ками и заклепкой, вокруг которой сохранились остатки ремешка. На месте кисти левой руки — частично сохранившееся бронзовое зеркальце диаметром 6,8 см, толщиной 0,2 см (Гос. Эрмитаж, ОИПК 90/24). Ниже таза лежал обломок железного ножа; другой, большой — у левого плеча. Это обломки одного ножа длиною 12,7 см, шириною 0,7 см, однолезвийного (Гос. Эрмитаж, ОИПК 90/23). Очевидно, нож был сломан при погребении, и обломки оказались в разных местах. У изголовья — два сероглинных лепных плоскодонных сосуда высотой 14,5 см, диаметрами 11 и 11,5 см. Венчики отогнуты наружу, на одном — ямочный орнамент (Гос. Эрмитаж, ОИПК 90/28, 27). Ноги скелета были засыпаны больше, чем голова, глубина засыпки 25 см, и на ней, на 40 см северней левой голени скелета, найден раздавленный плоскодонный лепной горшок, подобный вышеописанным (Гос. Эрмитаж, ОИПК 90/28), и несколько аморфных (может быть, птичьих) косточек. Отношение этого, третьего, горшка к погребению неясно.
Второе погребение на этом же бугре, но ниже предыдущего, ориентировано также на запад. Скелет положен на спину, руки и ноги вытянуты, ступни ног отсутствуют, кости кистей перепутаны вследствие небольшого оползня, завалившего тело и тем спасшего его от разрушения. Надо думать, что благодаря этому же оползню между длинными костями оказались большие разрывы. Не задетый оползнем череп остался на поверхности и был раздавлен. С правой стороны черепа стоял раздавленный черноглинный лепной горшок с венчиком, отогнутым наружу и украшенным ямочным орнаментом. Рядом с ним находились фрагменты раздавленного красного гончарного, хорошо прожженного сосуда (Гос. Эрмитаж, ОИПК 90/29 и 27а), а над головой — фрагмент однолезвийного ножа (Гос. Эрмитаж, ОИПК 90/28).
Подобное вышеописанным, но сильно разрушенное погребение было найдено на вершине одного из бугров, группа которых называется Корень.
По технике обработки, обжигу, а отчасти по форме сосудов эти погребения можно было бы считать сарматскими погребениями II века до н. э.-II века н. э. Этому не противоречит ни ориентировка покойных, ни количество и расположение в могиле сосудов. Западная ориентировка погребенных и два сосуда в головах покойного наряду с другой ориентировкой покойных и другим расположением и количеством сосудов также имеет место в сарматских захоронениях.
Однако по пропорциям (несколько более вытянутым) сосуды из описанных выше погребений отличаются от сарматских, а западная ориентировка покойных и наличие в могиле именно двух сосудов, поставленных в головах, сближают их с хазарскими захоронениями VIII–IX веков.
Естественная граница Хазарии на востоке — песчаная пустыня Западного Казахстана. Около села Селитряного эоловые пески подходят к берегу Ахтубы; ниже между пологими бэровскими буграми врезаны продолговатые озера — остатки протоков Волги. Долина орошается последним к востоку непересохшим протоком — Кигачем. Река богата рыбой, а окружающие ее луга покрыты зеленой травой, так что описываемая территория могла быть подходящим местом для поселения. Действительно, в районе поселка Кордуан, недалеко от солоноватых ильменей, обнаружено скопление керамики VIII-Х веков на бугре с абсолютной отметкой минус 18 м. В IX веке здесь была одна из проток дельты. Эта находка не единична: в полупустыне, прилегающей к дельтовой равнине, около грязевых сопок в урочище Азау, в каждом выдуве встречаются фрагменты керамики, хотя и в небольшом количестве. Поэтому мы можем сделать вывод, что население этой территории было относительно густым. Эту степь населяли не сами хазары, так как керамика по тесту и обжигу принадлежит к тюркскому типу, распространенному от Прибайкалья (курыканы) до Туркмении (гузы), и встречается в Саркеле, где, как известно, гарнизон составляли наемники из кочевников.
Но почему хазары так легко уступали великолепные пастбища соседям, пусть даже друзьям? На это отвечает палеогеография. В VI–IX веках, когда Каспийское море стояло на абсолютной отметке минус 32 м, были обнажены огромные площади, покрытые растительностью. Очевидно, эти просторы позволяли хазарам прокормить свой скот и ловить рыбу в протоках и мелком море у берега.
Несмотря на то что прилегающая к морю равнина тянется далеко на восток, она не вся служила местом обитания хазар. Уже в районе Джанбайского банка, ныне пересохшего, луга сменяются полупустыней. Здесь могли находить для себя пропитание только настоящие кочевники — гузы и печенеги. Для скота эти степи весьма удобны, так как весною и осенью полупустыня покрывается обильной растительностью и вместе с тем там нет гнуса, бича речных долин степной зоны.
Вопрос о восточной границе Хазарии осложняется тем, что от Шароновского банка, расположенного восточнее Ганюшкина, начинается караванная тропа, ведущая через Рын-пески на север. Ныне вдоль караванной тропы проходит автомобильная дорога от Ганюшкина на Сазды, небольшой казахский поселок, и дальше на север. Там обнаружено скопление фрагментов керамики всех эпох и типов: сарматской, тюркской, татарской, а также кремневые отщепы. Караванная тропа ведет, по-видимому, в Приуралье, где так часты находки персидских предметов искусства. Судя по обнаруженной керамике, тропа функционировала и до возникновения Волжской Хазарии и после ее исчезновения. Остается неясным отношение хазар к этой тропе и торговле, проходившей в обход той, которая шла по Волге. Вряд ли стоило тащиться через пустыню, когда был свободен путь к реке, но если учесть стояние Каспия на уровне минус 32 м, то от Шароновского банка на Мангышлак был прямой путь по суше с одной небольшой переправой, что давало возможность избежать перегрузок и блуждания по протокам дельты, где много мелей, а течение быстрое.
Западная граница Хазарии была очерчена на менее резко. Ныне к дельте примыкает «область подстепных ильменей» — прекрасных озер, врезанных среди бэровских бугров. Наполняются эти озера при разливах Волги, но в VI веке, когда уровень Волги был ниже, озер не было, а сухая, холмистая степь замыкала богатую зеленую Хазарию. Эти географические условия, по-видимому, сыграли решающую роль в отношениях между хазарами и их степными соседями, что отразилось на особенностях погребальных обрядов тех и других.