отличить от мюнхенской речи Путина, потому что и американским патриотам не по вкусу неоконсервативная мировая революция. Им хочется сидеть спокойно в своей Америке, торговать с внешним миром, иногда ездить в гости — но не на танке и не на авианосце. Левые демократы так же могли бы подписаться под каждым словом Путина, но они, как и правые изоляционисты, маргинализированы в нынешней тоталитарной Америке.
«Что пользы в том, что явных казней нет, Что на колу кровавом, всенародно Мы не поем канонов Иисусу», — могут сказать американцы-против-гегемонии — когда большие деньги стоят за войну, за вмешательство во внутренние дела других стран, за проект full-spectrum dominance — полного и всестороннего господства Америки в мире. Им остается выступать против войны в Ираке или против блокады Газы, изредка наслаждаясь дерзкими речами малазийского премьера или иранского президента и других оригиналов.
Но особенность мюнхенской речи в том, что на этот раз протест был озвучен главой великой державы, в активе которой Достоевский и Сорокин, «Тополь-М» и «Сатана», Газпром и ЛУКОЙЛ, дух, оружие и бабло, вето в Совбезе и миллионы друзей за рубежом. Западным диссидентам, осиротевшим с падением Советского Союза, снова засветила надежда с востока, а новый агрессивный мейнстрим, сложившийся за годы отсутствия России на мировой арене, ощутил брошенный ему вызов.
Сейчас трудно понять, как в свое время мы могли восхищаться американской свободой: все американские газеты, находящиеся в железных когтях всемирного Бургомистра, осудили Путина с единодушием, которого в брежневские годы КГБ не умел добиться в московских редакциях. «Нью-Йорк таймс», «Лос-Анджелес таймс», «Вашингтон пост» заговорили о московском правителе с высокомерием и пренебрежением, как охранник из Абу Грейб о пойманном Саддаме Хусейне.
Особенно постарался Макс Бут в «Лос-Анджелес таймсе», впрочем, ему трудно угодить. Для Макса Бута, Сталин — «фашист», Ахмединеджад — «Гитлер», а Путин — «рычащая вошь». Видимо, уязвила его речь президента, и не случайно. Макс Бут — ведущий неокон, активный член сионистского лобби, старающийся развязать войну с Ираном. На днях, выступая в еврейской общине Лос-Анджелеса, он сорвал аплодисменты, призывая к скорейшей войне против очередного «Гитлера». На страницах «Всемирного еврейского обозрения» (Jewish World Review) Бут настаивал на эскалации войны в Ираке, а во время неудачной (для Израиля) ливанской кампании он призывал израильтян завоевать Дамаск. По словам Бута, Красная Армия в распоряжении Путина уже не та, что раньше. Нет у нее былых сил, а значит, русскому президенту нужно держать себя поскромнее.
Я уже слышал эти речи в 1990 году, когда мы летели на вертолете в Суздаль с Арье Левином, тогдашним израильским послом в СССР. Посмотрев на скромный русский пейзаж, этот надменный дипломат, считавший себя скорее наместником, чем посланником, фыркнул: «Эта Верхняя Вольта с ракетами собиралась противостоять Америке!» Левин, как теперь Бут, и прочие люди этого круга повторяют ошибку Гитлера, который был уверен, что «СССР — колосс на глиняных ногах». Конечно, СССР 1941 года был технологически отсталым; только одна телефонная линия и одна железная дорога соединяли Россию и Сибирь, а в Германии уже были автобаны. Но война окончилась взятием рейхстага, а не падением Кремля.
Но слова Бута не следует пропускать мимо ушей. России нужно усиливать свою обороноспособность, поддерживать союзников, крепить дружбу с Ираном и Китаем, а главное — дать россиянам серьезное основание верить в Россию для них, не только для нефтедельцов и банкиров, потому что без солидарности народа ни одна армия не устоит.
