В очередном своем утреннем выпуске «Kurjer Warszawcki» на первой своей странице сообщил, что уже 28 января 1934 года одна из самых популярных британских газет «The Observer (Обсервер)» посвятила новому соглашению в польско-германских отношениях заглавную статью, в которой констатировала, что подписанный в Берлине акт «означает фундаментальные изменения в европейской ситуации». Но было в той статье и откровенное удивление. Как-никак, Польша, с которой Германия вдруг достигла согласия, будучи новым государством, возникшим после Первой мировой войны, все-таки «представляет древний и гордый народ» и не отличается знаком сговорчивости. Она «не поддается внешнему давлению, ни менторству, даже если то последнее очень доброжелательно» по отношению к ней. Кроме того, Польша «с точки зрения своей силы мало уступает большим странам». И все же Речь Посполитая сделала такой шаг, поскольку германский лидер пообещал ей, что не станет добиваться «рекультивации силезской границы», а это «чрезвычайная и почетная уступка, данная гитлеровским правительством».
Точности ради, отметим, что обещание не настаивать на изменении границы в тексте декларации все-таки зафиксировано не было, и это стало главной претензией к ней со стороны политических противников маршала Пилсудского. Британское издание однозначно заключило, что от состоявшегося подписания «польза для Германии… неоценима». Оно даже назвало самую главную для Рейха корысть, отметив, что теперь «свободный от наихудшей опасности пребывания меж двух огней, Третий рейх может спокойно выстраивать свою мощь». Говоря другими словами, проклинаемые немецкими генералами военные тиски, сторонами которых были французская и польская армии, переставали существовать. Вдобавок, Польша отныне тоже «игнорирует Лигу Наций», одновременно она «отворачивается от Австрии». Действительно, через четыре года после такого «отворота» состоится аншлюс, в результате которого Австрия будет поглощена гитлеровским Рейхом. Военный историк Ян Цялович потом скажет, что сама идея аншлюса Австрии немецким политикам была подсказана Юзефом Пилсудским, предполагавшим и на этой основе польские выгоды, которые ожидались в качестве специальной благодарности от фюрера. Такой благодарностью, питал надежду польский маршал, могла стать передача в собственность Речи Посполитой всей Восточной Пруссии, чего польская делегация добивалась еще в ходе переговоров в Версале в 1919 году, утверждая, что «данцигский коридор» для Польши «не имеет значения, если в дополнение к нему Польша не получит также Вост. Пруссию». Без нее, утверждала она, «создается источник непрерывной борьбы между Польшей и Германией». Роман Дмовский, заявлявший такое в Версале, в своих требованиях «получил полную поддержку» французского премьера Клемансо, однако подобные планы «встретили энергичное противодействие со стороны Англии, в лице Ллойд-Джорджа». Впоследствии в своих мемуарах Роман Дмовский прямо сказал, что «не будь Ллойд-Джорджа, то наши западные границы были бы другими». Глава британского правительства имел свой взгляд на искусство политики, согласно которому не должна была стать изрядно сильной Польша, союзная Франции, с которой Англия много столетий соперничала в своих усилиях как можно сильнее влиять на ситуацию в Европе, поскольку это усилило бы голос Парижа в Европе, а не Лондона.
В тот же день другой корреспондент «Kurjera…», аккредитованный уже в Париже, продиктовал по телефону в редакцию, что «в сегодняшней французской прессе заслуживают внимания 3 публикации, посвященные польско-германскому пакту о ненападении, а именно: в «Echo de Paris», «L’Ocure», а также в «Journal» (так в тексте. — Я.А.)». В них опять же «знаменательным является то, что в этих статьях авторы усматривают главным образом пользу, вытекающую для Германии, совершенно замалчивая выгоды Польши». В частности, «L’Ocure» отмечает, между прочим, что, благодаря соглашению с Польшей, Гитлеру удалось забросить еще один камень в женевские институции и сообщить Европе, что в организации мира можно смело обходиться без Лиги Наций, которая является угловым камнем внешней политики Франции». Этот ежедневник зафиксировал и наметившийся «отказ Польши от интересов в делах австрийских». Но поскольку те самые интересы «еще вчера министр Поль Бонкур выдвигал во главу текущих французских забот», сказанное означало, что Речь Посполитая отворачивалась и от Франции. В «Echo de Paris» тоже было обращено внимание на «появление равнодушия Польши к австрийской проблеме, которая в наивысшей степени интересует Малую Антанту, особенно Чехословакию». В свою очередь «Le Journal» отметил, что подписание польско-германской декларации стало «для Франции большой неожиданностью». Одновременно он задался весьма существенным для международных отношений вопросом: если эта декларация «запрещает применение силы в случае конфликта, но в таком случае что будет с пактом Лиги Наций, который предусматривает военную помощь в случае нападения и в особенности, что будет с франко-польским союзом, который также предусматривает взаимную военную помощь». По мнению этого французского издания, возникло «базовое и абсолютное противоречие между берлинским пактом и пактом женевским», кроме того, «оно распространяется еще и на дело разоружения», похоже, что над этим Польша «глубоко не задумывалась, подписывая договор 26 января».
