Впервые в жизни Дейр поцеловал Кейси как женщину, поцеловал жадно, неистово, почти похотливо, чтобы она до конца поняла, как сильно он ее хочет… и как сильно она хочет его. Ей не следует уступать своему желанию, кричал разум Кейси, она не должна уступать ему. Не должна, если хочет и дальше жить спокойно.
Только Кейси кое-как набралась силы воли, чтобы воспротивиться, но поцелуй Дейра внезапно изменился, стал более нежным — не берущим, а дающим. Это лишило Кейси последних остатков самообладания, и когда Дейр начал отдаляться, она впилась в его губы, моля задержаться, хотя бы еще ненадолго… Он так давно не обнимал и не целовал ее, что Кейси не хотелось так быстро отпускать его. Пока не хотелось, потому что — да поможет ей Бог! — чем бы это ни обернулось впоследствии, Кейси не хотелось, чтобы Дейр перестал ее целовать.
Он бы целовал Кейси вечно, подумал Дейр, но должен перестать. Прямо сейчас. Вместо этого, быстро переведя дух, Дейр снова поцеловал ее. Он не смог устоять, потому что целовать Кейси было настоящим блаженством. Он чертовски давно не целовал Кейси и испытывал неутолимую жажду целовать ее, однако это не извиняло того, каким образом он навязывал себя ей, как жег ее своими губами, брал языком. Он попросит за это прощения, лишь только насытится, ею…
Что, возможно, никогда не произойдет, осознал очень скоро Дейр. Губы Кейси были такими податливыми, такими щедрыми, тело — таким гибким, таким обещающим… и таким послушным. Все это вместе заставило его понять, как сильно ему не хватало Кейси. Как сильно ему будет ее не хватать, если она выйдет замуж за Нортона.
Внезапно прервав поцелуй, Дейр поднял голову и посмотрел на Кейси, набрав в грудь побольше воздуха, чтобы отдышаться. Ее губы были приоткрыты и едва заметно дрожали, в глазах светилось то же ошеломление, что чувствовал он сам. Придерживаясь одной рукой за бортик, Дейр сдвинулся в сторону, освобождая Кейси. Она медленно отступила, сняв руки с его плеч и сложив их под тяжелой грудью.
— Это должно доказать тебе, что я не ребенок, — пробормотал Дейр, затем снова набрал полную грудь воздуха и спросил: — Теперь, Кейси, признайся, чьи поцелуи тебе нравятся больше — мои или твоего Третьего?
Кейси, не говоря ни слова, вылезла из воды и убежала в дом.
5
Дейр мирился с молчанием Кейси, пока она до конца дня гремела на кухне кастрюлями и сковородками, по опыту прошлого зная, что Кейси лучше не трогать, пока она готовит. Он мирился с ним во время ужина, поскольку поданные ею цыплята, клецки и ягодный пирог оказались самыми вкусными, какие он только пробовал в жизни, и ему не хотелось портить себе удовольствие. Когда он предложил помыть посуду, Кейси молча исчезла в доме и с тех пор не появлялась, но Дейр не мог лечь спать, пока между ними сохранялось это нелепое молчание.
Он проехал на кресле в кухню, затем по дорожке, ведущей в конюшню, надеясь отыскать Кейси там. Пропеченная солнцем земля медленно отдавала накопленное за день тепло приближающейся ночи, однако в тени старых дубов стало уже значительно прохладнее. Вечерний воздух был напоен ароматом роз. Дейр остановил кресло и глубоко вздохнул.
Эти розы посадила его мать, желая доставить немного радости матери Кейси. На ранчо «Регент» она тоже постоянно высаживала розы, Дейру внезапно ужасно захотелось домой. Ирония жизни — он путешествовал по миру, находя утешение в мысли, что, когда будет готов сдаться перед очередным вышедшим из-под контроля людей нефтяным источником, он сможет наконец вернуться домой. Однако теперь он не мог этого сделать. Не мог, пока это означало принести горе матери. Дейр снова налег на колеса и, подняв пыль, преодолел остаток пути до конюшни. Дверь была открыта. Стукнувшись о маленький порожек, кресло вкатилось в прохладу помещения. Внутри пахло сеном, навозом и лошадьми. Дейра вновь охватило пронзительное желание, настолько сильное, что он почти ощутил его вкус.
Он медленно покатил вдоль прохода между стойлами, останавливаясь, чтобы посмотреть на рыжих красавцев — арабских жеребцов и приласкать пару любопытных лошадиных носов. Кейси всегда хотела иметь лошадей и превратила еще одну свою мечту в реальность. Будут ли у них когда-нибудь опять общие мечты? Дейр нашел Кейси в самом дальнем стойле. Она расчесывала щеткой Солнечную Танцовщицу. Вид ее рыжей головы, склоненной к боку кобылы, болью отозвался в сердце Дейра. Он любил Кейси больше всего на свете — больше своих лошадей, ранчо, даже собственной семьи. Боже, как он скучал по ней, подумал Дейр, проворачивая колеса.
При его приближении Кейси обернулась, успокаивающе положив руку на выгнутую шею Солнечной Танцовщицы.
— Я вычислил, что найду тебя здесь, — мягко заговорил Дейр. — Ты всегда уходила в конюшню или к ручью, когда была расстроена. Я тебя расстроил. Прости.