У России есть свои веские основания для недовольства. Русских развели, как последних лохов, говоря языком пелевинских героев. Красная Армия ушла под обещания, что войска НАТО не войдут даже в Восточную Германию (а генеральный секретарь НАТО г-н Вернер в Брюсселе 17 мая 1990 года сказал: «Сам факт, что мы готовы не размещать войска НАТО за пределами территории ФРГ, дает Советскому Союзу твердые гарантии безопасности»), но сейчас НАТО прочно осело в Прибалтике. Такое нарушение договоренностей не должно остаться без ответа. Путин правильно сделал, что сказал об этом вслух, во весь голос, потому что русские намеки остались не поняты. Восточная Европа, к сожалению, оказалась американским «троянским осликом» — Эстония, Польша и Чехия уже осудили Путина и потребовали ускоренной интеграции в НАТО.
Но в Западной Европе ситуация совсем иная. Народы старых европейских государств недовольны и продолжающейся американской оккупацией, и конкуренцией восточных европейцев, и ростом безработицы, вызванной outsourcing — переводом предприятий в страны с дешевой рабочей силой, и крушением системы социальной защиты. Эти народы не заражены ненавистью к России, как ближайшие соседи; и в этой среде слова Путина нашли понимание.
Добавим еще, что Путин умеет говорить с народом и с прессой. Он умеет ответить, а это немалое умение. Когда ему напоминали о Политковской, он напоминал о десятках журналистов, убитых американскими войсками в Ираке. Когда ему говорили о правах человека, он вспоминал Гуантанамо. Американские ссылки на «русское вмешательство» в дела Украины после — не вмешательства, но прямой агрессии США в Ираке напомнили мне пушкинские строки: «В чужой п. де соломинку ты видишь, / А у себя не видишь и бревна!»
Путин умело использовал и свою принадлежность к новой демократической России, не теряя и преемственности, и связи с добрым старым Советским Союзом. Если бы так умели говорить и отвечать последние генсеки, СССР был бы и по сей день с нами. Сейчас вслед за замечательными словами Путина ждут дела, великие дела.
Поездка Путина, или история по-гоблински
I
Сегодня, после прошедших праздников Победы, со слетом президентов и премьеров в Москве, мы можем оценить по-новому смысл поездки президента Путина в Израиль и Палестину. Если раньше казалось, что Путин хочет показать флаг России в Восточном Средиземноморье, либо прищучить олигархов, или уладить разногласия в свете поставок русских ракет в Сирию, сегодня эта поездка вписалась в мета-борьбу за оценку Второй мировой войны, которая ведется в умах человечества: кто, с кем и за что воевал на Волге и Висле.
Историю можно рассказывать по-разному, и тому примером фильмы, переозвученные Гоблином. Хочешь — перед тобой развертывается сага о борьбе могучих волшебников за кольцо власти; а хочешь — идет разборка урок за краденое колечко. Но история — это не только параллельные и независимые дубляжи, но и спор дубляжей: чей перевод станет основным и будет идти в кино, а чей останется для домашнего пользования. В отличие от киношного примера, в настоящей, большой истории мы не знаем, что хотел сказать «режиссер», и нам остается спорить и отстаивать свою версию происходящих событий — приходил ли Антон Городецкий поселиться у своей тещи, или искал помощи у колдуньи; проходил ли Ночной Дозор, или происходил ночной базар. На языке политологов это именуется «борьбой за нарратив».
Сталинградскую битву тоже можно считать борьбой за нарратив: нордическая ли раса утверждает свое господство на азиатских просторах; или всемирный капитал натравил своих яростных псов на первое вырвавшееся из его кабалы государство рабочих и крестьян; а может, как утверждали Повель и Бержье, шла борьба между темными и светлыми магами, или спор о переделе мира, или, как пишет Аннинский, продолжается вековая оборона Руси от идущих с запада волн.
Поездка президента Путина в Израиль была большим испытанием именно потому, что она обернулась борьбой за нарратив. Израильтяне придумали странный пересказ событий Второй мировой войны, в центре которого стоит судьба еврейского народа: Гитлеровцы решили, по их версии, уничтожить весь еврейский народ от мала до велика; для этого-то они и воевали со всем миром. А мир не заботился о судьбе евреев, и хладнокровно взирал на их гибель. Тем не менее произошло чудо, казалось бы погибшие евреи спаслись и создали свое государство.
А с нашей, русской точки зрения, Советский Союз не «хладнокровно взирал», но обливался кровью своих лучших сынов; война шла не за и не из-за евреев, но Россия заслужила их вечную благодарность, поскольку спасла от верной гибели.
