— Спасибо, уважаемый суд, — Эрик прижимается губами к плечу девушки, — и прости меня еще раз. Я был таким бесчувственным кретином…
Она молчит, возится на его коленях, устраивается поудобнее, обнимает его за шею еще крепче.
— Я не знала, что мне делать, — наконец произносит она невесело, — я не могла без тебя. Мне кажется, я обратилась бы в тень, если бы тебя не стало. Я и обратилась. Живу только рядом с тобой. Но Эмиль — это совершенно другое. Не больше, не меньше — просто другое.
— Я читал твою СМС-ку ему, — Эрик освобождает Змейку от сложно дающихся ей покаяний. Хотя, если честно, от сказанных ею слов под ребрами будто что-то бодрее завозилось. — Я все понимал не так. Мне казалось, ты меня жалеешь, благодарна мне за то, что я вернул тебя в танцы. Девушки вообще любят надумать каких-то совершенно идиотских поводов для благодарности. Я ведь сам хотел танцевать с тобой. Представь себе, тоже с той поры, как в первый раз увидел тебя на паркете. А потом я еще и понял, что ты — та самая девчонка, которую ищет Эмиль. Честно скажем, я провалил этот тест на дружбу. Не смог отдать заветную мечту моему другу, потому что ты к этому моменту стала и моей мечтой.
— Дураки вы все-таки, — Настя вздыхает и утыкается лбом в лоб Эрика, — я никогда не хотела, чтоб вы дрались из-за меня.
— Make love, not war?[12] — Эрик смеется, плотнее придвигая к себе свою заветную малышку, — как скажешь, Змейка. Ради тебя мы уж точно постараемся. Ради тебя, в конце концов, мы пришли к идее тройственного союза.
Он четко ощущает момент, когда Настя смягчается до поцелуя и жадно атакует её губы, боясь упустить момент. Её настроение сейчас — чертовски переменчивая штука. Нельзя терять ни единой возможности.
После этого поцелуя он все-таки начинает верить в происходящее. А еще — приходит Эмиль и набрасывает на голые плечи Мышки свою тонкую рубашку — вечер оказывается зябким.
Эмиль принес рубашку, да так и остался на балконе — отошел в дальний край, вытянул из кармана пачку сигарет. Судя по его взгляду — счет он, конечно, размочил, но останавливаться в проработке вопроса не намерен. А что, за неделю отпуска он может и неслабо наверстать.
Нужно чаще утаскивать Змейку на съемки.
— Что дальше, мальчики? — Настя наконец созревает на то, чтобы положить начало этому разговору. — Я понятия не имею, чего от вас ждать? К чему быть готовой? На что рассчитывать?
— Рассчитывай на то, что ты проснешься утром, — Эрик пожимает плечами.
— Я бы предпочла что-то более конкретное, — критично ворочит Змейка.
— Ты проснешься утром и увидишь мою рожу, — продолжает Змей невозмутимо, — ну, или физиономию Эмиля. А может, тебя разбудит его храп, у этого гризли бывает. Особенно зимой.
— Ага, а еще рассчитывай на сцены ревности от Змея, — Брух не оставляет наезд без ответа, — тут никакой сезонности, как даст ему в башку — так и приревнует. К кому угодно. Даже к девочке-кассирше из супермаркета. А еще эта сволочь вечно сжирает все, что есть в холодильнике.
— Неправда, твои протеиновые коктейли и прочую еду для качков я никогда не трогаю, — парирует Эрик, — а этого добра у тебя точно больше, чем необходимо на одну твою персону.
Перепалку приходится приостановить — Змейка сидит, открыв рот с распахнутыми во всю ширь глазами. Такой пласт взаимно известных косяков она вскрыть не ожидала…
— Мы восемь лет с ним дружим, Змейка, — проясняет Эрик, — я жил у него дома, он — у меня. Вместе болтались в Россию, пока он искал тебя. Мы-то друг с другом в любом случае договоримся. А вот тебе придется с нами знакомиться поближе. Привыкнуть к нам обоим, к тому, что если мы хотим тебя оба — ты даже с кровати не сползешь. Это тебе не разовая шалость. Мы будем в тебе много и часто. В тебе и с тобой. Столько, сколько тебе понадобится, чтобы привыкнуть называть нас обоих своими парнями.
— А потом… — судя по выражению лица Насти, у обещаний Эрика имеется в наличии и запугивающий эффект.
— Потом… — Эрик обнимает её крепче, — потом ты выйдешь замуж за Эмиля. И родишь мне первому дочку. А там посмотрим!
План был прекрасен. Осталось только выполнить.
Эпилог 1. День
— А вот здесь, дети, мы давим виноград ногами. Вон там тетя Бьянка уже подготовила вам бадейки. Можете сами попробовать. Только не забудьте помыть ножки.
Экскурсовод из Эрика получается замечательный. Девчонки и вправда слушали его, открыв рты. Идея потоптаться в тазике с виноградом приходится им по душе и Мария несется с Юной наперегонки, на ходу пытаясь выпрыгнуть из босоножек.
Наблюдаю за ними, и сама ощущаю, как губы расползаются в улыбке. Девочки-погодки. Настоящие сорванцы в юбках. Как нам было с ними непросто. Хотя…
Пожалуй, все-таки мое положение было слегка читерским. У меня было в два раза больше папочек для эксплуатации.
