— Почему? — подала голос Ирен, нарушая все правила. — Если у тебя есть мысли, значит, надо ими поделиться!
— Не все так просто, — слабо улыбнулся Берт. А у Хана опять всколыхнулось подозрение: офицер смотрел на Ирен так же, как она на него. Так, что тут творится?
— Нет, — топнула ногой светловолосая, — это же логично! Ты зацепился за что-то в расследовании, значит — оно может быть важным. Значит — ты должен об этом сказать!
— Может, возглавишь канадскую полицию? — поинтересовался Хан. — И сразу все дела раскроются, да? Ирен, не лезь туда, в чем не разбираешься. Там своя иерархия, свои правила.
— Но это же нечестно!
— Жизнь в принципе штука несправедливая, — усмехнулся невесело Берт. — Не расстраивайся, Снежинка, для меня дел хватит…
В палате возникла тишина. И в ней медленно, но неумолимо начало расти напряжение, какое бывает перед грозой. Когда все словно замирает, и даже ветер прячется под листву.
Хан пристально уставился на невесту. А та стремительно побледнела до цвета здешних стен. И нервно сглотнула, испуганно вытаращив глаза.
— Вы знакомы, — утвердительно проговорил Хан задумчиво.
— Да, — пожал плечами Берт, не видя в этом ничего ужасного. — Виделись один раз, лет десять назад. Я, правда, решил, что молодая леди меня не узнала, и не стал напоминать. Теперь понял — узнала, но почему-то засмущалась.
— Хан, я тогда от вас сбегала. В Альпах, помнишь? — торопливо проговорила Ирен, касаясь пальцами плеча жениха. — А Берт мне помог добраться до отеля и просто морально поддержал.
— Спасибо! — искренне поблагодарил Хан. — Пусть и с десятилетним опозданием. Я помню, какой несносной была эта девчонка в подростковом возрасте.
— Юношеский максимализм порой вещь страшная, — улыбнулся Берт. — Неожиданная получилась встреча.
Они еще немного поговорили, и Хан решил, что пора уходить. У него накопились вопросы к Ирен. Пожелав Берту скорейшего выздоровления, он едва ли не за шиворот вытащил невесту в коридор. Но там от расспросов удержался, а лишь молча пошел к выходу. Позади раздалось торопливое цоканье каблуков. Ирен, не глядя ни на кого, старалась не отставать от Хана. И даже не возмущалась и не лезла с вопросами.
Так же молча они сели в машину. Хан побарабанил пальцами по рулю, испытывая дикое желание расхохотаться. От всего, что происходило вокруг. Где он допустил ошибку? Ведь просто планировал приехать и проверить данные, что прислали наблюдатели провинции. В итоге все вокруг собиралось в какой-то довольно грязный ком.
— Тебе нравится Берт, — это был даже не вопрос. Хан в женщинах разбирался. Да и саму Ирен успел великолепно изучить. Так что просто констатировал факт.
— А тебе нравится Ева, — мигом вскинулась та.
— Ирен, я тебя не обвиняю. Просто… ты осознаешь, что у вас ничего не может быть?
— Я ему тоже нравлюсь, — жалобно проговорила невеста, уставившись в упор на Хана.
— Нравишься, это видно. Но Вацлав никогда не согласится на такой брак. В его глазах это ужасный мезальянс. Отдать тебя за простого офицера, тогда как есть возможность выдать за человека своего круга.
— Иногда у меня ощущение, что папочка застрял в Средних веках, — пожаловалась Ирен. — Какая ему разница, за кого я выйду? Он ведь хочет внуков, так? Хочет, чтобы я была пристроена…
— Это вопрос имиджа, — перебил ее Хан.
«И Ордена», — добавил мысленно. Орден всегда нуждался в свежей крови. И его члены отправляли своих дочерей, племянниц и внучек в закрытые школы, откуда те выходили послушными и кроткими, готовые рожать наследников и ухаживать за домом, чтобы мужчинам было где отдохнуть и расслабиться. Само собой, никто из девушек не имел права работать. Максимум — участвовать в благотворительных организациях. Подруги, увлечения, одежда — все строго контролировалось мужем, который считался ее господином.
Считалось, что членам Ордена лучше всего жениться на таких вот «чистых» девушках. Любовниц иметь не запрещалось, но если они вдруг беременели, то дети оставались с отцом. И точка.
Вацлав Ковальский уже много лет был одним из семи Магистров Ордена. Неудивительно, что на его дочь заглядывались все, кому не лень. В такой ситуации отношения Ирен и Берта были заранее обречены. Дочь Ковальский хоть и любил, и баловал, давая ей гораздо больше свободы, чем требовалось, тем не менее не собирался отдавать на сторону. Постороннему человеку.
— Ирен, я всецело на твоей стороне. Но тебе нельзя даже смотреть в сторону Берта. В лучшем случае — тебя запрут дома, и отец сам назначит дату свадьбы. В худшем — офицер исчезнет.
Ирен несколько секунд потерянно смотрела на Хана, взглядом буквально выжигая в его душе невидимые раны. Потом голубые глаза стали прозрачными, наполнились влагой. По щекам побежали слезы, и дочь Магистра разрыдалась. Обиженно и горько, как маленький ребенок.
— Ирен, пожалуйста! — поморщился Хан. К женским слезам он был довольно равнодушен, если дело не касалось светловолосой хулиганки. Тем более сейчас она не пыталась манипулировать, а плакала искренне и как-то безнадежно. Как человек, понимающий, что от него мало зависит. Но при этом все еще надеявшийся на чудо.
