— Думаю, узнав, кто я, твой отец поймет, что бессилен. Смотри. Как я понял, вам подыскивают обеспеченных мужей. Брачные договоры заключаются еще в подростковом возрасте, как у вас с Ханом. Ну так просто смени жениха — и все. Думаю, у меня состояние будет побольше, чем у господина Зегерса.
— Это отвратительно, — прошептала Ирен. — Ощущение, что я ищу того, кто купит меня подороже.
Она смотрела на дверь. И собиралась с силами, чтобы уйти. А внутри все протестовало против такого решения. Так сильно, что сердце принималось ныть. Его защемило в тот миг, когда Берт подошел и слегка коснулся светлых волос Ирен.
— Глупости, мы ищем способы вернуть тебе нормальную жизнь. Кстати, если согласишься, то первое, что я сделаю, — заставлю тебя выбрать университет, где станешь учиться.
— Всегда хотела заняться ландшафтным дизайном.
— Заметано. Ну так что? Если согласишься, то через три часа станешь моей женой и свободной женщиной.
— Всегда считала, что это абсолютно противоречивые понятия.
Ирен глубоко вздохнула. Стало вдруг одновременно и страшно, и весело. Да, она порой играла на выдержке отца. Но такого поступка еще не совершала. Это не просто хулиганство, это… это она даже не знает, как назвать-то.
— Но ты уйдешь из любимой профессии.
— Знаешь, иногда наступает момент, когда приходится делать выбор. Я свой сделал очень легко. Ну так что?
Что-что, страшно ей было. Примерно как семь лет назад, когда Ирен впервые прыгнула с вышки в бассейн.
Она чуть вскинула лицо, чтобы встретиться взглядом с Бертом. И вспомнила их первое знакомство: вкус снежинок на губах, слова парня с теплыми карими глазами.
Может, в душе она всегда хотела снова увидеть его? И теперь ей дали шанс?
— Ты понимаешь, во что ввязываешься?
— А то! — кивнул Берт с каким-то отчаянно-веселым блеском в глазах. — Отвоевываю себе жену. Работящую, скромную, милую, которая может и тапоч… все, молчу, лучше начну звонить и устраивать нашу свадьбу.
— А я… — Ирен зачем-то попятилась в сторону кухни, огороженной от гостиной раздвижной стеклянной ширмой. — А мне тоже надо позвонить. Брату.
— Ты ему расскажешь?
Ирен замотала головой. Нет, ничего она не собиралась говорить, просто хотела услышать голос Богдана. Потому что… ну мало ли, вдруг после свадьбы он встанет на сторону отца и разругается с ней?
Богдан долго не брал трубку. А когда взял, то голос у него звучал так сонно, что Ирен с раскаянием вспомнила: у него-то сейчас раннее утро.
— Слушаю.
Она даже заколебалась: может, сбросить вызов и перезвонить потом, когда все закончится?
— Ирен, не молчи! Что-то случилось?
Нет, лучше не стоит. Ирен глубоко, так что заболело в груди, вдохнула прохладный воздух и проговорила чуть осипшим голосом:
— Богдан, мы можем поговорить?
— Что-то срочное?
Ирен молчала, так как, с одной стороны, вроде бы и срочное, с другой — говорить о том, что собирается произойти, она не собиралась.
— Ирен! Что ты натворила?
— Почему сразу натворила?!
Кажется, она возмутилась чересчур эмоционально.
— Я хотела поговорить с тобой о нашей ситуации с Ханом.
— Послушай меня, я думал о твоих словах, и мой тебе совет — смирись, иначе сделаешь себе только хуже!
— Вот так, значит? — вырвался крик. Из гостиной выглянул слегка встревоженный Берт, тоже с телефоном возле уха, но Ирен лишь махнула ему рукой: мол, все в порядке.
— Да! — рявкнул в ответ Богдан. Правда, он тут же снизил тон, но все равно в нем звучали стальные нотки. Которые говорили о том, что брат очень недоволен: — Пойми, если вы с Ханом не одумаетесь и заявите о своем решении расстаться, отец примет это. Только он столько лет шел у вас на поводу, что больше со свадьбой тянуть не станет и в отместку выдаст тебя за первого, кто посватается. Больше выбора не будет — это во-первых. Во-вторых, если не думаешь о себе — подумай о Хане. Его отказ на тебе жениться отец воспримет как личное оскорбление и откажет ему от дома, а также постарается вывести из бизнеса.
— Богдан, я все понимаю, но мы не любим друг друга. Вернее, любим, но как брат и сестра. Ты это понимаешь?
— Понимаю, но пойми и ты, что твои чувства к новому жениху никого интересовать не будут. И тебе придется с ним жить, разводов у нас нет. Хана же ты знаешь с детства, с ним ты всегда сможешь договориться. Ты же хотела свободы! Выйдешь замуж — вырвешься из-под опеки отца, и за тебя станет отвечать муж. Хан, как и я, тебя всегда баловал, прикрывал выходки, помогал. Не дай ему совершить ошибку! Говорю совершенно серьезно — если вы расстанетесь, разрушите жизни друг друга. Отец тебя просто выдаст замуж за другого, а вот платить всю оставшуюся жизнь за нарушенное слово станет Хан. Ты знаешь характер нашего отца — он не простит.
Ирен молчала, понимая, что внутри сейчас все дрожит от обиды. Богдан не понимал ее. Он даже не пытался понять. Его бы на ее место!
