Пытались ли белорусские партизаны установить боевую связь с командирами формирований Армии Крайовой? Пытались, и неоднократно. Какой была реакция? В этом смысле характерен «ответ командира АК Вагнера командиру советского партизанского отряда «Искра» — 23 ноября 1943 года», копия которого тоже есть в Национальном архиве Республики Беларусь. В нем Вагнер продемонстрировал откровенное высокомерие: «Во-первых хочу вас вывести из заблуждения, будто бы я искал дорогу для переговоров с вами. Партизанские отряды, находящиеся на территории Польши, являются оккупационными отрядами так как и немцы. Что касается угрозы уничтожения польских отрядов, оставляем это на волю бога, одновременно остерегаем вас, что ликвидируем тех людей, которые не являются членами польских отрядов и имеют оружие. Деревни, которые будут сопротивляться вступающим польским отрядам, будем судить полевым судом за измену родине и народу».
Такова была польская констатация, касающаяся сложившейся ситуации. Далее следовали условия, предъявленные советским партизанам: «Если вы хотите совместно работать и вести борьбу против немцев, так должны полностью подчиниться командованию наднеманских польских партизан. Ожидаю вашего уполномоченного до дня 28 сентября 1943 года на этом же самом месте. Ваш уполномоченный должен иметь письменную доверенность для заключения договора. Обеспечим ему свободное возвращение в свой отряд даже в том случае, если есть осужденным польским полевым судом и даже если не заключим договора. Не прибытие вашего представителя на назначенное число будем считать не принятием моих требований и боюсь, что отряду «Искра» светит та же самая судьба, что и другим партизанским отрядам на нашей территории. ВАГНЕР».
Однако даже после такого категоричного ответа попытки белорусских партизан наладить совместные действия против гитлеровцев не прекращались, как говорится, до последнего, о чем свидетельствует и датированная 6 мая 1944 года «Копия письма, адресованного белополякам», ныне тоже хранящаяся в «Фонде Пономаренко». Его текст, как и других документов, приводится с соблюдением всех грамматических и синтаксических особенностей:
«Господам Нуркевичу, Вольскому, Гуре и другим
…Мы никогда не сомневались и не сомневаемся в том, что между поляками и немцами не могло и не может быть никакой дружбы, ибо немец к тому же фашист — это исторический ненавистный враг польского народа. Вам должно быть понятно, что немец терпит вас до поры до времени и держит вокруг Ивенца как заслон от нашествия советских партизан, и вашей же кровью, как ни глупо и не странно, все еще удается им защитить свою волчью шкуру. Мы не мыслим, чтобы вы, именующие себя поляками, до конца превратились в преданных лакеев, рабски покорились и унижались ивенецкой горстке вонючих немецких фашистов. Уму не постижимо, чтобы гордый поляк-патриот не оправдал звания воина, опозорил честь мундира и знак Пястовского орла.
Этим мы вас не агитируем, не просим и не большевизируем, но подчеркиваем, что ваше дальнейшее существование, как банды немецких палачей и прислужников, приведет вас к позорной и бесславной гибели…
Слово за вами! Смерть немецким захватчикам!
С уважением полковник юстиции «Данила».
До прихода Красной армии оставалось каких-то два месяца. Ответа на письмо в архиве нет. Надо полагать, его и не было.
О весьма своеобразном поведении польских формирований в годы той войны вполне однозначно свидетельствует докладная записка «О белопольской организации на территории Лидского района», адресованная уполномоченному ЦК КП(б)Б и Белорусского штаба партизанского движения по Щучинскому Межрайцентру Барановичской области С.П. Шупене. В ней отмечено, что до 1943 года организация не вела «открытой вооруженной борьбы», в то же время, специально подчеркнуто, «до мая 1943 года поляки выступают под фирмой советских партизан и маскируются ношением звездочек, русскими фамилиями и т. д.». Уточним, что подобная манера долгое время была «удобной» для многих польских формирований, поскольку являлась разносторонним намеком. Если вести речь о боевых стычках и диверсиях гитлеровцам, таким образом давалось понять, что «это не мы, а коммунистические партизаны». Местному населению, если допускались грабежи или некое иное насилие, тоже — «это не мы, а красно-звездные». Самим советским партизанам таким вот образом адресовался посыл, что «мы — ваши коллеги по борьбе с общим врагом», и он довольно долгое время воспринимался ими всерьез. Однако, зафиксировано в цитируемой записке, «май м-ц является переломным моментом в истории белопольского движения». Отношение к советским партизанам стало резко обостряться, «в марте — апреле 1943 г. командование белополяков задается целью уничтожить все советские партизанские отряды до Немана, а потом и за Неманом в течение трех месяцев. Белополяки всячески охотятся за Советскими партизанами и строго преследуют всякое проявление симпатии к ним со стороны населения». Результатом совершенного польского поворота стало то, что «на территории, где оперируют белопольские банды, рождается невыносимый террор, направленный в первую очередь против лиц, связанных теперь или в прошлом с Советской властью. Избиваются, расстреливаются и преследуются даже обыкновенные советские служащие, как и вообще белорусские крестьяне. В противовес этому улучшаются отношения с немцами».