Хану бы сейчас тоже чудо не помешало.
Он треснул ладонями по рулю и выругался. В последнее время он слишком часто начал выражаться.
— Ты его видела всего один раз в жизни. Когда была подростком! Ты его совсем не знаешь, — попытался воззвать он к благоразумию Ирен.
— В-в-верно, — выдохнула она сквозь рыдания. Потом все же заставила себя успокоиться, шмыгнула носом и чуть гнусаво пояснила: — Виделась один раз, разговаривала минут двадцать, ну, может, полчаса. А потом думала о нем. Сначала часто, а потом все реже. Глупо ведь было мечтать, что мы однажды увидимся, — Ирен прерывисто вздохнула, — он тогда много что мне помог понять. Может, я и дура. Но только вот… Прости, отвези меня домой, пожалуйста. Точнее, в отель.
— И ты не будешь делать глупости?
— Я уже сделала главную глупость, — Ирен снова всхлипнула, — вместе с тобой. Хотя… не реши мы объявить себя женихом и невестой, может, я б уже с тремя детьми жила бы с кем-нибудь типа моего папеньки.
— А я бы женился на кроткой овечке, — кивнул Хан. — Все, хватит реветь. Успокойся, посети в отеле какую-нибудь спа-программу, расслабься. А я проедусь по работе и заодно подумаю, как можно все решить. Вдруг наклюнется ответ.
Он довез Ирен до отеля, убедился, что охрана ее встретила и повела в номер, а сам поспешил по делам.
Присланные досье он изучил как следует. Три женщины. У двоих бизнес резко пошел в гору за последние семь лет. Еще одна — внезапно начала менять мужей как перчатки, увеличивая при разводе свое состояние каждый раз на хорошую сумму. Причем каждый раз она оставалась вдовой, так как замуж выходила за людей довольно пожилых. Вот с ней для начала и решил побеседовать Хан.
Узнать, где находилась Элизабет Гейт, было несложно. Зегерс всего лишь позвонил к ней домой, представился секретарем одного из влиятельных и светских людей города и сообщил, что должен лично передать мисс Гейт приглашение на вип-вечеринку. Узнал, что она сейчас со своим тренером в спортивном зале, на территории дома. И поехал в ту сторону. Адрес Элизабет достать было несложно. По дороге сделал еще один звонок — в местную больницу, представился репортером и задал пару вопросов. После чего перезвонил по тому телефону, что ему предоставили. И, притворившись на этот раз следователем, попросил скинуть медкарты всех мужей мисс Гейт. Причем самым спокойным голосом назвал электронную почту одного из офицеров полиции. А точнее — Берта Рейна. Ее он увидел на визитке, которую тот сегодня передал Хану. Одновременно скинул адрес программисту и попросил получить доступ к почте, забрать письмо и удалить его из ящика.
Неизвестно, чем там занималась Элизабет, но выглядела она утомленной и счастливой. При этом едва ли не облизывалась как кошка, глядя на своего личного тренера — мускулистого блондина с ровным загаром и чересчур красивым лицом.
— Да, Майкл, увидимся в четверг, — проговорила она грудным голосом, взмахом руки отпуская смазливого блондина, после чего перевела взгляд карих глаз на Хана: — Добрый день, мистер…
— Хан Зегерс, к вашим услугам, — он принял протянутую для рукопожатия руку и губами коснулся изящной кисти. Элизабет выглядела восхитительно в коротких шортах и майке в обтяжку. Идеальная фигура, симпатичное лицо с чуть вздернутым носом и огромными глазами. В тридцать пять она выглядела максимум на двадцать пять. И явно заинтересовалась нежданным гостем.
— Прошу прощения, мисс Гейт, — Хан заговорил низким и чуть хрипловатым тоном, зная, какой сокрушительный эффект он производит на женщин, — мы встречались с вами на благотворительном балу в честь Хеллоуина.
Она и правда была там: веселая, слегка нетрезвая и раздающая налево и направо свои визитки. Зегерс тогда отметил неестественно расширенные зрачки и решил, что красотка увлекается не только алкоголем.
— Мы с вами общались насчет нашего центра Life savior. Вы дали мне свою визитку, написали на другой стороне адрес и сказали приехать сегодня часам к двум, без звонка. Мол, вы любите сюрпризы.
Он знал, на что напирать. Судя по информации, предоставленной программистом, Элизабет постоянно бывала на вечеринках, знакомилась с новыми людьми и обзаводилась порой странными знакомствами. А еще обожала делать благотворительные взносы, причем напоказ, с оханьем и причитанием о том, как она страдает от мысли о бедных брошенных и больных детях. Хана от таких людей передергивало.
Но сейчас он ее очаровывал. Шаг за шагом, вызывая на доверчивую беседу.
Часа через два, выдержав неприкрытый флирт и пообещав связаться с ней на днях, а заодно договорившись о переводе некоторых средств в фонд организации, Хан вернулся к себе в машину. И выдохнул: голова кружилась от слишком сладкого запаха духов, которым пропитался весь дом.
Элизабет не была «одержимой». Просто охотница за богатыми престарелыми женихами. Хан просмотрел присланные из клиники файлы. Да, каждый из ее мужей ушел на тот свет от инфаркта: перестарался в постели.