Одна из сложнейших задач
современности — проблемы
замедления процесса уничтожения
живой природы при быстром росте
народонаселения Земли.
1. Для чего их спасать?
Люди относятся к земноводным и пресмыкающимся по-разному. Земноводных, как правило, не боятся, пресмыкающихся — главным образом змей и крокодилов — боятся, и даже очень. Но есть одно общее в отношении людей к амфибиям и рептилиям — большинство людей стремится в меру своих сил и возможностей причинить этим животным как можно больше неприятностей.
Наиболее близкие примеры — лягушки, жабы и змеи.
Начнем с лягушек. Одни люди их не любят («холодная, скользкая, противная!»), другие равнодушны к этим животным.
Одни люди, увидав лягушек, проходят мимо, не обращая внимания, другие стараются поскорее отойти от этого животного, третьи с удовольствием пнут лягушку ногой, ударят палкой или камнем. Почему? Зачем? За что? Просто так, просто потому, что это — лягушка, слабое и беззащитное существо, которое не способно не только защищаться, но и убежать не может. Конечно, так поступают не все — многие, даже те, кто равнодушен к лягушкам, и даже те, кто их не жалует, согласятся, что убивать лягушек не следует. Но если услышат, что надо принимать действенные и активные меры, чтоб их спасать, очевидно, удивятся. А если услышат, что уничтожение лягушек граничит с преступлением, просто не поверят: ну разве что для опытов нужны лягушки, а так — для чего?
Действительно, для чего нужны эти, в общем-то, достаточно странные и как будто бесполезные существа? Отношение к ним испокон веков было более чем прохладное, убивали их тоже испокон веков несметное количество, и никому в голову не приходило не только наказывать, но и упрекать кого-то за эти поступки.
Но надо учесть два обстоятельства: наши знания о природе постоянно углубляются, природа же земного шара постоянно испытывает на себе давление человека и, естественно, скудеет. Если говорить о всем известных лягушках, то их на Земле стало гораздо меньше хотя бы потому, что исчезли многие небольшие водоемы, значительно сократилась площадь болот, лесов и прочих постоянных мест обитания земноводных и пресмыкающихся. Но чем меньше становится на Земле лягушек, тем больше мы начинаем понимать их необходимость. И дело не только в том, что лягушки по-прежнему остаются одними из важнейших и популярных лабораторных животных. Хотя и это достаточно важно. Настолько важно, что в некоторые страны, такие, как, на пример, Англия, лягушек для учебных и научных учреждений ввозят из-за рубежа (своих уже не хватает, а может быть, их просто стараются беречь).
В нашей стране только в одном Ленинградском университете ежегодно используется для опытов и обучения студентов более 15 тысяч лягушек. Но дело, конечно, не в этом.
Сравнительно недавно появилась и быстро получила распространение наука, которая называется экологией. Это наука «о доме» (само слово «экология» состоит из двух греческих слов: «экое» — дом, родина, и «логос» — наука, учение). Но не о доме, как о жилище, говорят экологи, а о природной среде, в которой сформировался и живет тот или иной организм (растение или животное), и о том, как эта среда, то есть «дом», влияет на организм.
А природная среда, «стены» дома, складываются из определенных элементов: климата, почвы, влажности и растительности. Весь комплекс животных и растений какого-то определенного места или района ученые называют биоценозом (опять два греческих слова: «биос» — жизнь, и «киноз» — общая). Биоценоз, то есть совокупность животных и растений, можно рассматривать и на больших участках, и на небольших — например, биоценоз озера или прибрежной полосы.
Раньше легко уничтожали какие-нибудь растения или каких-то животных на определенных участках и не обращали внимания на то, что происходило после (или точнее — в результате) этого уничтожения. А если и замечали какие-то отклонения от нормы, не могли представить, что это — результат исчезновения, гибели какого-нибудь организма.
Но вот экология набрала силы, и ученые доказали: в биоценозе все животные и растения прочно связаны между собой, иногда связаны очень тонкими, часто неразличимыми, но от этого не менее важными нитями. Мы еще не знаем всех нитей, которыми связаны компоненты биоценоза, но уже точно знаем: обрыв таких нитей — исключение каких-то животных из биоценоза — может привести к серьезным нарушениям нормальной жизни «дома».
Вот, например, те же лягушки. Одна, две, десять лягушек практического значения, может быть, и не имеют. Но вообще лягушки — очень важное звено в цепи природных связей.
Обычная остромордая лягушка — неприметное существо, одно из самых многочисленных позвоночных наших лесов и лугов. Каждая съедает не так уж много. Но если вдруг исключить их из биоценоза — может произойти серьезная неприятность: количество вредящих насекомых значительно увеличится.
Травяная лягушка — тоже существо не очень приметное и, на первый взгляд, не очень важное в жизни леса. Однако, как выяснил зоолог А. Иноземцев, травяная лягушка под Москвой уничтожает 1 % всех беспозвоночных!