Хотя сионистский нарратив плохо согласуется с основными фактами истории, но его активно навязывают многие еврейские журналисты и владельцы СМИ в Америке, Европе, далее — везде. В еврейском рассказе Россия — и Советский Союз — отсутствуют: даже американцы в нем появляются скорее как свидетели гибели, нежели как освободители, а уж героическая роль целиком отдана создателям Израиля.
В бесконечных коридорах холокост-мемориала «Яд вашем» в Иерусалиме советская армия даже не упоминается. Миллионы погибших русских солдат не вписываются в сионистский рассказ о еврейской трагедии, еврейском героизме и безразличии «гойского» мира. Средний американец, а в некоторой степени и европеец приняли эту еврейскую концепцию: ведь ее утверждают сотни фильмов, книг, газетных статей и памятников. Поэтому они с некоторым недоумением отнеслись к проведенным в Москве торжествам Победы. Более того, президент Джордж Буш, выступая в Тбилиси и Риге, практически приравнял Советский Союз к нацистской Германии, когда он осудил Рузвельта и Черчилля за их подпись под Ялтинским договором.
Америка и могущественный международный медиа-аппарат приватизировали победу во Второй мировой войне, и маргинализировали роль России — основного фактора в достижении победы. Поездка Путина в Израиль, и его встречи с ветеранами должны были напомнить израильтянам, евреям и их друзьям, что — если бы не Россия, евреев бы на свете не осталось. Удалось ли это сделать?
Судя по речам Буша, по статьям в израильской и американской печати, изменить господствующий, сложившийся в годы холодной войны нарратив не так-то просто, тем более, что американская администрация и ее еврейские партнеры в этом не заинтересованы.
Кондолиза Райс, которая стала ведущим экспертом по России, попыталась представить Россию — младшим непослушным партнером еврейского государства. Даже «особые отношения» между Израилем и Россией, в ее описании, не были отношениями героического спасателя с благодарной жертвой, но, скорее, подобны отношениям Польши и Соединенных Штатов — «старой родины» для многих израильских граждан с великой новой демократией.
Когда борьба идет за символы, за место в нарративе, важны детали, важен тон — скорее, чем сущность. Путину удалось избежать судьбы множества политических деятелей, посещавших Израиль. Там их обычно любят водить в холокост-мемориал и накачивать чувством вины. И тут неважно, что никакой вины за гостем нет: надо не проявить слабины. Путин не прогнулся, не попросил прощения, что пришлось сделать даже покойному римскому понтифику. Более того, он осенил себя крестным знамением, на что обратили внимание журналисты.
Слова Путина о русских зенитных комплексах, которые помешают израильтянам летать на бреющем полете над дворцом сирийского президента, прозвучали в правильное время и расставили ударения в нужных местах. Эти слова, прозвучавшие за несколько дней до его прибытия, напомнили, что приезжает не проситель, но глава великой державы. После этого можно было сказать о жесте доброй воли — о непоставке ракет «Искандер».
Немалого страху нагнал на израильтян короткий визит Путина в Сергиевское подворье — жемчужину русской собственности в Иерусалиме, присвоенную еврейскими властями. В то время, как Россия вернула еврейским общинам многие дома, принадлежавшие их предкам до революции 1917 года, евреи и не думают возвратить русским православным людям дома и земли, купленные ими и незаконно конфискованные.
II
Паломничество Путина в Храм Воскресения Господня (который западные христиане называют Храмом Гроба Господня) также было важным и нужным шагом. Еврейская пресса обратила больше внимания на его визит к Стене плача, где русский президент остался на значительном расстоянии и таким образом сумел избежать нахлобучивания ермолки — чему покорились в свое время Горбачев и Ельцин. Но ключом к будущей роли России на Ближнем Востоке станет, как и в XIX веке, ее функция охранительницы православия — правда, на этот раз не от мусульман, а от евреев.
Борьба за православные святыни окончилась один раз Крымской войной, другой раз — войной за Шипку и Плевну. Долгое самоустранение Советского Союза нанесло серьезный урон русским позициям и православию в регионе. За это время проблемы только накопились и усугубились.
