— Эрик…
Пальцы так и льнут к её лицу. Ласкал бы и ласкал эти мягкие нежные губы, распаляя в груди этой сладкой девочки огонь.
Только сейчас она устала. Он видит это — слишком хорошо изучил её за это время. Сильнейший оргазм опустошил её до дна, ей нужен отдых, а не «продолжение банкета».
— Не парься, моя вишенка, — Змей ухмыляется и чуть округляет глаза, — кто тебе сказал, что самое главное в сексе — мужской оргазм? Я переживу.
Всего-то и надо — дойти до душа. Сбросить напряжение проще простого. Просто не хочется делать это при всех.
— Нет, — Настя впивается пальцами в его предплечье, — я так не хочу. Ты тоже должен…
Должен. Это так смешно, на самом деле. Но смотреть в эти бездонные, обеспокоенные глаза, знать, что она будет тревожиться из-за этого…
— Поможешь мне? — Эрик находит её ладонь, притягивает к собственному паху. Возбуждение, чуть схлынувшее после её оргазма, снова накатывает голодной волной, стоит только тонким нежным пальцам коснуться вздыбленной плоти.
Что ж ты такая сладкая, девочка?
Ему не нужно много сейчас — только накрыть эти вожделенные губки своим ртом, толкнуться членом в теплую ладошку, представить, что его она хочет не меньше, чем Эмиля…
Это ведь заметно — такой сильный перекос в сторону шведа.
Да и что греха таить, с Эриком Настя никогда не кончала так же сильно…
Нет. Это отравляет. Об этом думать нельзя.
Он ставил себе за цель — не завидовать Эмилю в этом вопросе. Она согласилась на отношения. Она была у Эрика каждый день, когда ему хотелось, и столько, сколько ему хотелось. Какая разница, что все это время он не был и на полшага близок к тому, чтобы заполучить место её фаворита?
Сейчас она у него есть.
Думает о нем.
Хочет его удовольствия.
Слыдко хнычет в его губы, умоляя о снисхождении.
Он кончает через силу, почти болезненно, пачкая семенем сладкую ладошку. Дает себе десять секунд справиться с наваливающейся усталостью, потом заставляет себя подняться.
— Я принесу тебе полотенце, — шепчет Змей в приоткрывшиеся мягкие губы и удаляется в ванную, оставляя Эмиля с Настей наедине.
Черт его знает, о чем им надо пошептаться…
Когда он возвращается — Эмиль уже растянулся рядом с Настей и неотрывно на неё таращится.
В какие-то моменты Эрик ощущал себя конченным ублюдком, потому что о своих подозрениях, давно переросших в уверенность, он другу не сказал.
Он просто знает, чем это закончится.
Сейчас у Эмиля есть хоть какой-то отвлекающий фактор.
А если он узнает, что его та самая, его Лиса, та, на которую он и сейчас слишком однозначно реагирует, с трудом справляясь с похотью — это Настя…
Один только вопрос — сколько времени рядом с ней сможет еще продержаться Змей?
Нет уж, пусть Эмиль догоняет самостоятельно. Сколько еще он может игнорировать очевидное?
Хорошо бы как можно дольше…
Настя вытирает испачканную ладошку принесенным мокрым полотенцем, тягучие капли с её бедра стирает уже сам Эрик. Полотенце летит на пол — все равно ему завтра только в стирку, а сам Змей растягивается за спиной девушки, притягивая её к себе и пропуская свою руку под шею Насти. Змей видит темнеющий взгляд Эмиля, но сейчас ему плевать. Это не его девушка, между прочим. Да и вообще гребаный гризли мог бы и спасибо сказать, что ему дали этот шанс и эту ночь.
По всей видимости, до Эмиля это доходит. Он расслабляет лицо и только ближе придвигается к Насте, опуская ладонь на её щеку.
Дать бы ему по морде за эти собственнические взгляды на девочку Змея, вот только разве это поможет?
Эрик пробегается пальцами по мягкому боку девушки. Это помешательство не знает конца, не ведает просветлений. Может быть, когда-нибудь он и сможет познать исцеление, а сейчас — он сходил с ума от неё. Только рядом с ней он ощущал себя живым. И душу был готов отдать, лишь бы рядом с ней оставаться.
Настя вскидывается, стоит только Эмилю чуточку шевельнуться. А еще пять секунд назад почти спала у Эрика на плече. Черт!
— Опять уходишь? — от боли в её голосе можно истечь кровью.
— Я покурить, мышка, — успокаивает Настю Эмиль, — две сигареты, и я вернусь. Поверь. Я ведь тебя не обманываю. Никогда!
Она укладывается обратно и зябко ежится, и Эрик сильнее натягивает на её голое плечо одеяло. Вот почему? Почему у него не получится заменить Эмиля? Почему они никогда не будут в её глазах равноценны?
Лишь в подтверждение этого факта — она не подскакивает так, когда поднимается уже Эрик. Даже не вздрагивает. Продолжает спать. Даже когда он вытягивает из-под её щеки свою руку.
Все равно Змей её никому не отдаст. Пока сможет её удержать — будет держать.
— Ты не торопишься, — шепотом замечает Эрик, подтягивая джинсы и плотно закрывая за собой балконную дверь — в пальцах Эмиля остается так и незажженная сигарета.
— Я жду тебя, — тихо откликается Эмиль, щелкая крышкой зажигалки, — не хочу её обманывать, а ты — не вышел бы, пока она не заснула.