О резком обострении отношений между советскими партизанами с польскими подпольными военными формированиями свидетельствует и боевой приказ № 0015 штаба бригады им. Сталина от 30 ноября 1943 года: «Польская банда, осуществляя свои гнусные замыслы, по бандитски, из-за угла убила десятки советских партизан. 18‑го ноября в дер. Дубники легионеры отряда Милашевского обезоружили группу советских партизан, подвергли их нечеловеческим издевательствам, а затем зверски расстреляли. Они по бандитски издевались и издеваются над гражданами, лояльно настроенными к Советской власти и помогающим советским партизанам, запрещали в деревнях читать и распространять литературу и т. д. Генерал-майором ПЛАТОНОМ поставлена задача банду Милашавского — Палка обезоружить как банду наймитов немецкого гестапо».
Генерал Платон на самом деле был В.Е. Чернышевым — командиром Барановичского партизанского соединения и секретарем Барановичского подпольного обкома КП(б) Б. Менее чем через три недели — 6 декабря 1943 года — В.Е. Чернышев разослал установку, которая начиналась двумя грифами: «По прочтению сжечь» и «Только лично». Предназначалась она «Уполномоченным ЦК КП(б)Б по Ивенецкому, Столбцовскому, Лидскому, Лунинскому и Слонимскому межрайцентрам Барановичской области и секретарям подпольных РК КП(б)Б» и посвящалась разъяснению, какие указания «по вопросу наших взаимоотношений с поляками» даны «секретарем ЦК КП(б)Б т. Пономаренко». Согласно тем указаниям белорусским партизанам и подпольщикам «в своей работе и отношениях к требованиям различных представителей польских национальностей» следовало исходить из того, что «западные области советской Белоруссии являются неотъемлемой частью Белорусской республики. На захваченной немцами территории Белоруссии допустимы действия только групп, организаций и отрядов, руководящихся интересами СССР. Существование различного рода организаций, направляемых польскими националистическими центрами, должно рассматриваться как противозаконное вмешательство в интересы нашей страны». Такая установка фактически стала ответом на утверждение представителя АК Вагнера и подобных ему, что все вокруг является и останется польским. В рамках ориентировки П.К. Пономаренко ставилась задача, суть которой в том, что «националистические отряды и группы, созданные польскими реакционными кругами, надо настоятельно вовлекать к себе, созданием советских партизанских отрядов и групп, засылкой надежных поляков в националистические польские отряды и группы, а трудящихся поляков перетягивать на свою сторону». Требовалось всеми силами изучать «связь польских националистических отрядов и групп, каковы их планы и мысли». При этом действовать полагалось осмотрительно, не поддаваться «на провокации польских националистов» и в то же время «решительно истреблять их за антисоветскую деятельность».
Есть в этом документе и признание, что предыдущие усилия желаемого результата не принесли, ибо, «несмотря на самое гуманное отношение с нашей стороны к известным польским формированиям, как отряд Милашевского и другим, польские националисты в лице руководителей и командиров этих формирований стали действовать как фашистские наймиты или прямые агенты гестапо». Они «использовали свое легальное положение среди советских партизан и населения для проведения контрреволюционной и антисоветской деятельности». Польские формирования к тому времени уже откровенно «выступали против советских партизан и населения, помогающего нашим партизанам». Они неоднократно устраивали «засады на партизан бригады им. Ленинского комсомола, как-то: в сентябре м-це с.г. около д. Нежанцы Радуньского района, в октябре м-це — около м. Ноча Радуньского района, где было убито 7 партизан и захвачено в плен 3 партизана; в засаде около д. Провоки был убит один партизан и ранено 2 партизана. Неоднократные засады также проводили белополяки на партизан Ленинской и Кировской бригад. Белополяки не стали гнушаться даже террористическими действиями. 15 ноября по заданию польской националистической организации м. Лугомойвичи в одной из деревень белополяками был убит уполномоченный ОО (Особого отдела. — Я.А.) партизанского отряда «Большевик» т. Никитин. В Гратишском районе на днях был убит поляками связной партизанского отряда им. Чапаева «Ястреб».
Содержит установка В.Е. Чернышева и признание, что на начальном этапе белорусского партизанского движения был расчет именно на совместные с поляками действия против оккупантов. Воспользовавшись этим, предполагаемые партнеры и «предложили организовать тот самый польский отряд под командованием поручика Милашевского, который, как они заявили, будет действовать совместно и во взаимодействии с нашими партизанами, руководствуясь общими принципами нашей политики». Советские партизаны дали согласие на создание отряда, «усматривая в этом хорошую сторону», а также «не желая ущемлять инициативы со стороны братского нам славянского народа в лице поляков». Однако «вместо совместных действий против нашего общего врага — немецкого фашизма, руководители этого отряда ввергли судьбу его в пропасть, поставили отряд на провокационный путь». Начались вооруженные нападения на партизан. В частности, люди «из отряда Милашевского в ночь с 17 на 18 ноября с.г. обезоружили 10 наших партизан и зверски их замучили». Кроме того, агентами этого отряда готовился и «террористический заговор», направленный конкретно «на уполномоченного ЦК КП(б)Б по Ивенецкому межрайцентру т. Дубова». Потому «1 декабря с.г. по нашему указанию силами партизанских отрядов Ивенецкого межрайцентра польский отряд Милашевского был обезоружен, а командование отряда арестовано. По делу ведется следствие». При разоружении «одна из польских групп отряда Милашевского… оказала вооруженное сопротивление, в результате чего было убито 10 и ранено 8 поляков». Еще одна группа «в количестве 27 человек обратилась в бегство». В завершение разосланной установки Барановичский подпольный обком КП(б)Б потребовал «от партийн