— Спасибо, — тихо произнесла она.
— Что?!
— Спасибо, что избавил от сомнений, — уже более уверенно и громче произнесла Ирен. — Я люблю тебя. И Хана люблю. Извини, мне пора. Целую!
Она первой сбросила вызов и снова едва не разревелась. Но сдержалась: нет, хватит рыдать, пора действовать. Богдан своими словами лишь укрепил Ирен в правильности решения. Она выйдет за Берта и станет свободной, а не станет подставлять Хана и отдавать себя в руки постороннего мужика.
Глава 18
Я надеялась, что Абби окажется на работе. Ее номера телефона у меня не было, так что приходилось ехать без предупреждения. Но, к счастью, мисс Алерано оказалась на месте.
В библиотеке народу было не слишком много. Все же разгар рабочего дня. В основном тут находились молодые мамы с детьми, которые весело играли на ярких подушках и возле пожарной машины, да пожилые леди, пришедшие за книгами или фильмами. Некоторые из них сидели на диванчиках и читали журналы. Такая мирная и светлая атмосфера, пронизанная духом многочисленных книг.
Можно, я тоже в нее вольюсь? Мне надоело разруливать проблемы. Хочу кофе и на руки к Хану.
Вместо этого я отыскала Абби возле одной из посетительниц, тактично встала в стороне, ожидая окончания беседы. Мимо пробежал двухгодовалый малыш в симпатичном желтом костюме Пикачу. Остановился, помахал мне рукой и помчался дальше, чтобы со смехом обнять за колени свою маму. Та сидела в кресле и читала какой-то любовный роман, но тут же отложила его и подхватила ребенка на руки.
Я мысленным усилием прогнала из головы тему «а какие бы дети были у нас с Ханом», заранее зная, что ничего хорошего из подобных размышлений не выйдет.
— Добрый день.
Абби подошла вовремя, я переключилась на нее и на текущие проблемы.
— Все же решилась?
— Расскажите мне все, — шепотом попросила я. — Потому что вчера мой мир встал с ног на голову. Я помирила подругу с мужем, а сегодня утром двумя фразами заставила упертого заказчика повысить плату за сайт. Как так?
— Платок дал тебе дар красноречия, — выдохнула Абби. — Видимо, ты в нем нуждалась.
Я вспомнила, как раньше частенько терялась, что ответить оппоненту, и вздохнула: да уж, нуждалась — это мягко сказано. Вроде не застенчивая, не дура, но иногда накатывало что-то. Плохое качество для фрилансера, который много времени проводит в беседе с заказчиком.
Мы опять беседовали в том крохотном помещении с компьютером и тучей пыли на полках. Я уже поняла, что Абби крайне осторожная. С остальными владелицами вещей она не спешила меня знакомить, сказав, что все в свое время. А пока я должна просто узнать поближе то, с чем столкнулась.
— Я храню информацию в тетрадях и на компьютере, отключенном от Сети. Все тщательно закрыто. Такие вещи не должны попадать в чужие руки. — Абби смотрела на меня так, что по коже то и дело пробегал мороз. — Уже не считаешь меня сумасшедшей?
— Согласись, что поверить в подобное сложно. А почему ты сама не владелица?
— Потому что я хочу быть здоровой, — огрызнулась Абби, поймала мой явно удивленный взгляд и поморщилась: — Сама понимаешь, за все надо платить.
— А вот это интересно. Что, все владелицы болеют? Чем?
Болеть я не хотела. Мерзкое это дело.
— Чем чаще ты пользуешься вещью, тем сильнее идет отдача. При использовании платка может развиться астма, дисфония, еще куча неприятных болезней. При использовании нижней юбки — возможны нарушения по женской части, варикоз. Перчатки — чаще всего артрит. Шляпки — все болезни головы вплоть до отека мозга.
— Не знаешь, почему я как-то резко расхотела иметь какое-либо дело с платочком и ему подобными?
— Благие вещи, что мы творим с их помощью, важнее недуга.
— Абби, это не довод. — Я подумала и добавила: — Тем более мне б еще родить хотя бы двух.
— Чем больше на тебе вещей — тем меньше их влияние. В теории, все собранные в один комплект вещи могут даровать абсолютное здоровье и огромную власть.
— И как вы сдерживаетесь от такого соблазна?
— Те, кто не выдерживает, становятся Хищницами. Они одержимы получить все вещи. И своими поисками привлекают внимание Ордена. Зачем рисковать? Проще довольствоваться тем, что имеешь, и стараться использовать вещи не слишком часто и только когда это действительно необходимо.
По мне, так лучше вообще держаться от таких вещей подальше. У меня возникла четкая ассоциация с наркотиками. Тут, правда, еще примешивалась мысль о несении добра. Но… но… но…
— А если я не хочу держать вещь у себя? Я могу ее уничтожить?
Во взгляде Абби метнулась растерянность. Она даже не сразу подобрала слова. Да и разглядывала меня с изумлением, словно неведомую зверюшку.
— Ты не хочешь обладать вещью?
Я провела пальцем по гладкой пластиковой поверхности стола. Чисто. Пыль была только на полках, от нее уже чесалось в носу. И вообще полутемное помещение давило на нервы.
— Я знаю, что не хочу к старости обзавестись теми болячками, которых можно было избежать. И не хочу всю жизнь прожить в страхе.