Под моим затылком холодное стекло, но мне это не помогает остыть или хотя бы чуть-чуть отодвинуть меня от закипания.
Он угадал. Секса у меня не было прилично.
И вот чтобы вот так — без прелюдий, на чистом порыве, на первом попавшемся подоконнике…
Дэн называл это «угасание чувств в браке» и утверждал, что это нормально. Просто нам стало нужно все больше условий, чтобы это было.
Слишком много стало «ты должна» и «ты не должна», обеспечивающих наличие его желания. Да и я… Я даже не припомню, чтобы с ним было вот так хоть бы и в первую брачную ночь, тот самый заветный первый раз, я и то так себя не ощущала.
Так, будто под моими закрытыми веками с громкими и звучными хлопками взрываются разноцветные фейерверки.
— Какая ты красивая, когда возбужденная, мышка, — Эмиль снова касается губами моего уха, заставляя меня лишь податься навстречу к нему, — такая красивая, глаз не оторвать. Так и хочется сделать вот так…
И без лишних пояснений он делает своей рукой только четыре движения. По настоящему резких. Добивающих. Роняющих меня в пропасть окончательно.
Оргазм скручивает меня тугим жгутом, выбивая откровенный крик изо рта и заставляя на несколько секунд напрочь забыть о всем остальном мире.
Все, что и остается — только мое дыхание да горячие пальцы Эмиля, поглаживающие меня по внутренней стороне бедра.
— Ты… Ты…
Он накрывает мои губы своим ртом, будто давая мне возможность собраться с мыслями, и на этот раз этот поцелуй снова похож на жесткий, грубый, требовательный трах, после которого на бедрах остаются синяки.
Хотя…
Я об этом знаю на данный момент только из романов. С Дэном у меня так никогда не было…
А с Эмилем будет?
Эмиль растворяет своим напором эту случайную мысль о Назарове и будто будит во мне второе дыхание.
Нет, все-таки какой же он...
— Ну, скажи-ка мне, мышка, кто лучше целуется, я или Змей? — вкрадчиво тянет Эмиль, давая моим губам свободу. Заставляя задохнуться оторопью.
…Сволочь. Ничуть не лучше Змея. Тоже рассматривает меня как трофей на полочку. Розовая ленточка на финишной линии их соревнования.
Моя рука вспыхивает пылающей болью — пощечина у меня выходит очень тяжёлая. Душевная. Эмилю досталось за всех мудаков в моем нынешнем окружении.
— А вот теперь точно пошел вон, — членораздельно проговариваю я, в упор глядя в светлые глаза отшатнувшегося от моего напора шведа.
Удивительно, как быстро я восстанавливаю отказавшие мне ранее способности к разговору. В груди острой судорогой сводит пустая дыра.
И чего ради я в нем усомнилась? С того, что он прикинулся пай мальчиком и приготовил мне ужин?
Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, так вроде? И чего я хотела от друга Эрика Лусито, спрашивается?
18. Эрик и Эмиль. Нежданное поражение
Этот вскрик оказывается для Эрика равноценным удару ножом под лопатку. Настолько резким, что Змей даже останавливается сам и замирает, вслушиваясь в ночь над собой.
— Эрик, что-то случилось? — девчонка… Как там её? Лера-Валерия-Валери… Дочь режиссера, нанятого для съемок клипа, отвертеться от её участия в номере не удалось, танцевала она сносно, и Эрик решил, что сбросить скопившееся напряжение с ней — меньшая из плат за навязанный геморрой. Девица была смазливая, ухоженная, на один раз вполне годилась.
И вот сейчас она начинает беспокойно возиться под ним, удивленная его паузой, и глаза свои кукольные на Эрика таращит.
— Я слышал крик, — Эрик растерянно даже озвучивает настоящую причину своего замешательства, — может, моей соседке стало плохо?
— По-моему, ей было очень хорошо, — хихикает Лера и чувственно выгибается на простыне, — может, мы вдохновили её и её парня? Давай раздразним их еще на один заход? Будет твоей соседке счастье в личной жизни.
— У неё нет парня, — голос сипнет на ходу, — и личной жизни…
По крайней мере, не было еще днем. Ну не могла же она притащить сюда своего муженька. Да она же ему глаза выжрать готова была чайной ложкой, кто бы эту ложку ей дал. Какой уж тут секс?
— Эри-и-ик, — Лера чуть толкает его в плечо, опрокидывая на простынь, — ну что ты как из восемнадцатого века? Ты что, не знаешь, что у современной девушки утром нет парня, вечером есть. Подцепила кого-нибудь. У вас тут есть симпатичные мужики, тот блондинчик, что во дворе подтягивался, например — как такому отказать?
Она точно рассчитывает раззадорить в нем ревность, мол, как ты могла, смотреть на других мужчин в моем присутствии. Получается ровно противоположный эффект. Будто ведро ледяной воды на голову вылили.
Он…
Он ведь не мог так быстро раскрутить эту недотрогу.
Или…
В крови вскипает ярость. Такая, что хочется срочно что-то сломать.
— Ну ты куда, — Лера садится на кровать, непонимающе глядя, как торопливо Эрик натягивает джинсы.
Джинсы и все, на лестничную площадку Эрик вылетает босиком. Условные приличия соблюдены, кто увидит его в таком виде — сам виноват.
