Папа-турист решил, что ему ничего другого не остается, как помочь жене сделать покупки, — прогулку по Будапешту придется отложить.
Молодые люди спорили, а их симпатичный малыш тихо сидел в коляске, которую изобретатели придумали исключительно для удобства родителей. Несмотря на основательную тряску при движении коляски, ребенок проявлял поистине ангельское терпение и стойкость. Бросая быстрые взгляды на отца и мать, он никак не мог решить, что ему делать — плакать или смеяться? В его возрасте это очень важный вопрос.
Дальше события развивались, как в настоящей трагедии. Итак, внимательно проследим их ход.
Летнее утро. Солнечно. День обещает быть очень жарким. По широкой будапештской улице шагают молодые люди. Они везут перед собой коляску и ссорятся. Это иностранцы. Туристы.
Вот они остановились перед витриной продовольственного магазина, решив, что это и есть знаменитый «круглосуточный», о котором маме-туристке рассказывали ее знакомые. Молодых людей ввела в заблуждение величина магазина и обилие продуктов на витринах — целые горы консервов, колбас, сыров, фруктов и овощей. Молодые люди рассматривают витрину раскрыв рты.
8 часов утра. Они оставляют коляску с ребенком у входа в магазин. Так они привыкли делать у себя дома, такой обычай существует и в Венгрии. Пока родители делают покупки, малыш спокойно разглядывает улицу.
8 часов 05 минут. В магазине обнаружена салями с перцем.
— Теперь ты счастлива?
— Да.
— А Рыбацкий бастион?
— Подождет.
8 часов 06 минут. Вместо Рыбацкого бастиона молодые родители видят консервы — всемирно известную венгерскую уху. Мама намерена купить десять банок, но папа говорит, что не намерен таскать на своем горбу десять килограммов по всему Будапешту.
8 часов 08 минут. Папа и мама окончательно поссорились. Схватившись за голову, папа вихрем вылетает из магазина и останавливается у коляски, чтобы погладить сына по голове и тяжело вздохнуть. Во время семейных ссор молодые папы ведут себя именно так.
8 часов 09 минут. Минута — довольно большой промежуток времени. Раздается пронзительный визг тормозов, отчаянный крик, и через несколько мгновений у входа в магазин собирается толпа зевак. Произошел несчастный случай, машина выскочила на тротуар и сбила женщину.
Мама-туристка, услышав шум, пытается выбежать из магазина, испугавшись, что толпа сметет коляску с ребенком.
Раздраженная кассирша с лицом таким белым, словно оно покрыто тонким слоем муки, хватает ее за руку.
— Прошу прощения, я ничего дурного не думаю, но порядок есть порядок. Не торопитесь! Пожалуйста, заплатите прежде за салями и уху. Вот так! А теперь бегите к своему ребенку. Нет никаких оснований для беспокойства, вот уже и «скорая помощь» подоспела.
8 часов 10 минут. Смертельно бледная мама выскакивает из магазина, прорывается сквозь толпу, в ее воображении встает ужасная картина: ребенок под обломками коляски.
Но тревога длится всего несколько мгновений. Увидев, что ребенок исчез вместе с коляской, она тут же успокаивается.
— Все-таки наш папа — золото! — радостно замечает молодая женщина, хотя никто из окружающих ее не понимает, ведь она говорит на родном языке.
Правда, в толпе обратили на нее внимание и вежливо пытаются объяснить, что произошло:
— Такси! Понимаете? На тротуар выскочила машина! Конец! Понимаете? Нет?
Молодая женщина согласно кивает и горячо начинает говорить:
— Во время поездок мы с мужем частенько спорим, но я всегда убеждаюсь: он действительно меня любит. Вот и сейчас забрал ребенка с собой, чтобы я могла спокойно погулять по городу.
— Произошел несчастный случай. Видите? Что вы с ней говорите? Это же иностранка! Парле ву инглиш? Понимай?!
Под громкие звуки сирены появляется «скорая помощь». Врач требует, чтобы прохожие расступились.
Мама-туристка снимает со спины свой огромный рюкзак и запихивает туда множество салями и консервов. Вот так, отлично. Можно таскать целый день. Зато вечером такая радость будет!
— Что ж, теперь посмотрим город, — бормочет молодая женщина, скрепляя резинкой свои длинные волосы. — Итак, я в Венгрии. В столице этой страны — Будапеште, известном центре международного туризма, одном из красивейших городов мира. Будапешт расположен на берегах Дуная, его население превышает два миллиона человек. Огромная цифра!
Предположим, что среди двух миллионов людей потеряется один малыш. Но нет, не надо думать ни о чем плохом.
Глава пятая, в которой все ссорятся друг с другом, ситуация становится все более напряженной, но об этом знаем только мы
Итак, сорванцы переодели и привели в порядок малыша.
Солжет всякий, кто станет утверждать, что это простое дело. Говорить всегда проще, чем делать. Особенно трудно тем, у кого нет младших братьев и сестер. К счастью, у одного из родственников Терчи недавно родился маленький, и она, хотя довольно смутно, представляла себе, как переодеть малыша.
— Ребенка кладут на спину, подмывают, потом одевают в чистое.
— Ну, хорошо, приступим.
— Надо все заранее приготовить.
— Что?
