– Обалдеть, какое ложе любви! Только постельное белье идиотское, я себя как в кастрюле с гороховым супом чувствую. Нет ничего прикольнее в этом дома, панда?
– Есть. Снимай этот ужас, Адам!
Пока сосед стаскивает пододеяльник и наволочки – желтые, в коричневый горох – я достаю постельное, что мне подарила Алинка. На нем зайчики-плейбой совершают забавные манипуляции из Камастуры. Игнат подарок моей подруги не оценил, велел выкинуть. А я сберегла, вот и пригодилось. Адаму новый комплект нравится:
– Это то, что надо, панда! Какой милый, вдохновляющий рисунок! И познавательный! Может, испробуем что-нибудь? Вот, смотри, что они на наволочке делают, мне нравится.
Я смеюсь и запускаю в фиктивного любовника подушкой. Адам горько вздыхает и еще раз осматривается вокруг. Открывает шкаф. Моих вещей там больше нет, его заполнили наряды Фрекенбок. Шустрая бабенка, однако, уже устроилась. Адам расстилает простынь в горошек и швыряет туда одно из платьев Норы:
– Что в нашем шкафу делают чехлы для танков, панда? Освобождение шкафа из оккупации – первый этап боевых действий. Помогай!
Я хохочу и спешу на помощь. Узел с пожитками моего мужа и Фрекенбок Адам утаскивает в маленькую комнату. Ту самую, в которой мне определили место.
– Ой, Адам! – восклицаю я. – Тут же только крохотная кушетка, они вдвоем не поместятся.
– А это наши проблемы, панда?! Нет! Так что не вижу причин напрягаться по этому поводу.
Адам устанавливает свою грушу недалеко от кровати в спальне, лупит по ней пару раз, и мы отправляемся на кухню, куда еще не заглядывали. Там накрытый стол. Салаты, жареная курица, бутерброды с икоркой, непочатое шампанское. Видно, голубки собирались отметить начало новой жизни, но Регина Семеновна перебила их планы.
– Сколько жрачки! – радуется сосед. – Садись, панда, угощаю. Ну чего так смотришь? Знаешь негласный закон: мужчина должен добывать пропитание для своей женщины. А вот каким образом он это делает, не сказано. Я отобрал. Мужик, добытчик, молодец! Со мной не пропадешь.
Я просто умиляюсь, какой же этот громила наглый! Он даже у Алинки пальму первенства отобрал. Сосед хвалит себя, любимого, накладывает мне в тарелку еду, наливает шампанское. Ужас уже тут как тут и получает… порцию своего корма. Собакен обиженно отворачивается.
– Ладно, – говорит Адам, – понимаю, псина, тебе такой расклад кажется несправедливым. Мы это изменим. Но только сегодня! – Сосед накладывает на тарелку белые куски курицы, мясную нарезку и бутерброд с икрой. – Шампанского не налью, и не проси.
Но Ужас и этому рад. А дальше происходит невероятное! Пес хватает тарелку с угощениями в зубы и убегает с ней.
Я в полном шоке:
– Адам, он ее… в зал потащил?
– Ага, к телевизору. Ну что ты так на меня смотришь? Перенял кое-какие привычки хозяина мерзавец.
В это время раздается телефонный звонок. Это София.
– Ева. Привет еще раз, – говорит сестра суслика. – Теперь я понимаю, почему ты с нового номера звонила. Игнат, по ходу, умом тронулся, если на такое чудище позарился. Эта гадкая бабища хвасталась, как тебя из дома выгнала и все отобрала.
– А что Регина Семеновна?
– Мама радовалась и смеялась. Но недолго. Потом Нора велела Игнату домой собираться, а мама хотела, чтобы они еще посидели. А Игнат, представляешь, Нору послушался, а не ее. Короче, у мамы чуть не сердечный приступ, она в постели лежит…
– Так они уехали?
– Минут пять назад вышли.