Лестничный пролет он одолевает, кажется, одним прыжком — дьявол, надо было в прыгуны идти, а не в танцоры, все бы вышло — и замирает у первой ступеньки второго пролета, только услышав сердитый голос Насти.
— Я надеялась, что хоть один из вас нормальный…
— Давай ты все-таки успокоишься, мышка, — успокаивающе предлагает Эмиль, — возможно, я не следил за языком…
— Возможно? — голос девушки взвивается на критичную высоту. — Возможно, ты вообще за ним следить не умеешь? Заходи, когда научишься.
Она хлопает дверью, с чувством, будто надеясь ею прищемить причиндалы обидчика, но уже через пять секунд снова высовывается на лестничную площадку и шипит.
— И перестань лазить ко мне на балкон, Тарзан, а не то познакомишься с русской полицией.
Второй хлопок дверью выходит не менее прочувствованным, чем первый.
Лишь после пары секунд ожидания Змей шагает выше, все-таки преодолевая и второй лестничный пролет до этажа Насти.
Эмиль стоит напротив её двери, упираясь кулаком в косяк и сверля взглядом дверь. Будто раздумывая — постучать ему сейчас или все-таки проваливать к чертовой матери.
В какой-то момент Эмиль замечает Эрика, стоящего в двух шагах от него, на самой последней ступеньке лестничного пролета.
— Услышал её? — ухмылка шведа становится самодовольной. — Голосистая мышка попалась. Кайфовая. Когда я наконец её трахну — заставлю сорвать голос, уж больно сладко кричит.
— Ты её не… — Эрик с трудом узнает свой охрипший голос. Дьявол, да с какого черта ему не все равно? Он эту девчонку всего сутки как знает, какое ему дело? Чем она отличается от тех четырех десятков баб, что уже стали объектами в секс-дуэлях Эрика и Эмиля?
— Нет, еще нет, — тоном выделяя слово «еще» сообщает Эмиль, — у нас ведь считается, когда девушка оказалась на члене, и никак иначе. Но по предварительным оргазмам я уже веду.
— Пока что, — цедит Змей хмуро, но тем не менее на горизонте светлеет. Эмиль еще не выиграл. Еще не опробовал эту сладкую, гибкую ледышку, и не факт, что она теперь ему дастся, раз он её рассердил.
— Ну, думай так, если это тебя утешает, Змей, — Эмиль фыркает и шагает на лестницу, — не буду же я разбивать твои наивные иллюзии, друг.
Впервые в своей жизни Эрику хотелось сказать Эмилю, что он не друг, а форменный мудак. Но…
В конце концов, это ведь его пари. Он буквально сам вынудил Эмиля в нем участвовать.
— Может, сойдемся на ничьей? — это произносит голос Эрика, но точно не он сам. Он бы в здравом уме такое не озвучил ни при каких условиях.
Эмиль останавливается, неторопливо оборачивается, пристально вглядывается в Эрика, поднимает брови, требуя объяснений. Еще бы они были.
— Ты забросил поиски той девчонки, — находится Змей, — разве не она твой краш?
— Если мне суждено ее найти, я найду и неделей позже, — невозмутимо парирует Эмиль, — так что нет, это не причина.
Вот когда не надо, у этой паскуды проснулось здравомыслие.
— Чего тебе надо от Насти? — шипит Эрик, сильнее оправдывая собственное прозвище.
— Хочу её, — у Эмиля получается сказать эти два слова с таким бесконечным смаком, что у Эрика самого сводит все нутро. — Просто хочу. И все. Ты хочешь признать свое поражение? Ты ведь помнишь, что в этом случае ты оставляешь девчонку мне и ждешь, пока я с ней не наиграюсь?
Эрик поскрипывает зубами. Он помнил. Эти условия они утвердили еще давно, чтобы не повадно было сливаться по всякой херне. И впервые они так бесили.
— Твой ход, Змей, — насмешливо роняет Эмиль и сваливает в свою берлогу.
К себе Эрик возвращается еще более злой, чем он выходил из квартиры. Надо же было так упустить момент. При одной только мысли, что Эмиль уже успел сделать с ней, в крови вскипает гнев, напополам с возбуждением.
Она, наверное, была так хороша возбужденной... Жаль, не было возможности увидеть.
В прихожей Эрик застает Леру возящейся со шнурками на ботиночках. Пока его не было, она успела встать и собраться.
— Какого хрена? — емко интересуется он, останавливаясь в дверном проеме. Русский мат его всегда невыносимо радовал одним своим звучанием.
— Ну, тебе же не до меня? — Лера-мать-её-Валерия недовольно кривит губки. — Как соседка? Помощь ей пригодилась?
Эрик просто шагает вперед, роняя свою ладонь на её горло и сжимая пальцы. Не сильно, но с намеком, что он не в том настроении, чтобы терпеть еще и её закидоны.
— Я не разрешал тебе уходить, — раздраженно рычит он и подталкивает девушку обратно, в комнату, к сбитой постели.
Она могла бы взбрыкнуть, но её зрачки расширяются, и она сама подается к Эрику, когда он заваливает её на кровать и задирает узкую юбку аж до пояса. Детка любит грубое обращение.
— На колени, живо, — Эрик резко хлопает девчонку по ягодице. Она взвизгивает, но с закушенной от предвкушения губой торопливо перекатывается на живот.
Ну и отлично, лица не видно. На то и был расчет. Можно прикрыть глаза и представить на её месте кого угодно. То