И если со своей Марией Змей еще смел эскплутировать Эмиля и посылать его вместо себя, то после рождения Юны халтурить стало никак.
Тогда они стали соревноваться. Кто правильней завернет переоденет свою девочку, кто быстрее поменяет подгузник…
Мальчишки, что с них взять. Даром, что большие и взрослые.
Девчонки споласкивают ножки, и с радостью начинают топать босыми пяточками в бадейках с виноградом, восторженно повизгивая. Ну, конечно, кто ж от такого откажется? А уж тем более, когда тебе всего четыре и три годика.
— Змейка, — Эрик окликает меня, и обернувшись я застаю его уже стоящим в высоком чане с виноградом. О, так вот почему он сегодня влез в короткие шорты. А я-то думала, с чего это мне такая радость!
И ко мне свои лапы тянет. Приглашает к нему.
— Ты серьезно?
— А что, наша мамочка не справится? — вкрадчиво мурлычет мой Змей. Ох, ну не надоедает же мне.
Я изображаю крайнюю степень возмущения и пряча насмешливую улыбку иду к работнику винодельни, который уже тащит мне ведро с водой для мытья ног.
Аутентичные вина, говорили они…
Минимум машинного производства.
Виноградные гроздья собираются руками. И никаких тебе прессов!
Я цепляюсь за пальцы Эрика и оказываюсь по середину икры в хлюпающей влажной, сладкой виноградной массе.
Нужно сказать, давить стопами лопающиеся виноградные ягоды — необычное и местами очень занятное ощущение. Говорят, это еще и кислотный пилинг. Хи!
Кто-то включает музыку. Это Бьянка. Сестрице моего Змея хлебом не корми, дай устроить работникам, друзьям или дальним родственникам мини-выступление с нами в главных ролях.
Хотя, этот трек — он кажется больше стебный.
— Кажется, твоя сестра хочет, чтобы мы перетанцевали Челентано, — шепчу я, привычно переплетая свои пальцы с пальцами Эрика.
— Пф, — мой Змей снисходительно фыркает, — я это еще в четырнадцать делал. И потом, у Челентано не было такой охуенной партнерши!
Выпендрежник! И бесстыжая льстивая морда!
Ни за что ему не скажу, что пятая точка у него гораздо залипательнее, чем у Челентано. И пусть я предвзята, имею право на свое мнение.
Музыка и я, музыка и Змей… Кажется, она одерживает нас обоих разом. Сколько раз это было? Этих танцев друг для друга, в любом состоянии души. Один раз мы разругались с ним вдрызг, расхерачили сервиз из сорока шести предметов, и сидели по углам гребанной кухни. Ни один из двух упертых идиотов не хотел признавать своей вины.
А потом пришел Эмиль. И включил нам музыку…
Он знал нас получше, чем мы сами себя знали.
Убирались потом втроем. Правда, уже после того, как обрели мир и баланс в постели.
— Пять лет, Змейка. Ты понимаешь? Пять лет! — Ладони Эрика обхватывают мои щеки и он жадно целует меня в губы, — никогда не думал, что буду желать прожить с одной и той же женщиной еще сто раз по столько.
— Все вы так говорите, — ворчу я, но и сама обнимаю его за шею.
И вправду пять лет. Как быстро они пролетели… Быстро, безумно, эмоционально!
Большую часть года мы жили все-таки в Италии. Не сказать, что я не была патриоткой, но любовь с небом над Катанией меня так и не отпустила. Правда вылез нюанс, из-за которого Эмиль с Эриком на несколько недель разругались, мне даже пришлось улететь в Москву без них, чтобы побыли наедине и подумали над своим поведением.
Они договорились.
И я все-таки вышла замуж за Эрика. Целый год, вплоть до самого, тишком оформленного от его родни развода, я Змея подкалывала, что это все ужасный расчет и только ради гражданства. Он угорал и бесился, бесился и угорал. Хотя… На самом деле, если бы это ему не приспичило, чтобы на международном танцполе мы выступали от его страны — все это мутить не было бы такой уж необходимости. Подождала бы я, наверное…
К рождению Юны родня Эрика отнеслась странно. Она была такая характерно не итальянка... Светлые волосы, ярко голубые глазки... Я замечала косые взгляды, слышала шепотки. Но в какой-то момент они взяли и исчезли. Эмиль по секрету шепнул, что мой Змей устроил своим родным разнос и попросил не лезть в его личную жизнь. Вслух никто не лез. Мы этим удовлетворились. Не сказать, что нам уж было так важно это «семейное одобрение».
К родным Эмиля и его бабушке ездим на Рождество. У них такие сугробы… Для девчонок — настоящий экстрим. Тем более, бабушка у Эмиля мировая. И эксцентричная. На нашу неразлучную троицу смотрит и посмеивается. Любит и Юну, и Марию, утверждает, что сослепу вообще не замечает между ними разницы.
— Папа, папочка! — по-шведски взвизгивает Юна, как бы сказала моя матушка «на всю ивановскую», выпрыгивает из своей бадейки и летит босиком навстречу появившемуся во внутреннем дворике винодельни Эмилю.
Честно говоря, я с трудом удерживаюсь, чтобы не поступить следуя её тлетворному примеру.