо солдат, а принцесса не опускала глаза, хоть щеки и предательски горели, в крови бесился адреналин, а в низу живота что-то сладко сжималось. Эти несколько мгновений показались ей вечностью. Но затем барон почтительно склонил голову, прерывая контакт, и сорвался с места — побежал вслед за солдатами. И только когда Мариан скрылся из виду, принцесса обнаружила, что судорожно вцепилась в подоконник — аж костяшки пальцев побелели.
Василина тихо отошла от окна, забралась в постель, обхватила подушку руками и начала сосредоточенно думать. Так вот как это бывает, если происходит не в романах. Барон определенно волновал ее. Ей не с чем было сравнить и не у кого было сейчас спросить, но принцесса, поразмыслив, пришла к выводу, что Байдек ей действительно нравится.
И принцессе было одновременно и неловко, и страшно и в то же время чисто по-девичьи хотелось попробовать свою силу, пробить его невозмутимость, увидеть в его глазах то же волнение. Ощутить свою женскую власть, в общем. Пока же она каждый раз чувствовала себя как малышка, которая требует внимания и опеки.
Старшей сестре постоянно признавались в любви и с тоской смотрели вслед, Василина же имела совсем небольшой опыт, и ни один из кавалеров не вызывал у нее подобного любопытства и желания поиграть. И тем более никогда она не испытывала такого ощутимого томления просто от взгляда глаза в глаза. Принцессе, только входящей в самую женскую силу, страстно хотелось понять, как это, когда в тебя влюблен не придворный, а такой вот, настоящий, серьезный и мощный человек.
С другой стороны, ей осталось провести с ним буквально несколько часов, поэтому, видимо, глупые фантазии останутся только фантазиями. Впереди прощальный завтрак, прогулка по окрестностям, прощальная же речь перед построением — и обратный путь.
Она с досадой стукнула кулачком о подушку, потом крепко сжала ее, вздохнула. Ну как, как это так легко получается у Ани?
Прощальный завтрак был обилен и торжественен, но атмосфера за столом была вполне расслабленной, почти семейной. И Василина улыбалась очень искренне, а не формально, и благодарила за баню, и отвечала, что да, действительно, простуду как рукой сняло, и что это чудесная традиция, и она обязательно сделает баню при дворце, чтобы вспоминать это путешествие и радушие замечательных хозяев.
Хозяева светились от удовольствия и делали принцессе комплименты, офицеры участвовали в разговоре и рассказывали, как устроены бани у них в имениях, жены офицеров обсуждали с Василиной последнюю дворцовую моду. Она смеялась, шутила, болтала и при этом как горячее волнующее прикосновение чувствовала на себе взгляд лейтенанта Байдека. Иногда поглядывала и на него и даже пыталась втянуть в общий разговор, но он вежливо и немногословно отвечал или опускал глаза. Василина даже начала злиться — это уже ни в какие ворота не лезло. Он же смотрит! Она ведь не придумывает! Так почему нужно вести себя как угрюмый бука? Все, она больше ему не скажет ни слова. И даже не посмотрит в его сторону. Будет еще она, Василина Рудлог, просить внимания какого-то барона!
После завтрака, когда слуги разливали чай, Катарина и Тереза, немного стесняясь, преподнесли Василине прелестные кружевные салфетки ручной вышивки и фарфоровый чайный сервиз. Так было принято — не отпускать гостей без подарка. Госпожа Вожена с мужем одарили ее фотоальбомом с видами озера Полумесяц и их Форелевой заставы, а также целым банным набором — вениками, маслами, тюрбанами, тапочками. Принцесса растроганно благодарила, а про себя сделала пометку отправить им ответные подарки по приезде во дворец, и не формальные, а личные для каждого. Поездка, конечно, была тяжелой, но здесь она познакомилась с по-настоящему милыми и добрыми людьми.
— А какие у нас тут виды, — говорила госпожа Вожена, попивая чай. — Вы таких и не видали никогда. Чего только стоят водопады по той стороне, за каменоломнями.
Вы знаете, что у нас здесь река падает с плато, расположенного выше на семьсот метров? И все это уступами, бурунами, в воздухе горят тысячи радуг.
— Я бы очень хотела посмотреть, — искренне сказала отяжелевшая после завтрака Василина. — Но, наверное, уже не успеем?
— Чепуха, моя милая, — отмахнулась Вожена и обратилась к мужу: — Голубчик мой, давай отправим ее высочество к водопадам? Когда она у нас еще побывает, а тут сфотографирует, полюбуется, это ведь настоящее чудо природы, на всем материке такого нет! Да и на лошадях покатается, застоялись лошадки-то!
— Не знаю, — с сомнением пробасил комендант, — опасно все это.
— Чепуха, — снова махнула рукой госпожа Вожена, — чего там опасного! Сто лет ничего не происходило.
— Я против, господин полковник, — вмешался в разговор Мариан Байдек, и принцесса повернула-таки голову на звук его голоса. Лейтенант был мрачен. — Я совсем не уверен, что это хорошая идея. Каменоломни совсем близко оттуда, а вы помните, почему введен запрет на туризм в этих местах?
Ах вот так, да?
— На самом деле я очень хотела бы посмотреть, — сказала Василина звонко, с вызовом глядя на барона, но тот нахмурился, слегка качнул головой, словно хотел сказать «нет», но передумал и снова уронил взгляд.
— Вот и чудно, — засуетилась Вожена. — Милый, ну не противься.
Полковник Шукер явно колебался, затем принял решение.
— Ладно, ваше высочество, раз вы так хотите…
— Хочу, — подтвердила вторая Рудлог, с удивлением слыша в своем голосе капризные нотки, которых там отродясь не было. Да и вообще, куда делась спокойная и рассудительная девушка? Она чувствовала себя так, будто в нее вселился упрямый подросток, и все потому, что хотелось досадить мрачнеющему с каждым словом барону.