Как размножаются насекомые, известно, какую опасность несет вспышка вредителей, люди тоже хорошо знают. Но далеко не всегда представляют себе, что часто помогают избежать опасности не любимые и презираемые всеми нами лягушки.
Если исчезнут лягушки — исчезнут и многие звери, а особенно птицы. Например, подсчитано, что в нашей стране лягушки служат пищей для 92 видов птиц. 21 вид птиц поедают чесночниц и 18 — жаб. Таким образом, исчезновение лягушек принесет двойной вред — увеличится количество насекомых-вредителей и уменьшится количество птиц. А что за этим последует, легко себе представить!
Вот почему убийство, уничтожение лягушек и их родственников вызывает серьезную тревогу.
Надо сказать, что лягушки и их родственники редко доживают до глубокой старости, хотя известно, что в неволе жаба, например, может прожить 40 лет, травяная лягушка — 18, квакша — 22 года, жерлянки — до 30 лет. Но, как показали исследования, в природе лишь чуть больше 2 % жерлянок доживает до года и примерно 1 % до полутора-двух лет. И это — жерлянки, которые более ядовиты для многих животных, чем, например, лягушки.
Что же говорить о совершенно беззащитных лягушках!
Восполняла естественные потери многочисленность молодых лягушек. Однако, к сожалению, к естественным потерям каждый год прибавляется все больше и больше искусственных. Все меньше места остается для земноводных и пресмыкающихся. Но и в тех водоемах, в тех лесах или лугах, где они еще могут жить, их часто губит загрязненность среды техническими отходами, а химические удобрения или пестициды — яды, применяемые против насекомых-вредителей, которые приносятся дождевой водой в водоемы, — часто губят не только лягушек, но и все живое.
Однако, занятые спасением более крупных животных, ученые еще не обратили должного внимания на земноводных: дел по спасению наших соседей по планете много, до амфибий как-то руки не доходят. И вот уже «минимум два вида саламандр и один вид жаб в настоящее время значится в списке животных США, которым грозит вымирание», пишет американский ученый Роберт Мак-Кланг, вот уже бьет тревогу Джеральд Даррелл и, несмотря на недоумение и насмешки знакомых и журналистов, отправляется в трудные путешествия, чтобы найти редких (или ставших редкими), вымирающих или находящихся на грани исчезновения земноводных, чтобы привезти их в свой зоопарк, сохранить на Земле, возможно, добиться их размножения в неволе и снова выпустить в места, где они смогут существовать, где их увидят будущие поколения людей. Правда, сейчас далеко не все уверены, что будущие поколения людей станут интересоваться, тем более нуждаться в каких-то лягушках и им подобных животных. Но, как справедливо заметил Арчи Карр, кто может сказать с уверенностью, что нужно и важно будущим поколениям?
Во всяком случае, наш долг сохранить, по возможности, для будущих поколений наших соседей по планете, в том числе и амфибий, и рептилий. И не случайно в мировую Красную книгу, куда заносятся все животные, которым грозит исчезновение, и в национальные Красные книги, которые появились в ряде стран, в том числе и в СССР, кроме млекопитающих, птиц, рыб, вносятся земноводные и пресмыкающиеся.
Но если преодолеть неприязнь к жабам, лягушкам и им подобным как-то можно, хотя это задача крайне трудная, то побороть предубеждение против змей кажется совершенно нереальным. Конечно, у людей есть веские основания и не любить и бояться змей, конечно, за тысячелетия невозможно даже представить себе, сколько жизней унесли ядовитые рептилии. И хоть теперь известно, что из 2500 видов змей, живущих на нашей планете, лишь 410 действительно ядовиты (а в СССР из 56 ядовиты лишь 10 видов), что далеко не все укусы змей кончаются для людей трагически — стремление уничтожать змей держится прочно во многих странах. К сожалению, многие убеждены, будто змея только тем и живет, что подкарауливает людей, только и жаждет вцепиться в человека и впрыснуть ему в ногу или в руку хорошую порцию яда. Людям невдомек, что змеи нападают на них лишь в самых крайних случаях: при необходимой обороне или будучи раздраженными, рассерженными человеком. Обычно же при встрече с людьми они стараются спрятаться, уйти. А между тем еще в 1780 году русский врач Д. Самойлович писал, что змея «сама нагло никогда не нападает, ежели ее наперед не задеть и не растрогать; а ежели когда случится, что они человека или скотину уязвляют, то сие должно завсегда в мысли своей всякому иметь, что она была каковым-нибудь случаем задета и раздражена».
Примерно через сто лет немецкий зоолог Г. Гартвиг писал: «Змея не любит понапрасну употреблять свое оружие. Если она и нападает на человека, то только для собственной защиты. Человек вовсе не мешает ее интересам, зачем же ей желать его смерти? Не тронь ее, и она не помешает тебе спокойно продолжать путь».
