Я не хочу сейчас об этом, я не готова.
Я сейчас в том состоянии, когда о новых отношениях думаешь как о чем-то невозможном. Слишком больно. Слишком свежа и еще кровоточит дырка в моей груди.
Да и зачем это повторять?
Все что сейчас происходит — все лишь потому что я не могла определиться. Не хотела. Была убеждена, что это невозможно. Любила вполсилы, но сразу двоих. Один из двоих уже этим не насытился. Я не знаю, что со мной будет, если еще и Эмиль примет такое решение. Представляю. И нет, это исключено, я не могу себе позволить скатиться в еще большую пучину.
Мне сложно сидеть на одном месте — хочется метаться по стенам, я отхожу к окну. Зависаю на пейзаж за окном, унылый, не меняющийся, но точно не желающий разодрать мне сердце.
Эмиль подходит ко мне со спины. Обнимает. Прижимается всем телом.
Я ощущаю, каких усилий ему стоит сдерживаться, прикусывая губу. Ему не понравится мое решение.
Он способен ждать, терпеть, просто быть рядом. Но принять необходимость поражения ему будет сложно.
— Мышка… — хриплый голос Эмиля прохдодится нежной пудровой кистью по моей истерзанной душе, — я искал тебя пять лет. Сходил по тебе с ума слишком долго. Я все сделаю, что ты захочешь, если тебе это сделает лучше.
Нет, не все.
Это даже не подлежит обсуждению.
То что я хочу — слишком безумно, слишком эгоистично, они — ни за что не согласятся.
Хотя, я знаю, о чем говорит Эмиль.
Притащить ко мне Змея принудительно, за шкирку, швырнуть его к моим ногам, заставить вымаливать прощения.
Но ведь не за что.
Я ведь и вправду не справилась.
— Может быть мороженого, — озвучваю я вслух. Чистосердечное признание так себе, но Эмиль кажется сейчас готов принять и не такое откровение. Кажется, я внушаю ему надежду на реабилитацию.
— Шоколадного? Клубничного?
Еще чуть-чуть и он предъявит мне карту меню.
— Соленой карамели, — я прикрываю глаза, — знаешь, в магазине «Егоза» через два квартала есть такое.
— Хочешь прогуляться?
Гулена из меня сейчас не выйдет, я могу только ноги по инерции переставлять и бездумно таращиться в пространство.
— Я приму душ, пожалуй.
Лгу.
Поверить не могу, что это так просто.
И он мне верит.
Обнимает меня покрепче, на прощанье, сверлит насмешливым взглядом.
— Не пустишь меня через дверь, я все равно к тебе попаду.
— Пущу, — лгу я снова, чувствуя только бесконечную усталость.
Я понимаю, куда оно все катится слишком хорошо. И слишком не хочу для себя такого исхода.
После ухода Эмиля я жду еще несколько минут, и только после этого вызываю такси через приложение.
Сумка с вещами так и стоит неразобранная еще с Италии. Поэтому ничего не стоит спустить её вниз.
Еще вчера я засыпала надеясь, что сегодня жизнь станет проще, но она не стала. Совершенно. И чем дальше — тем больнее. А значит, нужно рубить сейчас.
Только отъехав на квартал в противоположную сторону я пишу Эмилю прощальную СМС-ку. К сожалению — тот максимум, на который я сейчас способна. Зато длинно, многословно, с кучей объяснений.
Надеюсь, он поймет. И ждать меня не станет.
А я попробую жить дальше без них. В этот раз — без глупых иллюзий.
69. Эрик. Пустота
Последние ноты кульминации. Развязка. Танцоры из группы массовки замирают и держат позы еще несколько мгновений после выключения музыки.
Генеральный прогон перед началом съемок клипа все-таки настал.
Эрик не особенно наблюдает за танцем группы — он знаеи, что все идеально. Он мог и не оставаться после прогона парной части танцевального номера, просто для проформы и ободрения подопечных торчит за спиной режиссера и Мадины — собственно его заказчицы. Той самой, что готова была выпрыгнуть из своей гламурной золотой шкурки, лишь бы заполучить в постановщики танцевальной программы её клипа именно Эрика Лусито.
Эрик подозревал тут личный интерес, но несколько раз появившись на промежуточных репетициях Мадина видела Настю и ничего ревнивого в её жестах или словах замечено не было. Даже как будто наоборот.
А сейчас она сидит на мягком раскладном стульчике по левую руку от режиссера клипа и задумчиво покусывает губу. Затем поднимается на ноги, благодарно хлопает в ладоши, улыбаясь танцорам.
— Просто супер, ребята. Вы отлично постарались. Увидимся на съемках.
Змей достаточно неплохо знает русский язык, чтобы заметить обтекаемость формулировок. Мадина почему-то не называет сроков. Хотя они ведь и так очень близки к его контрактному дедлайну. Случайно?
— Пойдем, выпьем кофе, — девушка оборачивается к Эрику, смотрит на него в упор из под уложенной виртуозным локоном челки. Она похожа на инопланетянку с этими своими нежно-голубыми волосами, — есть серьезный разговор.
Далеко ходить не надо, телохранитель Мадины быстро притаскивает им кофе прямо в зал.
— Я налажал? — Эрик приподнимает бровь, — у тебя сменилась концепция? Серьезные разговоры накануне съемок редко бывают посвящены другим темам.
— Нет, что ты, я и вправду в восторге, — Мадина смеется, — ребята молодцы, а то, что ты с ними сотворил — и вовсе не поддается описанию. Ты стоишь каждого цента, которого я за тебя заплатила.