Газета «Le Jour», сообщал также корреспондент «Kurjera…», опубликовала телеграмму из Праги, излагающую статью «Lidowych Nowin». Этот чехословацкий ежедневник сразу же выразил категоричный вывод: «Немецкий успех несомненен. Гитлер не только разорвал цепь, изолирующую Германию, но и сумел в подписанном договоре даже избежать намеков, касающихся арбитражных институций и иных органов, действующих по поручению Лиги Наций, которую берлинский договор демонстративно обходит вниманием. Это большое удовлетворение для Гитлера и показывает, что Польша желает действий, независимых от солидарной международной политики». Время вскоре покажет, что чешский автор, которого так пространно цитировал польский журналист, предсказал будущее довольно точно.
В Риме, извещало уже ПТА, тоже «чувствуется тень неудовольствия», поскольку, во-первых, польско-германский пакт был подписан без участия Италии, во-вторых, «договор является подтверждением большей заинтересованности Рейха делами на юге, чем на северо-востоке». В Бельгии сообщение о договоре вызвало «огромное впечатление», в котором все-таки преобладал скептицизм. Даже националистическая газета «La Nation Belge» выразила убеждение, что это является только «маневром со стороны Германии с целью оказать влияние на Францию». Социалистическая «Peuple» снабдила информацию о польско-германском соглашении комментарием, гласящим, что «как маршал Пилсудский, так и Гитлер отдают себе отчет в том, что договор не стоит даже бумаги, на которой он написан», на самом же деле «антагонизмы обеих стран на национальной почве становятся все более сильными и в конце концов громко рванут». В Литве пришли к осторожному, но тоже безрадостному для себя выводу, что «созданная подписанием пакта ситуация в Европе не будет для Литвы излишне благоприятной».
Любопытны были и немецкие голоса. Они гнули свою линию, упорно утверждая, как сообщало ПТА, что «в делах наиболее запутанных быстрее и легче можно прийти к соглашению тогда, когда, исключив женевские институции, государства завязывают непосредственный контакт». Германские газеты подчеркивали, что «возможно это между только странами, обладающими сильными и ответственными правительствами». Параллельно делались абсолютно «неприкрытые намеки в адрес Франции, не лишенные злых и ироничных колкостей». Поводом для таких колкостей, пояснила «Deutche Algemeine Zeitung», является то, что «германская политика после исчезновения на многие годы трений с восточным соседом интенсивно возвращается на западную сторону». Дескать, жди теперь ты, Франция! Газета «Tag» в статье под заголовком «Два вождя при деле» возносила личные заслуги маршала Пилсудского, а также канцлера Гитлера в реализации соглашения, о чем тоже уведомляло поляков ПТА. Только такие политики, обозначила немецкая газета, могут сделать то, на что никогда не способны дипломаты. Настоящим выстрелом в политическое поле, притом весьма крупнокалиберным, стало пояснение, сделанное на страницах «Tag» и гласящее, что отныне «исключено их (дипломатов. — Я.А.) влияние на бег событий в польско-германских отношениях». По главной сути сказанное означало, что впредь политику будут определять люди, руководствующиеся только личными представлениями, амбициями, ненавистью к тем, кто находится на пути их планов, прочими побуждениями подобного ряда.
Днем позже — 29 января — весьма любопытные суждения, доходившие и до Варшавы, вновь были зафиксированы европейской прессой. Лондонские издания пришли к совсем уж неприятному для британских политиков выводу, что подписание польско-германской декларации «является окончательным подтверждением, насколько Англия не ориентируется в польских интересах». Раздавалось много голосов, утверждающих, что «от ослабления напряжения между Польшей и Германией потерпят Австрия и Чехословакия». Случилось так, толковали в Лондоне, что «на фоне махинаций Италии, политической деморализации Франции, недостатка решительности Англии» Польша проявила собственную инициативу и «взяла в свои руки ключ на огромной части континента — от немецкой границы по Урал». Вот так! В британской столице, похоже, помнили о главной геополитической мечте польских политиков и их лидеров, вне зависимости от того, назывались они королями, президентами или просто начальниками — о «Речи Посполитой от моря до моря».
Как и в предыдущие дни, по-прежнему много внимания продолжали посвящать польско-германской декларации и французские периодические издания. В их комментариях, сообщал «Kurjer Warszawski», высказывалось «все больше опасений… что соглашение Гитлер — Липский бьет по франко-польскому союзу и подрывает основы существования Лиги Наций». «Journal des Debats» усматривал в дипломатический ориентации Польши признак двузначности. «Le Jour» утверждала, что пакт «перечеркивает цели франко-польского альянса». Газета задавалась вопросом, что предпримет Польша, «если Франция вынуждена будет мобилизоваться против Германии, чтобы защитить Страсбург или Прагу? Публикация в «Le Jour» выдержана в тональности высоко негативной», констатировал польский журналист в Париже.