— Пеленки, тальк, тазик для грязного белья, губку.
Берци кинулся за тазиком, Карчи принес губку.
— Встань поближе к маленькому, пока я пеленки ищу, — велела Терчи.
Карчи опустился перед карапузом на колени, стал разговаривать с ним, чтобы тот не капризничал. Терчи все перерыла в шкафу в поисках чего-нибудь подходящего, но обнаружила только гигантские носовые платки деда.
— Скандал будет страшный!
— А где же твои пеленки?
— Как это где? Мама, наверное, их подарила вместе с моими детскими вещами.
— Пеленки — дарить?
— Ну и что? Их можно как следует отстирать. Ничего-то ты не понимаешь.
Засмеявшись, Терчи мило вздернула носик и собрала со лба каштановые волосы.
Отдуваясь, в комнату влетел Берци с тазиком в руках.
— Можно начинать?
— Давайте.
— Прежде всего надо перенести его на софу.
— Бери его на руки.
— Иди ко мне, Кроха.
— Как ты его берешь, как берешь, боже мой?!
— С ума сошла? Что ты так орешь?
— Я не ору.
— Держи его под мышки.
— Я пытаюсь.
— Нет, не так ты делаешь.
— Он выскальзывает.
— Обхвати его, несчастный!
— Никак в толк не возьму, как тебе его в кресло удалось запихнуть?
— Сама не знаю. Мы в лифте поднялись, потом я его подвезла к креслу, подтолкнула, он и перевалился. Смотрю, он уже в кресле.
— Поднимай.
— Ужас какой тяжелый.
— Обхвати его, я же сказала.
— Сама сделай, раз ты так все хорошо знаешь.
— Сейчас переправим.
— Давай обратно! Обратно! На него сейчас кресло упадет!
— Не уроните! Вы же ему ребра переломаете!
— Не сжимай его так! Отпусти! Положи обратно!
— Осторожно переваливай.
— Тяжеленный! Нельзя так раскармливать ребенка!
Несколько раз ребята безуспешно пытались перенести малыша на софу и уже готовы были разреветься от волнения, больше всего боясь причинить боль маленькому. В конце концов малыша ухватили все трое: один за руки, второй поперек туловища, а третья держала ноги, и так водрузили его на софу.
Ребенок громко плакал. Вся эта процедура пришлась ему не по душе, но потом вдруг сразу успокоился, и на мокром от слез личике заиграла широкая улыбка. Он улегся на спину и продолжал гулить.
— Да он гораздо умнее нас! — ответил Карчи.
Ребята принялись расстегивать многочисленные пуговки на одежде малыша. Дело спорилось. Раз-два — и они раздели ребенка, сняли с него резиновые трусики, и тут выяснилось, что ни тазик, ни губка не требуются, пеленка оказалась совсем сухой, но…
— Бедненький, то-то он так заливается, — сокрушенно покачала головой Терчи и отправила Берци за тальком в ванную.
Ребенок весело брыкался, то вытягивая ножки, то подтягивая их к лицу; вдруг он засунул в рот большой палец правой ноги и принялся его сосать, радостно лепеча что-то.
— Мальчик, — тихо бросил Берци.
— Ага, — покраснела Терчи.
Карчи объявил, что в ванной не обнаружил никакого талька, нашел на полочке лишь лосьон для бритья.
— Лосьон тоже сушит, — проговорил он, протягивая флакон.
— Но он щиплет! — предостерег Берци.
Что же можно предпринять? Терчи побежала на кухню и вернулась оттуда с большой ложкой муки. За неимением лучшего, она присыпала малыша мукой.
Карчи расхохотался.
— Как бы Кроха еще чем-нибудь нас не удивил!
Берци и Терчи не смогли сдержать улыбки.
Малыш как будто все понимал. Видно, ему нравилось, что о нем заботятся. Он все лепетал и гугукал, и ребята воспринимали эти звуки как изъявление благодарности. Вскоре малыша водворили на прежнее место, сунули ему безногого медвежонка, однако мальчик отшвырнул игрушку. Он нашел себе новую забаву: схватил телефонную трубку.
— Он все время, с тех пор как я его принесла, в телефон играет.
— Так вот почему у тебя было занято! То-то я никак не мог дозвониться!
— Что ты вопишь? У меня и без тебя забот полон рот.
— Он здесь и дня не пробыл, а ты его всяким идиотским штучкам учишь!
Воцарилось долгое молчание. Карчи, сидя в углу, исподлобья поглядывал на друзей.
— Вы ссоритесь как взаправдашние родители, — тихо заметил он.
— Внимание, сорванцы! — решительно провозгласил Берци. — Объявляю заседание открытым.
— Слушаем, слушаем, — хихикнула Терчи. Малыш в это время дергал ее за волосы.
— Все это ерунда, — прошипел Карчи. — Мы должны отыскать его мать. Мы уже об этом говорили.
— Но так ни к чему и не пришли. И сейчас ни до чего не договоримся, если ты все время станешь меня перебивать.
Опять наступила пауза, которую нарушал только лепет ребенка. Мальчики бросали друг на друга сердитые взгляды.
— Ну, ладно, можно начинать.
— Заседание объявляю открытым, — произнес Берци, но Карчи, ехидно улыбнувшись, перебил его:
— Знаешь, где оно так объявляется? Где?