— Переходи к кнуту.
— Это не кнут, — Мадина качает головой, — это вопрос. Вопрос твоей давней фанатки, Эрик, и я надеюсь — твоего друга, если ты, конечно, позволишь себя так называть после этих съемок. Что с тобой происходит?
Между ними повисает тишина, и слышно, как разбежавшиеся в раздевалки танцоры ликующе гудят, обсуждая готовый номер.
Эрик облизывает сухие губы.
— Если ты сейчас начнешь мне лепить про то, что ты строго следуешь требованиям контракта, я обижусь, — Мадина контратакует, — да, я вижу, что следуешь. Делаешь лучше, эффектнее и быстрее, чем мы договаривались. Просто… Ты понимаешь… Я писала эту песню, глядя на твое выступление на чемпионате этого года. Я придумывала этот клип, четко зная, что хочу чтобы ты в нем танцевал. Да, массовка очень важна, но парная программа — это больше чем половина составляющей моего ролика. А ты в ней… Не тот, что мне нужен. Тебе не нравится партнерша?
— Она старается соответствовать моим требованиям, — Эрик давит в себе раздраженную гримасу, — это непросто.
— Вот! — пальчик Мадины торжествующе взлетает к небесам, — она тебе соответствует, ты её щадишь. Зачем сменили танцовщицу? Предыдущая была потрясающей. У тебя с ней была такая бешеная химия — я боялась, что мы взорвемся во время съемок. А сейчас ты, прости, совершенно не горишь. не понимаю, как мне тебя снимать сейчас.
— Предыдущую танцовщицу убрали по причине нашего личного с ней конфликта, — Эрик не смотрит на Мадину, смотрит на уборщицу, которая в углу зала что-то отскребает от пола, — хочешь потребовать, чтоб я её вернул?
Слишком просто он себе проигрывает. Он не должен искать встречи с Настей. А он ищет. Хоть по самому дурацкому поводу. Хоть и знает, что самое верное, что она может сделать при виде него сейчас — перейти на ту сторону дороги.
— Нет, — досада от отказа Мадины — слишком красноречивое свидетельство тому, что то, что он в себе подавил — совсем не побеждено. Он хотел бы чтобы повод появился.
Но в этом случае — разве возможно будет вернуться и не оказаться вновь искушенным? Как ему захотеть снова за неё сразиться, хоть и без шансов на победу?
Никак.
И все же ему досадно, что «приказа» от Мадины не поступило.
— Я все-таки ищу твоей дружбы, Эрик, — спокойно добавляет Мадина после короткой паузы, — поэтому я не буду ничего от тебя требовать. Я дам тебе отпуск. Неделя-две. Не знаю, что там у вас происходит с той девочкой, но вам точно нужно время разобраться с этим. Ты можешь с ней помириться, а можешь уйти в загул и я не буду тебя от этого отвлекать. Но через две недели ты должен быть собой. Змеем, который меня так вдохновляет. А не тем зомби, что говорит со мной сейчас.
— По контракту ты мне платишь за каждый день простоя, — напоминает Эрик мстительно, вставая, — то есть пить эти четырнадцать дней я буду на твои деньги.
— Ну, если ты восстановишься и будешь в нужной кондиции к номеру — значит оно того стоит, — девушка безмятежно пожимает плечиками.
Из зала Эрик выходит на взводе. Честно говоря, он хотел уже закрыть этот контракт, улететь домой и забыть — о танцах, о Насте на пару лет. А может и до конца жизни. Как пойдет. Может он еще войдет в темп работы семейной винодельни и больше никогда не станут проситься на паркет ноги…
И вот надо же — звезда взбрыкнула и он встрянет тут не на неделю, как рассчитывал, а на все три.
Оптимистом Эрик не был. Он примерно отдавал себе отчет в масштабах того, что прорвалось наружу и было замечено Мадиной. И неделей это не лечилось. Для этого и жизни было маловато, но все-таки стоило двигаться дальше. Хоть и не было понятно, как именно.
Где-то там сейчас его бывший лучший друг снимает одежду с глубочайшего безумия всей жизни Эрика Лусито. Целует её, ласкает, присваивает.
И вот как все это выбросить из головы за две недели? Никаких запасов вина точно не хватит. Но попробовать все-таки стоит.
70. Эмиль. Правда
Эмиль не прессует службы охраны арт-центра. Зачем создавать людям лишний стресс? Есть пути решения проблемы гораздо проще. Эмиль сидит на каменном парапете неподалеку от входа, уткнувшись в телефон. Видит Леру, пролетающую мимо, она ему кивает — но не останавливается. Их последний разговор был более чем исчерпывающим, она вряд ли решит, что Эмиль может ждать её.
Что ж, отлично. Значит и Змей не за горами.
И вправду не задерживается.
Рожа недовольная, осунувшаяся, Змей похож на зомбака. Он как-то снимался в короткометражке, изображал там одержимого танцами живого мертвеца. Вот сейчас он мог повторить тот дебют и здорово бы сэкономил режиссеру на гримерах. И где тот улыбчивый мудак, что селфится для инсты с какими-то курицами? И где те курицы? Стоило все-таки поспорить с Мышкой, что этот придурок с ними даже не выпил, не то что не переспал. Хотя, это, конечно, не доказуемо. Но Эмиль почему-то в этом железобетонно уверен. Если что-то и влияет на потенцию этого озабоченного придурка, так это что ему не дает одна конкретная, им вожделенная женщина. А Мышка ею была, чтобы этот идиот из себя не строил.