. — Я.А.) состоят в настоящее время почти исключительно из призывников, коих половина служит не более семи месяцев, а другая половина состоит из совсем молодых призывников без всякого опыта, которые служат в армии около месяца и которые ни в коем случае не могут быть использованы для проведения такой операции». В генералитете Франции преобладало мнение, подчеркивал британский атташе, что «военные санкции могли быть применены только в крайнем случае», поскольку такая операция «могла бы повлечь за собой войну», к которой, как уже отмечалось, его страна не готова.
Кроме того, у французов возникли сомнения в боеспособности союзной им польской армии, о чем они вполне прозрачно намекнули прибывшему из Варшавы бригадному генералу Болеславу Венява-Длугошовскому. Притом те намеки касались и лично польского военного. Большим политикам во французской столице было известно, что пан Болеслав, родившийся в имении своих родителей в деревне Максимовка около украинского Ивано-Франковска, входившего тогда в Австро-Венгерскую империю, поначалу получил диплом врача на медицинском факультете Львовского университета. Затем он переехал в Берлин, поступил в Берлинскую академию искусств и даже стал одним из создателей Товарищества польских художников. Не являлось секретом для французских служб и то, что довольно длительное время перед Первой мировой войной их гость, ставший в возрожденной Польше генералом, работал частным врачом в Париже. Потом он повоевал в Первой мировой войне в рядах польских легионеров в составе австро-венгерской армии — сначала рядовым, затем командиром взвода уланов, стал поручиком, был замечен самим Пилсудским, а в польско-советской войне уже руководил штабом 1‑й кавалерийской дивизии в звании подполковника, но офицерские курсы в Высшей военной школе заканчивал уже будучи полковником Войска Польского. Вызывала неуверенность у французских военных компетентность и других видных представителей высшего польского армейского руководства. Весьма известный в то время генерал Эдвард Рыдз-Смиглы — тоже уроженец ныне украинской Тернопольщины — был выпускником Краковской художественной академии, генерал Владислав Сикорский имел диплом о высшем образовании, полученный на факультете дорог и мостов Львовской политехники. На факультете архитектуры в этом же высшем учебном заведении учился и генерал Казимеж Соснковский. Сам Пилсудский, утверждали хорошо знавшие его люди, изучал военное дело главным образом по мемуарам военных деятелей прежних времен.
Вполне возможно, французы знали кое-что и о прогрессирующей болезни Пилсудского, о которой в Польше многие годы, включая социалистическое время, старались не упоминать да и сейчас говорят о ней весьма неохотно. Почти через восемь десятков лет после кончины маршала в Речи Посполитой все-таки появились утверждения, что главный человек в стране страдал недугом, не характерным для людей такого высокого государственного ранга. Об этом опять же лучше сказать цитатой из публикации польского журналиста Яна Бодаковского, которая посвящалась выходу в свет в 2014 году тридцатого номера общественно-исторического журнала «Glaukopis» и называлась «Пилсудский умер от сифилиса». Вот выдержка из нее: «Без сомнения, наиболее меняющим устоявшиеся представления текстом новейшего «Глаукописа» является статья профессора Марека Каминьского, в которой автор сообщил, что Юзеф Пилсудский умер от сифилиса. Сифилис у Пилсудского выявил австрийский врач Карел Фредерик Венкенбах. Маршал, опасаясь скандала, сам пожелал, чтобы исследовал его лекарь из-за пределов Польши». Как утверждают авторы названных публикаций, прибыв в Варшаву, «Веккенбах исследовал маршала и с удивлением сказал польским врачам:
— Господа, что происходит? Ведь у него очевидный сифилис третьей степени.
На это один из поляков ответил:
— Мы об этом знаем, только, в отличие от Вас, не можем ему об этом сообщить».
Из того короткого диалога допустимо сделать вывод, что если в окружении маршала знали о его необычной болезни, то вряд ли можно гарантировать полное исключение утечек такой информации «на сторону», тем более столь «привлекательной» информации для любой разведки в мире. Энциклопедические источники уточняют, правда, что Карел Венкенбах был известным голландским врачом-анатомом, но в Варшаву его специальным самолетом доставили именно из Вены, где он к тому времени работал многие годы. Ян Бодаковский отметил, что в реальности «итоги исследования были скрыты», после смерти маршала «правительственная пропаганда распространила официальную версию, согласно которой Пилсудский умер от рака внутренних органов». Но автор отметил также, что «выявленная у диктатора болезнь сопровождалась психическими отклонениями. Третья стадия болезни свидетельствовала, что Пилсудский болел ею много лет, и болезнь дегенерировала его психику».
