Дожили. Пять лет с ними работаю, а на меня сейчас вытаращились, будто я призналась, что я — Бритни Спирс, и сняла парик, обнажив бритую голову.
42. Эрик и Настя. Ни далеко, ни близко
— Господи, какие же эти мужики слепошарые… — тихонько бормочет себе под нос гримерша, отворачиваясь обратно к Эрику, пока Настя летящей походкой убегает в один из кабинетов.
— Сеньорита, я неплохо знаю русский, но что значит «слепошарые»? — с интересом уточняет Змей.
— Слепошарые — значит, совершенно не зрячие, — гримерша Эрику попалась экспрессивная, — так на неё смотрят, будто для них откровение, что у этой девочки есть и фигура, и фактура. Как будто дело в платье. Это очевидно и так. Надень на неё мешок, и она все равно будет звездой. Только в мешке.
Она была права. Не говоря уже о том, что как минимум один человек в этой студии точно знал, что именно прячется под Настиными длинными юбками и мешковатыми блеклыми свитерами. И всячески настаивал, чтобы она это продолжала прятать.
— Люди редко пользуются глазами, сеньорита, — Эрик улыбается одними губами, — смотреть и видеть — это ведь не одно и тоже.
— Как это вы точно подметили, — ворчит гримерша, промакивая плотным спонжем излишки тональной базы со лба Эрика.
На дальнейшее ворчание Эрик не отвечает, просто молчит, поглядывая в сторону закрывшейся за Настей двери. Он был недолго без неё. И уже хотел снова. Эх, разложить бы её хоть даже на столе у её бывшего, хоть на этой кухне, в которой он ведет эфиры — она бы наверняка согласилась, но… Это только помешает его плану.
Произведенным эффектом он донельзя доволен. Бывший Насти получил заслуженную оплеуху, увидев эту девочку не раздавленной и не спрятавшейся в глубь панциря
А он этого хотел, это было очевидно.
Нет, поваренок не понравился Эрику сразу, в нем было что-то неприятное, хотя казалось бы — наружность была вполне ничего. Но стоило только увидеть, как этот мудак обращается с Настей — как презрение к нему стало буквально всепоглощающим. Да и все эти публичные обжимания с той губастой блондинкой…
Нет, определенно Эрику везло на идиотов.
Впрочем, Эмиль хотя бы поддавался пониманию — он не помнил, кого ищет, «травки», подмешанные Фридой в глег, явно были с наркотическим, искажающим воспоминания эффектом, а вот Дениса Назарова понять было нереально.
Как можно было, обладая этой феей — выдирать её крылышки и пачкать её в золе?
Нет, подобное пренебрежение было достойно хорошей порки. И появление Насти вот такой — принаряженной, в приподнятом настроении, чувствующей себя красивой и желанной — это было только начало пытки Дениса Назарова.
Впрочем, ему хватает и этого.
Поваренок подгоняет свою гримершу и заканчивает подготовку раньше Эрика. Не просто так. Лишь для того, чтобы, косо глянув в зеркало, взлохматить темные волосы поживописнее, зашагать к двери Насти.
Кто-то явно рассчитывает сейчас производить впечатление.
— Не напрягайтесь так, сеньор Лусито, — ворчит девушка-гример
Забавно, конечно, звучат родные обращения среди русских слов, но Эрик уже привык.
Мышцы лица, закаменевшие при осознании маневра противника, расслаблять приходится силой. Черт. Крепко же его зацепила эта чертовка, раз он так реагирует на любого мужика рядом с ней. Хотя поваренок не тянет на любого. Он Насте муж в общем-то. Текущий — в России тоже никто не разводит сразу. И…
Кто его знает.
Она неплохо ему отомстила за измену. И если тот же Эмиль мог удержать её в этих отношениях покрепче, подольше, слабо верится, что у Эрика это бы получилось.
И что если сейчас у этого мудака снова получится задурить этой глупышке голову?
— Вы закончили? — Эрик поднимает глаза на девушку-гримера. Она уже минуту вообще ничего с ним не делает, только задумчиво морщась, смотрит на него — как художник на полотно, прикидывая, может быть, еще какой штришок нанести?
— Да-да, — девушка, видимо, ощущает, что отрицательный ответ может аукнуться для нее нехорошо, и кивает, — все основное я сделала, а серьезно вас гримировать — только портить.
— Мне многие об этом говорят, — Эрик облегченно поднимается на ноги. Ноги сами ведут его прямо — к двери гримерки, а потом — через коридор. Не помешать, так подслушать, что там у этих голубков происходит…
Любопытство, говорят, сгубило кошку, но Змей себя к кошачьим сроду не относил.
Ну, и если потребуется — все-таки размазать Денису Назарову нос по лицу. Это слишком просто, это положит конец всем кровожадным планам Эрика, но костяшки кулаков уже отчаянно зудят этим желанием.
— Ай…
Толчок справа, Эрика окутывает облаком приторно-сладких духов. Тело, привыкшее реагировать на малейшее движение партнерши, в том числе — и неловкое, дабы спасти вверенную тебе девушку от случайных травм, реагирует само — ловит за талию пошатнувшуюся на своих тонких каблуках «Барби», налетевшую на Змея.
Дежавю...
Так уже было в этом коридоре, на выходе из этой гримерки, вот только в тот, первый раз, Эрику повезло больше, и на него налетела Настя. И случайно!
