– Привет, Глушак. Надо этого чела отследить. Срочно и для меня лично. И да, я ничего тебе не заплачу.
– Ты про диву дивную что-то говорил! – напоминает Васька.
– Познакомлю, не переживай.
– Когда? Устал я один…
– Вечера проводить?
– Преступления раскрывать! Адам, хочу твою медвежатницу!
– А давай хоть сегодня, если получится.
– Ок, созвонимся!
Ну, все, Адам, теперь остается только ждать и подготовиться к двойным смотринам. Хотя я уверен, что Васька и Анна друг другу понравятся. Снова набираю синеглазку:
– Привет, маленькая панда.
– Ты же недавно звонил, Адам!
– А я соскучился!
– Вот так прямо без дела и звонишь? – спрашивает Ева.
– О, нет, у меня есть три важных причины. Первая – очень интересуюсь, удалось ли спасти мой новенький ламинат.
– Да! Клининговая помощь по имени Ева все исправила! – шутит маленькая панда. – И это все, тебе интересен только ламинат?
– Еще хочу сегодня познакомить Ваську и Анну. Глушак вечером прибудет. Как насчет Анны?
– Аньку я позову, – отвечает Ева. – Она за любой кипеш, кроме голодовки. Куда позвать? В какую из двух квартир?
Я на секунду задумываюсь и спрашиваю:
– Вражеское племя вечером дома будет?
– Нет! Слышала, как Нора по телефону с Игнатом разговаривала. Они за новой шубой отправятся, а потом к Регине Семеновне. Ой, да ее же инфаркт хватит, когда узнает, что сыночек не ей шубку подарил…
Но меня мало волнуют возможные сердечные приступы свекрови синеглазки. Я только рад:
– Отлично, панда! Тогда устроим сабайтунчик у тебя. Приготовьте чего-нибудь с Туськой.
– Ок.
– И да, Ева, я видел в маленькой комнате ноут. Это сусела?
– Его! Мой Нора скомуниздила, ты же знаешь. На этом все, Адам?!
Я нутром чувствую, что синеглазка немного расстроилась. И говорю:
– Но самая главная причина, по которой я позвонил, это – ты маленькая панда. Так хотелось услышать твой голос, раз уж нет возможности обнять и поцеловать. Я тебя люблю, сильно, сильно!
– Да ну тебя, Зверев! Я тебя тоже… люблю! – отвечает Ева немного смущенно, и я понимаю, как важно моей девочке слышать вот такие фразы.
Грустно вздыхаю. Любовь любовью, а кушать хочется всегда. Надо работать. Эх, Адам, в прошлом секретные операции, встречи с настоящими бандитами. Что у нас на сегодня? Куча бумаг, которые нужно заполнить. Навестить двух освободившихся сидельцев, разобраться с жалобой на мужа гражданки Носовой, принять меры относительно пары асоциальных семеек. С тоской пялюсь на часы. В рабочий день ничто так не украшает циферблат, как число 18. Но делать нечего, нефиг было кулаками на высокопоставленных лицах гжельскую синеву наводить. Не ной, Адам! Самая тяжелая работа вообще у носков, они реально целый день на ногах! Утешив себя, любимого, выпиваю на дорожку кофе и выхожу из отделения….
Глава 23
Я смотрю в окно на старый тополь, чей пух с завидным упорством покрывает весь двор белоснежным пушистым ковром, и улыбаюсь. Надо же, громила… участковый! А ты, Ева, его за бандита, приняла, думала, что влюбилась по самые уши в очень плохого парня. Нет, Адам хороший, очень хороший, самый лучший! Я так счастлива, что он у меня есть. Наверное, так хорошо мне еще никогда не было. Но в это время хлопнула входная дверь. Это Нора провожает на работу моего мужа. Да, Ева, да, вот такие казусы бывают в жизни. Если бы кто такую историю рассказал, ни за что бы не поверила. Но это факт. Отвожу взгляд от окна, смотрю на высокие потолки, и на душе становится очень грустно. Сколько здоровья дед оставил на производстве, чтобы получить эту квартиру! Сколько сил бабушка вкладывала в уют этого дома. Нет, я просто не могу отказаться от стен, в которых родилась, выросла, которые пропитаны прошлым. Моим прошлым и моих предков. От бессилия, возможности что-либо изменить на глазах выступают слезы. Но я делаю над собой усилие и улыбаюсь. Алинка говорит: "Чтобы ни случилось, девчонки, всегда улыбайтесь. Друзей порадуете, врагов побесите!" Подруга права. А еще… сильная девушка не плачет, она врубает любимую музыку и начинает уборку. Когда стали портиться отношения с Игнатом я, в самом деле, заметила, что наведение порядка помогает обрести душевное равновесие. Вот только убирать оккупированный наглецами родной дом не хочется. И я решаю навести уборку у Адама. Его квартира ох как в ней нуждается. Как раз возвращаются Туська с Ужасом, и я зову их на помощь. Наш маленький отряд, вооружившись швабрами, тряпками, моющими средствами, дружно направляется в квартиру напротив. Я радуюсь, что прихватила необходимые атрибуты. У Адама их просто нет. Вскоре работа кипит, правда мои горе-помощники едва не угробили ламинат, перевернув ведро с водой, но последствия потопа все же удалось ликвидировать. Пару раз звонит Адам называет меня ласково маленькой пандой и говорит, что любит… Когда он произносит эти слова, я как раз протираю зеркало, и показываю своему отражению в зеркале язык. Да, Ева, да, физиономия у тебя сейчас глупая, но такая счастливая…
Едва успеваем завершить уборку, как у Туськи звонит мобильник. Это мама Люда. Обои поклеены, и Туську требуют домой помочь с уборкой…
Туська отключается и возмущенно кричит:
– Да что же это такое?! День швабры сегодня, что ли? Я тут устала, еще дома тоже самое делать! Ева, пойдем со мной, Я тебе помогала, теперь ты должна мне помочь.