Православная церковь Святой Земли переживает очень трудное время. В этом автокефальном независимом патриархате — сотни тысяч верующих, в основном палестинцев и русских, однако все позиции в руководстве церкви заняты греками, приезжающими в Палестину на некоторое время и возвращающимися домой в Грецию. В церкви сложилась нездоровая обстановка: церковные деятели не ощущают своей ответственности перед миром, перед церковной общиной, и продают земли, собранные в течение веков, — еврейским дилерам и политическим экстремистам.
Состоявшаяся недавно продажа крайне ценного участка земли возле Яффских ворот Иерусалима разожгла страсти и привела к изгнанию патриарха. Хотя патриарх утверждает, что он не знал о продаже, он сам сделал казначеем и дал широкие полномочия Николе Пападимосу, нечистому на руку греку, который и продал земли — видимо, еврейскому государству. Сейчас он пытается отстоять свои позиции, и этим спором решил воспользоваться вселенский патриарх Константинопольский. Россия не может и тут остаться в стороне по причинам политическим и религиозным.
В советское время среди эмигрантов ходили рассказы о том, что архиереи Московской Патриархии имеют чины генералов КГБ. Об этих слухах немало говорили в первые годы перестройки. Если и были случаи неподобающей связи государства и церкви в России, они давно изжиты. Но это нельзя сказать о константинопольском патриархате, который тесно связал свою судьбу с американскими структурами. Даже греческие верующие в самой Греции говорят о влиянии американских спецслужб на маленький православный Ватикан на берегу Босфора.
Миряне православной церкви Иерусалимской — палестинцы и русские — нуждаются в помощи Москвы. Не только и не столько в помощи материальной, но в духовной и организационной помощи для преодоления кризиса. Решение проблемы очевидно — вместо (или хотя бы наряду) импортных греческих клириков во главе Иерусалимской церкви должны стоять православные палестинцы — потомки апостолов и древних иудеев, принявших христову веру, члены местных общин, неразрывно связанные с верующими, со Святой Землей и с ее народом, и расположенные дружественно к России, к русской православной церкви. Это особенно важно, учитывая, что в Святой Земле живут сотни тысяч православных русских людей, нуждающихся в окормлении церкви.
Израильские еврейские власти приступили к этой проблеме со своей, противоположной стороны. За несколько дней до встречи с Путиным Шарон заявил о своей новой инициативе — перегнать в иудаизм триста тысяч православных русских граждан Израиля. За исполнение «религиозного» проекта отвечает директор министерства приема иммигрантов, Мирла Галь, бывшая работница спецслужб, биография и послужной список которой по сей день остается государственным секретом. По ее словам, предпочтение будет даваться молодым русским женщинам. Для них будут сделаны поблажки, и их дети уже будут полноценными иудеями. Православная церковь Иерусалимская должна была поднять голос протеста — ведь такое массовое обращение не основано на подлинных религиозных чувствах, но достигается государственным давлением на верующих христиан со стороны еврейских властей.
Но церковь безмолвствует. Греческие архиереи не знали и так, что делать с русскими православными, для многих из них русские и палестинские верующие — лишь обуза и конкуренты. Россия должна вмешаться и помочь стабилизировать положение — нормализовать церковную жизнь, смягчить переход власти от греческой к местной иерархии, способствовать избранию палестинских, дружественных Москве архиереев, защитить верующих, сорвать план массовой иудаизации русских граждан Израиля, спасти добро, собранное за века. Необходимо и ограничить основанное на американской помощи влияние константинопольского патриархата, который занял враждебную России позицию не только в Палестине, но и на многих территориях, ранее окормлявшихся Москвой, от Украины до Эстонии. Иначе и в области церковного устройства, как и в политике, Россия будет возвращена к временам Василия Темного.
В отличие от XIX века, православие в Святой земле не противостоит исламу. Сложились замечательные взаимоотношения между православными палестинцами и их исламскими братьями. Ведущий палестинский православный клирик архимандрит д-р Феодосий (Аталла Ханна) подвергается гонениям не только со стороны смещенного патриарха, но и со стороны израильских властей — в силу его огромной популярности в народе. Он тратит много сил на связь с русскими православными жителями Израиля и Палестины и с палестинскими кругами. В интересах России усилить православную составляющую в регионе, так как она может способствовать ее сближению как с палестинцами, так и с израильтянами.