В неслучайности нынешнего столкновения даже сомневаться не приходится, Барби так картинно повисает на шее Эрика, что яснее ясного — караулила под дверью, выжидала звук шагов.
— Ах, простите, — лепечет блондинистое привиденье, хлопая нарощенными ресницами, — боже, спасибо, сеньор Лусито, вы меня просто спасли…
Нет в этой студии двух таких клуш, серьезно. И глядя на любовницу поваренка, ту самую, которую Назаров при Эрике похлопывал по заднице, Змею хочется только брезгливо скривиться.
И вот этим поваренок заменил Настю?
Мозгов ему, кажется, завезли еще меньше, чем Эрику думалось.
А ведь «барби» с ним флиртует. Это невооруженным глазом видно. Почуяла, как пошатнулся в выборе её любовничек, решила восстановить самооценку за счет Эрика? Ой, как много она о себе возомнила...
— Сеньорита, вам, кажется, не семьдесят лет, должны бы стоять на своих ногах, — Эрик с трудом удерживается от того, чтобы не встряхнуть висящую на нем девицу за плечи.
Барби оскорбленно вспыхивает от возмутительного намека на её возраст, а Эрик тем временем с усилием заставляет её убрать руки от его шеи.
Черт возьми, столько времени потеряно...
43. Настя и Эрик. Спаситель
Нет, я, конечно, не сомневалась в том, что Назаров — жлоб, но чтоб настолько… Компьютер в бухгалтерии настолько тормозной, что даже сзадачей распечатки двух копий сценария справляется только за десять минут. Десять, мать его, минут!
Я успеваю за это время покрыться плесенью. Каждая секунда здесь — в прошлом, с которым я уже попрощалась, меня раздражает. Хочется, чтобы Эрик уже разобрался с этими чертовыми съемками и мы уехали в зал.
Хочу заняться уже наконец тем, что интересно именно мне, а не кому-нибудь еще.
От быстрых шагов за моей спиной я не то чтобы вздрагиваю — в конце концов, бухгалтерия — не мой кабинет, я сюда пришла не от хорошей жизни, а от того, что даже не удосужилась привезти с собой свой ноут, так что если придется давать кому-то объяснения — в этом не будет ничего удивительного.
Нет, это не Люда, и не её подружка, это внезапно Назаров.
Неприятненько.
Пожалуй, даже Людмиле я бы больше обрадовалась…
Я отворачиваюсь обратно к монитору компа, мысленно пытаясь настроить Назарова на скорейшее исчезновение. Ну, Людмилы ведь тут нет, засасывать некого.
Вот только никуда-то этот мудак не сваливает. Судя по звучному щелчку двери — даже запирает кабинет изнутри. Подходит ко мне, встает за спиной — а я сижу и размышляю, мне не приглючилось, что он дверь запер или это все-таки принтер так нудно жужжит и щелкает?
— Ну, как тебе сценарий, Тюш? — мягонько и сладенько интересуется Денис Викторович.
Тюша. Тюша-Настюша — привет из пятого класса. Только Назарову пришло в голову называть меня так, с претензией на ласку.
Почему-то сейчас от этой его «Тюши» у меня сводит скулы от липкости. А ведь раньше нравилось…
— Фуфло. Сам писал, Назаров, или Людмила помогала?
Это — моя абсолютно честная, лишенная всякого трепета и пропущенная сквозь призму опыта, позиция. Шутки в заготовках нудноватые, общая схема ролика прописана криво и с большим количеством лакун.
Перед своими отпусками я обычно писала сценарии для роликов в запас, но никогда не больше, чем это было необходимо — что я себе, враг, что ли?
Кто б знал, что это окажется настолько полезно.
— Может, ты успеешь поправить что-то?
— За двадцать минут до эфира? Даже если бы и хотела, не стала бы.
— Ну, и что же мне нужно сделать, чтобы ты захотела?
Денис Викторович опускает клешни мне на плечи. Да он что там, с дуба рухнул? Неужто с тыла я так похожа на Людмилу?
Я сбрасываю руки мудо-мужа, отчаянно желая найти поблизости хотя бы антибактериальную салфеточку.
— Ну, прекрати, Тюш, — Назаров говорит со мной как с маленькой девочкой, — побегала, поерепенилась — хватит. Я усвоил урок.
Это его выступление настолько прекрасно, что я даже раздумываю, что мне на это ответить — наорать на него сразу или все-таки повернуться и прикинуться, будто я повелась на это дерьмо, послушать, сколько еще лапши приготовлено в дуршлаге у этого «восхитительного» человека.
Назаров снова опускает свои руки ко мне на плечи, вот только сейчас он еще и их разминать начинает. Твою мать… Нет, пожалуй, никаких спектаклей.
— Назаров, ты охренел! — я даже не спрашиваю, а утверждаю. Вскакиваю на ноги, пытаюсь поднырнуть под руки Дэна, но он довольно просто умудряется меня поймать за талию.
Я настолько офигеваю от этой ситуации, что ему даже удается усадить меня на стол.
— Ну прекрати, — когда я пытаюсь его отпихнуть, хрипит Назаров, грубо хватая меня за бедра, задирая юбку, — прекрати. Ты все правильно поняла, исправила то, что нужно. Я тебя хочу. Ты своего добилась. Мы поговорим сегодня, после эфира, я отвезу тебя домой и мы все обсудим. А сейчас…