Я бы, конечно, не против, но до жути боюсь родителей Адама. Вдруг не понравлюсь им… неспящей? А если начнут вопросы задавать, что тогда делать? Признаться, что я замужем и мы все вместе живем? Нет, этого делать нельзя…
– Прости, Туська, никак не могу! Сегодня Анну с твоим двоюродным братом знакомим, ты же знаешь.
– Знаю, – бурчит Наталья. – Другим всегда самое интересное, а Туся вечно в пролете…
Я обнимаю девочку:
– Не обижайся, пожалуйста, и не расстраивайся, а то я сейчас разревусь! И да, дома про нашу жизнь не рассказывай!
– Не дура, все понимаю, – успокаивает меня Наталья. – И не обижаюсь я. Но за тобой все равно должок, Ева…
Туська чмокает меня в щеку, в нос Ужаса и убегает, зато на подходе мои бедовые подруги. Запираю квартиру Адама на ключ, возвращаюсь в свою. Алинка и Анютка являются буквально через несколько минут. Я открываю подругам дверь и с порога говорю Алинке:
– Подруга, покажи автомат!
– Какой еще автомат?! – офигевает Алинка.
– Под дулом которого ты Заучку знакомиться притащила. Не думаю, что она добровольно притопала.
– Ева, ты не поверишь! – кричит Алинка. – Еще как добровольно. И даже на перезагрузку согласилась. Во, тащи баулы в вашу комнату.
Я улыбаюсь. Видно, здорово Василий нашей Анне в душу запал, раз на такое решилась. Послушно тащу сумки в спальню. Фрекенбок в маленькой комнатушке замирает. Сто процентов, подслушивает, чем мы тут занимаемся. Анютка от волнения сама не в себе. Начинает причитать:
– Ой, девочки, ну что я делаю, зачем сюда пришла. А вдруг ничего не получится. Вдруг Васе не понравлюсь?!
– Не переживай, Аня, – утешаю я подругу. – Понравишься, не понравишься. Забей! Все, что ни делается, делается к лучшему.
– Всё, что ни делается, делается в Китае! – хохочет Алинка. – Давай, Заучка, приступаем к перезагрузке. И прочь сомнения. Запомни: ты и умная, и красивая. А таких женщин надо размножать.
– Нет, я очень, очень некрасивая, – спорит Анька.
– Некрасивых женщин не бывает, – возражает Алинка, – бывают ленивые. Мы вот сейчас как потрудимся…
Моя белокурая подруга быстро и ловко делает Анне макияж, легкий, еле заметный, но Заучка действительно преображается. Она и так хорошенькая, а сейчас вообще глаза огромными кажутся, сверкают, губки алой помадой удачно подчеркнуты. Косу Аньке мы расплели, прошлись по ней утюжком и замерли на месте. Это какая же красота получилась! Мы очень довольны результатом.
– Вау, красоточка, не устоит Глушак ни в одном месте! – радуется Алинка и командует дальше. – Теперь, Анна, снимай свои балахоны. Я тебе кое-что из своего гардеробчика принесла.
Роста Алинка и Анна примерно одного, обе стройные, длинноногие. Маленькое черное платье, что принесла Алинка, сидит на Анютке просто потрясающе. Почти. Потому что платье сшито на заказ и там выточки для Алининого пятого размера.
Заучка чуть не рыдает:
– Не буду я ни с кем знакомиться, потому что, у меня…. грудь маленькая.
– Ну и что, что грудь первого размера…Зато ноги сорок третьего… – в попытке развеселить подруг неудачно шутит Алинка.
– Чем больше грудь в молодости, тем больше вероятность заправлять ее в штаны в старости! – пытаюсь я исправить выражение дурацким статусом и натыкаюсь на зверский взгляд Алинки.
– Ты на чьи сиськи сейчас намекаешь, Ева?!!
– Девочки, не ссорьтесь из-за моих сисек, пожалуйста! – вдруг говорит Алинка. – У меня есть идея. Если мои груди увеличатся, то комплексы уменьшатся.
– По-русски говори, Заучка! – злится Алинка. – Че ты хочешь-то?
– Аня хочет, чтобы хотя бы при первой встрече с Василием у нее груди были большие, тогда она не будет комплектовать.
– Ох ты, хватилась, Анька! На хирурга-то надо было деньги со школы копить.
– Да мы не об этом, Алинка! Вспомни детство! Ты разве себе вату ни разу в лифчик не подкладывала?
– Дошло! Это вы круто придумали. Двойной удар по Глушаку. Сначала Анька сразит его бюстом, а потом так шарахнет интеллектом, что он на кое-какие изменения в размере и внимания не обратит. Ева, где у вас вата?
– Лучше поролон! – говорю я. – Вдруг Глушак пожать… грудь при знакомстве решит…
Работа кипит быстро, и через несколько минут перед нами уже не Анька-Заучка в длинной юбке и косой вокруг гениальной башки, а почти мисс Вселенная! Стройная, красивая, туфли на тонкой шпильке. В облагающем платье, которое выгодно подчеркивает бюст этак размера… седьмого! Перестаралась Алинка. Я предлагаю исправить. Но Заучка против. Я смотрю на подругу с жалостью. Бедная, настрадалась-то, вон как за накладную красоту цепляется, даже на размер уменьшить не хочет. Перезагрузка завершена. Мы устали, отправляемся на кухню выпить кофе, а там Фрекенбок…