Уже в день приезда Юзефа Бека в Берлин — 3 июля — официальное информационное бюро Рейха опубликовало следующее коммюнике, не оставленное без внимания и польской прессой: «Сегодня в 10.45 польский министр иностранных дел в сопровождении посла Польши Липского нанес визит министру иностранных дел Рейха барону фон Нейрату в резиденции Министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе». Визит, что следует из коммюнике, был кратким, поскольку «длился 15 минут». Сразу после этого «мин. Бек с послом и министром иностранных дел Рейха пешком направился к Канцелярии Рейха, где их торжественно приветствовала стража, взяв оружие на караул. Адъютант фюрера и канцлера Рейха Брюкнер принял гостей у входа и проводил их к фюреру». Назавтра — 4 июля — «Kurjer Warszawski», процитировав и упомянутое коммюнике в своем утреннем выпуске, уведомил своих читателей, что состоялось две встречи Гитлера и Бека. Притом «первая беседа проходила с глазу на глаз и длилась два часа». На второй — послеобеденной — «присутствовали посол Липский и министр иностранных дел фон Нейрат», а длилась она уже два с половиной часа. В перерыве между ними «в 13.30 министр иностранных дел Рейха фон Нейрат дал завтрак в честь министра Бека и его супруги. В обеде приняли участие посол Липский и ряд высоких представителей аппарата иностранных дел Рейха». В целом же «в течение дня переговоры министра Бека продолжались почти пять часов». Вечером того же дня «в 20.30 канцлер Гитлер дал в честь министра иностранных дел Бека обед в здании Канцелярии Рейха. В приеме участвовали с польской стороны посол Липский, директор кабинета министра Лубеньский, советник посольства РП Любомирский, а также польский военный атташе Шиманьский. С германской стороны присутствовали министр иностранных дел Рейха фон Нейрат, премьер (Пруссии. — Я.А.) Геринг, министры Бломберг и Геббельс, посол фон Риббентроп, посол Германского Рейха в Варшаве фон Мольтке, а также ряд высоких представителей из правительственных кругов». Но и на этом жесты доброжелательства не закончились, ибо после обеда «во дворе Канцелярии Рейха начался концерт», который, как подчеркивал «Kurjer Warszawski», тоже состоялся по распоряжению канцлера.
На следующий день Юзеф Бек «от имени правительства РП возложил венок к памятнику немецким солдатам, погибшим в мировой войне». Это был «огромный венок из белых и красных гвоздик, перевязанных лентой цветов польского флага». Сопровождал главу польского МИДа военный министр Рейха Бломберг, а перед возложением его приветствовал командир роты почетного караула, которая затем перед гостем прошагала торжественным маршем. Затем «завтрак в честь канцлера Гитлера» дал польский посол в Германии Юзеф Липский. В нем приняли участие «прусский премьер Геринг, военный министр Бломберг, а также министры Рейха Геббельс и Дарре», в целом в нем «приняло участие 33 персоны». Перед зданием посольства собралась «толпа публики, горячо приветствующей канцлера, мин. Геринга и Геббельса», не упустил и это отметить корреспондент Польского агентства печати. После завтрака в посольстве «министр Бек вместе с женой, послом Липским и сопровождающих его особ отправился в пущу Шорфхайд в 60 километрах от Берлина». Там у Геринга была вилла, в которой он «по-хозяйски принимал польских гостей», а заодно «показал им и государственный заповедник». В конце дня «в 11.30 министр Бек с семьей выехал в одну из курортных местностей южной Германии». И на этот раз на вокзале его провожали министр иностранных дел Рейха фон Нейрат, канцлера Германии представлял государственный секретарь Майснер, от имени МИДа попрощаться прибыл государственный секретарь фон Бюлов, директор дипломатического протокола Рассевич, директор восточного департамента Мейер, советник фон Лирес, многочисленные представители прессы, что с явным удовольствие перечислило польское издание. Варшавскому гостю было уделено максимум внимания.
Главная нацистская газета «Völkischer Beobachter», комментируя итоги визита, констатировала, что «польско-германское сближение было не минутным эпизодом, как первоначально утверждалось за границей, а скорее твердой консолидацией». Превалировало такое суждение и в прессе других европейских стран, о чем сообщали и польские издания. Корреспондент парижской газеты «Paris soir» не случайно заключил, что Берлин приготовил польскому министру грандиозный прием. Рассказывая о европейской реакции на этот визит, польская пресса заметила, что почти все ведущие французские издания посвятили ему публикации, из которых вытекало, что «польско-германская дружба скорее крепнет, а не ослабевает». Газета «Le Temps» не удивилась «горячему приему, приготовленному польскому министру, поскольку германское правительство помнит, что главным образом благодаря подписанию договора от 26 января 1934 года Германия избежала отчуждения в Европе, так же как благодаря любезности Польши удалось Германии окончательно похоронить проект общего восточного пакта, основанного на взаимопомощи». Вдобавок это издание пришло к выводу, что внешняя политика Речи Посполитой стала «предметом совещаний в Замке», то есть в Бельведере, где работал Пилсудский, а не в МИДе, и проистекала из «личных склонностей и симпатий отдельных государственных мужей». Невозможно оставить в стороне и еще один вывод «Le Temps», суть которого в том, что «возвращение Германии к ничем не ограниченной свободе вооружений ставит Польшу перед ситуацией, полностью отличающейся от той, которая существовала в момент подписания договора Гитлер — Липский». Такая смена положения достаточна для того, чтобы на ней была сконцентрирована «забота польской общественности о собственной безопасности». Газета «Echo de Paris» тоже подчеркнула эволюцию «которая произошла в течение полутора лет в польско-германских отношениях». Суть ее в том, что «кооперация с гитлеровским Рейхом теперь является главным объектом дипломатии Белого Орла». Французские журналисты внимательно отслеживали ситуацию, складывающуюся в политике Речи Посполитой. Та же «Le Temps» пером своего берлинского корреспондента тоже отметила, что «целью визита польского министра является главным образом консолидация польско-германского сближения». В течение полутора лет, прошедших с момента подписания, «польско-германский трактат не переставал крепнуть и шириться, набрав в очах немецкого и польского народов, а равно и в европейском мнении, такую высоту, которая никому и не снилась во время его подписания».