«Расстроил — это слабо сказано», — подумала Кейси, снова принимаясь расчесывать шкуру Танцовщицы. Дейру достаточно было всего лишь улыбнуться, чтобы в ней заиграла кровь. Она старалась не обращать на это внимания на протяжении последних двух недель. Ее жизнь была удобной и хорошо устроенной — милая, безопасная, спокойная жизнь, которая включала в себя ее ранчо, лошадей и работу с детьми.
А затем Дейр поцеловал ее в бассейне… и все мысли о покое и тихом счастье развеялись в дым. Будь он проклят! Как она позволила ему сделать с собой такое?
— Я поцеловал тебя без всякого умысла, — продолжил Дейр, когда она промолчала. — Я был зол и расстроен. Надо было как-то примириться с будущим.
Кейси подняла на него глаза. Дейр улыбнулся, но не сексуальной, а своей самой обаятельной улыбкой, какой мог убедить Кейси сделать все что угодно… или почти все. Уголки рта Кейси скривились в усмешке, когда она с неохотой поддалась его очарованию. — Как и мне.
Дейр перестал улыбаться.
— Не надо обращаться со мной, как с ребенком.
— Не буду, — сказала Кейси, поклявшись себе, что не повторит больше подобной ошибки — Дейр очень сексуальный и опасный мужчина, способный на многое… — Сегодня я тоже этого не делала, — добавила она справедливости ради, водя щеткой вдоль спины Танцовщицы. — Если бы я обращалась с тобой как с ребенком, я бы не оставила тебя в бассейне одного.
— И не надо меня жалеть.
Кейси кинула на Дейра удивленный взгляд и быстро отвела глаза, недоумевая, с чего Дейр взял, что она его жалеет.
— Жалость — это последнее, что приходит мне в голову при виде тебя.
— Тогда дай мне шанс исправиться, — попросил Дейр, до боли сжимая резиновые шины колес кресла. Если Кейси пожелает, чтобы он покинул ее дом, он уедет немедленно. В принципе, если бы он поступил как честный человек, то уехал бы не дожидаясь, пока его попросят об этом. Теперь в жизни Кейси был Нортон, и с этим следовало считаться.
— Завтра будет новый день, и мы все начнем заново, — спокойно проговорила Кейси.
Дейр с облегчением отпустил дужки колес, разнял затекшие пальцы и сложил руки на груди.
— Спасибо, лю… — Он прочистил пересохшее горло. — Спасибо, принцесса.
Они не могли начать все заново в более широком смысле — слишком многое их теперь разделяло, — однако он сможет, по крайней мере, побыть какое-то время рядом с Кейси.
Кейси молча разглаживала глянцево блестевшую шкуру на боках кобылы. Дейр молча наблюдал за ней, снова подумав, как ему повезло отыскать жеребенка той же масти, что и цвет ее волос. Густые красивые волосы Кейси были сейчас очень сексуально взъерошены. Дейру отчаянно захотелось погрузиться в них пальцами, ткнуться лицом, увидеть пламенные локоны разметавшимися по подушке рядом с ним после дня или ночи любви.
На возникшие в воображении образы немедленно отреагировало тело, и Дейр принялся растирать бедра, стараясь скрыть явное доказательство охватившего его желания.
— Танцовщица хорошо смотрится, — заметил он, вновь вернув себе контроль над телом. — Очень хорошо. И стойла приведены в порядок. Сразу видно, ты хорошо здесь поработала.
Кейси улыбнулась, польщенная похвалой, но потом память услужливо подсказала, что Дейр никогда не жалел для нее похвал, тогда как отец был на них очень скуп.
— Я отдала дань своей детской любви, — сказала она. — Отец всегда хотел, чтобы исполнилась мамина мечта жить в большом городе, но никогда не забуду, как мне было обидно, когда он продал ранчо, чтобы купить ей квартиру в Хьюстоне.
— Я тоже это помню. Тогда я всего второй раз за семнадцать лет видел тебя плачущей, — усмехнулся Дейр, пряча нахлынувшие чувства. — Я еще помню, ты тогда поклялась, что когда-нибудь ранчо снова станет твоим.
— В тот вечер ты также пообещал, что мы останемся друзьями-приятелями, куда бы меня ни занесло жить.
— Верно… я это обещал, — мягко согласился Дейр, вспомнив наряду с этим свои заключительные слова их памятного разговора у ручья: «Возможно, тебе действительно лучше изменить свою жизнь. Найти себе другого мужчину. Но, надеюсь, когда-нибудь мы снова станем друзьями-приятелями».
Кейси предлагала ему снова стать его другом и его лечащим физиотерапевтом, но не приятельницей — его обожаемой приятельницей.
Похлопав на прощание Солнечную Танцовщицу по крупу, Кейси вышла из стойла, заперла калитку, повесила щетку на стену и обернулась к Дейру с задумчивым выражением на лице.
— Догадываюсь, папа, должно быть, знал, что я очень любила это ранчо. Адвокат сказал, что он выкупил его у этого калифорнийского миллионера, чтобы преподнести мне в виде подарка к свадьбе. — Она помахала рукой двум своим другим лошадям. — Но я бы с радостью отказалась от ранчо, лишь бы папа был жив.
Дейр секунду смотрел на нее наполнившимися жгучей болью глазами, затем развернул кресло, но, прежде чем он успел тронуться с места, Кейси остановила его, положив ему руку на плечо.
— Дейр, прости.
— Ты просишь прощения, надо же! Ты ведь знаешь, как я отношусь к смерти Кейса! — грубо закричал он, затем шумно вздохнул. — Но что бы я ни сказал или ни сделал, ничто не вернет тебе отца.