– Извини, София, мне некогда, завтра созвонимся…
Я отключаюсь, руки по привычке тянутся к грязным тарелкам. Но внезапно в моей голове созревает другой план. У меня еще есть несколько минут в запасе. Достаю из кладовки рулон обоев, отрываю кусок, рисую на нем табличку и вписываю в нее: "График дежурства в мини-общаге. 8 июля. Уборка на кухне – Фрекенбок и суслик". Вешаю плакат на стену, прикрепив скотчем. Адам хохочет:
– Молодец, панда, быстро учишься! Все, бежим в койку.
Мы гасим в квартире свет и забираемся в постель. Мне все равно немного волнительно. И от присутствия Адама, и от происходящего. Даже немного потрясывает.
– Замерзла, панда? Иди, согрею.
Адам притягивает меня к себе. Обнимает мощными ручищами, дрожь быстро проходит. Я каждой клеточкой ощущаю могучее тело. Не удерживаюсь и провожу пальчиком по выпирающему бицепсу на руке.
– Нравится, маленькая панда? – шепчет Адам прямо мне в ухо, нежно касаясь губами мочки. – Ты еще мой самый главный мускул не видела. Хочешь потрогать?
Хорошо, что темно, и не видно, как мои щеки заливает алая краска. Конечно, Ева, ты хочешь потрогать главный мускул. И не только потрогать… Моя рука совсем обнаглела, сама ползет под одеяло с развратными зайцами к этому самому мускулу, и тут хлопает входная дверь. Вернулись суслик и Фрекенбок. В коридоре загорается свет. Раздаются голоса.
– Норочка, мне кажется, мама на нас обиделась…
– Кажется, перекрестись! – рявкает Нора. – Ох, пить хочется.
В кухне щелкает выключатель, и через секунду раздается истошный вопль:
– Что за хреееень?!!!!!
Глава 15
– Мама родная, там ужас!!! – визжит своим пискливым бабским голосом сусел.
Мы с Евой слушаем каждое вражеское слово, каждый звук и зажимает друг другу рты, чтобы не расхохотаться в голос. Судя по топоту, Нора лицезреет картину на кухне, а дрыщ увидел Ужаса. Дальше слышится цоканье когтей по ламинату. Все правильно, мой собакен услышал свое имя и несется на зов.
– Норочка, там… в зале, огромная псина телевизор смотрит и бутерброд с икрой жрет!
– Ты чокнулся, Игнат? Какой пес с икрой?
– О, он уже тут! Птичка, мне страшно…
– Правда, псина блохастая! Аааа, теперь все ясно. Твоя приживалка, пока нас не было, домой вернулась. И пса притащила. На кухне бардак навела. И бумаженцию дурацкую повесила. Думала, я испугаюсь, под ее дудку пляасть стану. Вот дура! Дрыхнет, поди, довольная. Я ей сейчас покажу…
Киска явно храбрее своего птенчика будет. Ужаса не испугалась. А зря. Мой пес и злым может быть, если прикажу. Нора направляется в маленькую комнату и снова вопит:
– Что за хрень??? Птенчик, эта тварь наши вещи сюда перенесла. Мое лучшее платье все измяла…
За стенкой шебуршание, Фрекенбок спасает любимую одежку.
– Сейчас сюда заглянут, – шепчет панда. – Что делать будем?
– Ева, киношки американские видела? Там, если у чела днюха, его близкие в комнате прячутся, а когда он заходит, дико орут. Вот и мы заорем!
– Happy Birthday будем орать? – спрашивает Ева. – Но ни у кого нет дня рождения.
– Ну тогда просто заорем Surprise, сделаем людям приятное.
Враги, между тем, все ближе. Тяжелые шаги Фрекенбок и семенящие суслика слышны уже у самой дверь. Вот она распахивается, вспыхивает свет.