Счет по знанию друг друга — один-один. Хотя откуда этот гризли может что-то знать? Ведь пока они знакомы — никого ценнее Насти у Змея не было.
— Ты на неё дохнуть боишься, — невозмутимо поясняет швед, глубоко затягиваясь, в ответ на неозвученный, так и оставшийся в остром взгляде Эрика вопрос, — я бы тоже её не оставил, но поговорить нам нужно.
— Хочешь сказать мне спасибо? — Эрик приподнимает бровь. — Только не парься, дружище, это не из-за тебя. Это она по тебе скучала. А я люблю баловать свою девушку.
Он буквально давит на эти слова, замечая, как тень неудовольствия проскальзывает по лицу Эмиля.
Да, это не разделить бабу напополам, а потом двинуть дальше, позабыв её имя уже в конце грядущей недели.
Этой девочкой они оказываются вынуждены делиться друг с другом.
Эмиль — потому что сам лох и упустил все возможности с ней.
Эрик…
Он и вправду хотел побаловать Настю. Она так очевидно тосковала по этому белобрысому паршивцу… И как же сладостно было видеть её такой возбужденной, такой ненасытной, такой удовлетворенной… Плевать, что ради этого пришлось ей поделиться. Ведь Змей все равно был с ней этой ночью.
Пока еще был.
— Ну и как твои розыски?
Как-то нужно понять, есть ли у него еще время.
— Осталось восемь, — Эмиль с раздражением сминает окурок в пальцах, — господи, я сам уже не понимаю, зачем трачу время на эту херь.
— Ты ведь хотел найти ту девочку. Она ведь въелась тебе в мозги и кой-куда пониже, — Змей язвит — больше ничего ему не остается.
— Все это… — Брух кривится и косится в сторону балконной двери, — просрочено. Я уже не верю, что она сможет вызвать у меня те же ощущения, что и тогда. Наверное, дело было в той дряни, что Фрида намешала в вино.
Боже, как же сложно не расхохотаться.
Дело исключительно в твоих мозгах, дружище.
Она уже смогла вызвать у тебя все те же чувства! Просто ты никак не можешь открыть глаза, на счастье Змея!
— Мне кажется, я уже её видел, просто не узнал, — хрипло роняет Эмиль.
А вот это опасно! Нет, этот придурок просто не мог догадаться. Он о другом.
— Кажется, мне надо прекратить цепляться за прошлое, — задумчиво подтверждает мысли Эрика Эмиль, — тем более, что сейчас мне есть кому срывать крышу.
Твою же мать!
— И все же список не закончен, — медленно произносит Эрик — ему приходится приложить усилия, чтоб не выдать ледяной страх, скрутивший его нутро, — неужто ты оставишь это дело незакрытым?
Они знают друг друга давно, знают мельчайшие загоны, дурные привычки, фобии.
И кое с чем Эмиль Брух не справился — со своей патологической нелюбовью «бросать достижение цели на полпути».
Эмиль молчит, явно сражаясь с внутренними демонами, затем стискивает зубы и встряхивает головой.
— Три дня, — наконец роняет он, — я закончу это дерьмо за три дня, лишь для того, чтобы убедиться — Лисы там нет, а если и есть — она меня больше не волнует.
— А потом?
Не будь между ними долгой дружбы — Змей сейчас бы проломил этому ублюдку голову, потому что он понимает, как будет звучать ответ.
Не будь между ними этой самой дружбы, Эмиль бы этот ответ и не дал.
— Я думал, у меня с ней нет ни малейшего шанса, — медленно проговаривает швед, не глядя Эрику в глаза, — я ведь ушел тогда, наговорив ей при этом того, что должно было удержать её на расстоянии от меня. Но сегодня...
Сегодня Эмиль понял, что у него не все потеряно.
И как же ты это допустил, Змей?
А разве была возможность поступить иначе?
— Она — моя, — цедит Эрик сквозь зубы.
— Меня это не устраивает, — прямо проговаривает Эмиль, — я съезжаю без неё с катушек. Я попытаюсь её вернуть. А там… Пусть сама решает, кого из нас ей выбрать.
Дьявол!
От досады хочется перекусить пополам что-то крепкое! Дай сейчас Змею стальной прут — он перекусит и его. Эрик ведь прекрасно знает, кого Настя выберет.
58. Эрик. Союзник лишним не бывает
— Вернешься к ней?
Ярость выстужает изнутри, делает мир таким простым и прозрачным.
Стоит ли пускать в свою жизнь хоть каких друзей, если даже самый верный, старый, проверенный человек, гребаный брат по духу, может вонзить тебе нож под лопатку?
На Эмиля Эрик не смотрит — имеет право. Бывший друг медлит с ответом. Он прост как фатиновая балетная пачка, прост и предсказуем. Брух — хороший парень. Он и вправду не любит лгать, нарушать слово, подводить друзей… Но в критичных случаях он способен на что угодно.
— Если ты позволишь, — наконец хрипло выдает Эмиль, — сейчас я здесь только благодаря тебе. Ты это разрешил. И я еще не закрыл свои дела.
Надо же. Он все-таки помнит, кто буквально вложил ему Настю в руки этим вечером. Подарил!
Эрик равнодушно дергает плечом. Он ведь не лгал своей Змейке — все было именно так, как он и говорил. Пока рядом с ней и Эмилем было место для него — он не ревновал.