Спустя год после публикации в «Глаукописе» Марек Каминьский, кстати, «дипломированный специалист по внутренним болезням», в варшавском издательстве «Bellona» выпустил книгу «Последняя тайна маршала Пилсудского». В ней он исследовал всю жизнь Начальника, дав понять читателям, что психологические неуравновешенности большого человека могли иметь и врожденное происхождение. Его родители — отец Юзеф Винценты Петр Пилсудский и мать Мария Биллевич, родившиеся и выросшие на нынешней литовской территории, были двоюродными братом и сестрой, потому получали специальное разрешение на брак. Они произвели на свет двенадцать детей. Две сестры маршала страдали слабоумием, брат Каспар — клептоманией, брат Бронислав, покушавшийся на российского царя в одной компании с Александром Ульяновым, сосланный на пятнадцатилетнюю каторгу на Сахалин, а впоследствии утонувший или утопившийся в парижской Сене в 1918 году, болел той же венерической хворью, что и Юзеф.
В современной Польше публикации на эту тему воспринимаются неоднозначно, чего и следовало ожидать в силу того, что речь идет о человеке, памятники которому установлены во многих местах страны. С диагнозом, сформулированным Мареком Каминьским, не спорят, однако есть и весьма своеобразные политические истолкования последствий того недуга. Одно из них, принадлежащее Казимежу Ригелю, гласит, что «плохое умственное состояние маршала Пилсудского в последние два, три года его жизни является подтвержденным фактом, о чем писали и пишут даже его апологеты». Но далее автор делает вывод, что «было ли это следствием склероза или давнего сифилиса, приводящего к опустошению в мозге, это теперь не имеет значения». Значение имеет то, что «в 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер, в то же самое время в СССР Иосиф Сталин с успехом укреплял свою диктаторскую власть, а Польшей руководил больной человек. Ментально он не мог уже противостоять тем негодяям. И в полудиктаторской системе, созданной им же в 1926 году, не смог успешно готовить себе достойных сменщиков для управления государством». Тем не менее страной руководил он, главные решения принадлежали ему, особенно решения, касающиеся вопросов войны и мира.
Называть полоумным маршала Речи Посполитой позволяли себе и военные аналитики из французского Генерального штаба. В частности, такое утверждается в добытой советской разведкой еще в январе 1933 года «Информации 2‑го бюро Генштаба французской армии «О состоянии германо-польской политики», тоже не так давно рассекреченной Российским государственным военным архивом. Главная суть записки посвящена другому аспекту европейских реалий того времени, притом аспекту, еще с одной стороны раскрывающему как раз то, почему польское предложение о совместном нападении на ставшую нацистской Германию не могло быть принято Францией. Речь идет о Локарнских договорах, подписанных в 1925 году, целью которых было создание системы европейской безопасности, международного арбитража и подтверждение западных границ Германии. В этой связи пункт IV «Информации…» заслуживает того, чтобы он был процитирован полностью: «Статья Локарнского договора, согласно которой договаривающиеся стороны берут на себя обязательства принимать активные меры в случае, если одна из них подвергнется нападению третьего противника, по предложению английского правительства была передана на рассмотрение и уточнение (интерпретацию) юридической комиссии. Результат был несколько неожиданным. В случае если Германия напала на Францию и Бельгию, другие участники договора обязаны прийти на помощь Франции. Но если Франция в случае германо-польской войны пришла бы на помощь Польше в соответствии с соглашениями, которые она подписала с той, другие участники Локарнского договора, а именно Англия и Италия, были бы, собственно говоря, прийти на помощь Германии. Договор о союзе между Францией и Польшей не может, согласно заключению юристов, изменить подобным образом определенный (интерпретированный) Локарнский договор».
Давали о себе знать и польско-французские трения иного порядка. Еще в начале мая 1931 года Пилсудский поставил в известность французскую военную миссию в Польше, что с 1 сентября он «по причине экономии средств отказывается от ее услуг». Прекращались постоянные польско-французские штабные совещания. Черту под такого рода уклонами в Варшаве подвели «скромным комментарием, что Польша не нуждается во французской гувернантке». Были и такие решения маршала, напоминал скрупулезный во всем Дариуш Балишевский, которые не предавались огласке, например, отказ Речи Посполитой от снабжения своей армии оружием, аналогичным тому, которым располагали французские военные формирования. Скорее всего, именно на противоречия и сделал главную ставку Гитлер, тем более, что настороженность по отношению к польскому руководству стала нарастать и в союзном Варшаве Париже. В пункте V цитированной информации 2‑го бюро Генштаба французской армии говорится, что «если доверие к Франции слабеет и даже полностью исчезает, в польских кругах обнаруживаются самые разные и порой даже фантастические планы, начиная с превентивной войны с Германией и заканчивая договоренностью Польши с Германией при условии достаточных компенсаций (Литва, Украина)». В подтверждение сказанному приведено еще два аргумента, однако вовсе не военных. С одной стороны, это «полоумие маршала Пилсудского», а с другой — «присутствие во главе Министерства иностранных дел такой авантюрной личности, как полковник Бек, открывает двери самым фантастическим авантюрам».