– Сюрпрайз!!! – орем мы громко и дружно, выпрыгивая из-под одеяла с зайцами, как чертики из табакерки.
Такое не выдерживает даже Нора. Взвизгивает и прячется за своего птенчика. Муж панды пучит на нас свои зеньки, суслячьи губешки трясутся, и тут он как завизжит, противнее предупреждающей сирены:
– Ева!!! Ты привела мужика в дом?! Гадкая шлюха!!! Да как ты посмела!!!!
– Выкинь их прочь, птенчик! – велит дрыщу любимая женщина и пихает его вперед.
– Пошла вон, грязная потаскуха, чтобы духу твоего не было, – Игнат так зол, что даже слюной брызжет.
Возмущение и негодование разрывают мою могучую грудь. О, как! Сусел, у нас, значит, зайка непорочный. Ему можно с жуткими бабами развлекаться, а панде с классными мужиками (да-да, это я про себя!) нет. Несправедливо, а еще обидно за Синеглазку. Ну, что, Адам, ты же беспредел терпеть не станешь, поставишь урода на место. Скидываю с себя зайце-плейбойское одеяло, направляюсь к дверям, в которых застряла гадкая парочка. Подхожу к суслику и говорю вежливо:
– Слышь, ты, чмо, еще раз про Еву так скажешь, я из тебя дух вышибу.
Зеньки у суслика сразу забегали, по лбу пот ручьем. Страшно ему. Я почти на голову выше, а уж насколько шире, без калькулятора не сосчитать. Кошусь на своё отражение в зеркале и довольно улыбаюсь. Не родись красивым, а родись массивным! Подношу кулачище к носу Игната. Сусел в ужасе пятится, но отступать нельзя, позади Фрекенбок.
– Вы… Вы, Адам, тут вообще не имеете никакого права находиться! – верещит суслик.
– Да ну? – усмехаюсь я. – Давай, выгони меня…
Сусел в отчаянье, взять меня за шкирку и выкинуть ему не по силам. Кишка тонка! Давит словесно:
– Адам, но по закону…
– По закону Ева имеет те же права, что и ты. Попробуй ее обидеть, и я сделаю с тобой вот это….
Подскакиваю к груше и наношу два мощных удара, от которых сусел вздрагивает. Потом использую известный прием карате – разворачиваюсь и с прыжка въезжаю по груше ногой. Бедный дрыщ становится бледный как полотно. Снова визжит:
– Вы же меня не ударите?!!
Подхожу к противнику, наклоняюсь, смотрю как удав на кролика и усмехаюсь улыбкой Дракулы:
–Я бы тебя ударил, суслик. Но это будет плохое обращение с животными. Страшно? А каково Еве было, когда ты и твоя баба ее ниже плинтуса опускали? Короче, теперь командовать парадом буду я и законы в этом доме устанавливаю я, Адам Зверев. Разводись, женись на своей кисоньке. Но Ева имеет право и на эту хату, и на личную жизнь. Мы с ней поженимся и поселимся здесь, а свою квартиру я сдам, бабло не лишнее.
Игнат в полном ауте. Все перевернулось с ног на голову. Физически он мне не соперник. И пожаловаться никуда не может. Иначе все дерьмо, что сам намутил, наружу вылезет. Спасите-помогите, я любовницу в дом привел, где жена законная, а та любовника притащила. Сусел подавлен окончательно, растерянно смотрит на свою птичку, ища поддержки. А Фрекенбок… О, нет, Адам, только не это! Но нет, я не ошибаюсь. Мерзкая баба смотрит на меня… с вожделением! Переводит взгляд с моего торса на все еще эрегированный после обнимашек с пандой член. Блин, да Нора меня мысленно за последние пять минут уже несколько раз изнасиловала! А что сейчас происходит, Адам? Нет, нет, это не глюк, стопудово! Мерзкая баба эротично облизывает свои губешки и подмигивает. Мне подмигивает, едрен корень!