Внимательными были и некоторые польские публицисты и аналитики. Уже в своем вечернем выпуске от 4 июля 1935 года тот же «Kurjer Warszawski» на первой полосе опубликовал статью за подписью «В.К.» под заголовком «Вольные руки на Востоке», которая начиналась с суждения, что «вся немецкая дипломатия основана теперь на том, чтобы вдребезги разбить понятие единства европейского мира, разделить Европу на отдельные миры — Запад и Восток и оставить Германии в том втором свободные руки». Не преминул автор подчеркнуть, что «теория такой дипломатии со всей открытостью изложена в книге «Майн кампф», а ее практическую сторону «уже два года демаскирует нам повседневная жизнь».
Суждение, что наступил новый период в отношениях с Германией, распространялось в польской общественной среде по всей Речи Посполитой. К примеру, провинциальный «Dziennik kresowy» — это значит окраинный — 5 июля поместил публикацию под красноречивым названием «Подтверждение польско-германской дружбы». Назавтра тоже на первой странице «Dziennikа…» набранные крупным шрифтом заголовки утверждали, что «согласование взглядов Польши и Германии — результат визита мин. Бека в Берлин», что достигнуто «взаимное удовлетворение обеих сторон». В текстах публикаций пояснялось, что состоявшиеся «беседы показали значительное совпадение взглядов», приводились слова Бека о том, что пожелания Гитлера, касающиеся «прочности польско-немецкого пакта, нашли сильный отклик в Польше», а также, что «с польской стороны существует искреннее желание дальнейшего углубления соседских отношений с Германией», ведь «с момента подписания польско-германской декларации от 26 января 1934 года мы значительно продвинулись вперед по пути взаимно познания и понимания». Эта же газета 7 июля 1935 года опубликовала снимок Бека перед почетным караулом вермахта и цитату из «Völkischer Beobachter», констатировавшую, что в результате «официального визита польского министра в Берлин оба правительства могут с удовлетворением утверждать, что политика взаимопонимания во всех смыслах оказалась эффективной», более того, «обе стороны живут стремлением ее дальнейшего расширения». Из Берлина в Варшаву, признают и современные польские историки, ведавший иностранными делами министр Речи Посполитой вернулся «убежденным в искренности уверений Гитлера в том, что касалось мирных намерений его политики по отношению к Польше».
К тому времени прогерманская позиция главных лиц Речи Посполитой из тайны превращалась в разочарование для советского руководства, хотя оно все еще воздерживалось от резких комментариев. Москва получала информацию, проливающую все более определенный свет на польскую политику. Своеобразный восклицательный знак в этом деле поставила раздобытая советскими разведчиками копия датированного 19 мая 1936 года письма Главного управления национальной безопасности Министерства внутренних дел Франции, направленного в Военное министерство этой страны. В письме говорилось «об отбытии министра иностранных дел Польши Ю. Бека из Женевы в Берлин на личном самолете Г. Геринга». Для французского генералитета то уведомление из МВД, скорее всего, стало еще одним доказательством «существования тайных статей в польско-германской декларации», отметил в этой связи и Войцех Матерский в своем исследовании. Но, можно полагать с большой долей уверенности, не только для французского военного и политического бомонда. И не только по этому красноречивому поводу.
Глядя на ситуацию с тем сближением, всплывает все больше оснований для вывода, что Герман Геринг — вторая персона, еще раз повторим, в Рейхе после Гитлера — регулярно наведывался в Польшу поохотиться не только за четвероногими обитателями Беловежской пущи. Те приезды для советской разведки тоже не были большим секретом, она уделяла им пристальное внимание и о них, случалось, узнавала еще до их начала. В феврале 1937 года в донесении «О поездке Геринга в Польшу» начальник разведуправления Красной армии С.П. Урицкий сообщал маршалу К.Е. Ворошилову, что, «по полученным от достоверного источника сведениям», Геринг приезжает в Речь Посполитую 16‑го числа названного месяца. После заявленной «охоты» в Беловежской пуще он «возвратится в Варшаву, где у него состоится встреча с Беком». Однако, отмечал С.П. Урицкий, польские газеты по указанию охранки «не называют даты приезда Геринга» — охранкой в тогдашней Речи Посполитой называли службу внутренней безопасности. Бросается в глаза и то, что слово «охота» в донесении взято в кавычки. Даже из этого неизбежно вытекало понимание, что она как раз и была не главным занятием рейхсминистра во время его наведываний Польши.