Конечно, никто не может отрицать, что яд многих змей опасен. Но как часто пускает змея в ход свое опасное оружие?
Еще в 30-е годы один американский зоолог подсчитал, что в США автомобили убивают ежегодно более 300 000 человек, змеи же около 160. Насколько с тех пор увеличилось количество автомобилей и их жертв и насколько уменьшилось количество змей? Но мы по-прежнему продолжаем считать змей своими кровными врагами и при каждом удобном случае и при любой возможности стараемся убить любую змею. Количество змей на Земле очень быстро уменьшается, а ведь они необходимые участники многих биоценозов.
В XVII веке один из районов Франции очень страдал от большого количества гадюк. Люди объявили им войну, и вскоре действительно змей стало гораздо меньше, люди безбоязненно смогли ходить в лес, но в то же время на жителей этого района обрушилась «мышиная напасть» — огромное количество грызунов, неизвестно откуда взявшихся, опустошали поля и амбары крестьян. И невдомек было людям, что сами они «накликали» эту «напасть», уничтожив гадюк. Не знали они, что основная пища этих змей — грызуны, что именно гадюки сдерживают размножение грызунов, которые, выйдя из-под контроля, могут размножиться в огромных количествах. А это не только гибель урожая, не только уничтожение запасов в амбарах и хранилищах — это чума и туляремия, инфекционная желтуха и многие другие опасные заболевания, возбудителей которых разносят грызуны. И там, где становится меньше змей, многократно увеличивается опасность эпидемий.
Можно привести немало и других примеров, но и так должно быть ясно: равновесие в природе не должно нарушаться, тем более нельзя грубо и жестоко вмешиваться в жизнь природы — она не терпит насилия, и человечество на своем печальном опыте не раз убеждалось в этом.
Но змеи важны и как поставщики ценнейшего лекарственного препарата — яда.
Сейчас, в наш век всеобщей грамотности и просвещенности, это уже широко известно.
И тем не менее змей повсюду и активно уничтожают или стараются уничтожить при каждом удобном случае. Еще в прошлом веке известный русский герпетолог А. А. Емельянов на любом собрании обращался к присутствующим с тремя фразами: «Дамы и господа! Змеи — друзья человека. Берегите змей». А ведь тогда о змеях было известно гораздо меньше, чем теперь. Так с какими же словами надо обращаться к людям сейчас, чтоб они поняли, как нужны эти животные?
Отношение к змеям должно быть пересмотрено коренным образом и в самое короткое время.
Это же относится и к крокодилам.
Крокодилы — прекрасные санитары рек и озер, очищающие водоемы от падали, избавляющие их от больных животных. Без таких «санитаров» водоемы, особенно в странах с жарким климатом, превратятся в страшные места, рассадники тяжелых болезней. Но не только в этом значение крокодилов — они поддерживают равновесие, они важны для нормальной жизни водоемов и их обитателей, в частности рыб, и кто знает, как скажется на биоценозах полное уничтожение крокодилов? Уже сейчас известно, что исчезновение кайманов во многих реках привело к массовому размножению очень опасной хищной рыбы пирании. Рыбы эти небольшие, но стайка таких рыб в считанные минуты может обглодать до костей крупное животное. Пирании представляют серьезную опасность для людей, они становятся бичом скотоводов не только потому, что губят случайно зашедших в воду коров или лошадей. Пирании не позволяют скоту пить воду из рек. В результате уже наблюдаются многократные случаи массовой гибели скота от жажды.
Конечно, кайманы — тоже хищные животные, но по сравнению с пираниями они — ягнята, и вред, наносимый хищными рыбами, даже несопоставим с тем вредом, который приносили кайманы.
Исчезли кайманы, появились пирании, началась гибель скота от жажды.
Впрочем, кайманы имели важное значение для скотоводства не только потому, что сдерживали размножение пираний.
Живя в реках, кайманы «работали» — рыли канавы, восстанавливали или углубляли русла. «Известны случаи, когда полное истребление кайманов в том или ином районе приводило к гибели тысячи голов скота — в засуху некому было спасать водоемы», — писал шведский натуралист Арне Суксдорф.
Наконец, еще одно значение крокодилов, о котором говорил известный английский зоолог X. Б. Котт: «Крокодилы, весьма похожие на нынешних, жили еще в юрском периоде и были современниками динозавров. Как единственные животные, сохранившиеся до наших дней со времен эпохи пресмыкающихся, они представляют исключительную научную ценность по той причине, что изучение анатомии, физиологии, экологии и поведения этих животных может косвенным образом пролить свет на биологию уже давно вымерших рептилий. Для чистой и прикладной науки, для нашего потомства было бы тяжкой потерей, если бы эти огромные пресмыкающиеся, пережившие сотни миллионов лет, пали жертвой запросов необразованной публики, желающей щеголять в вещах из красивой кожи». Сказанного, очевидно, достаточно, чтобы сделать вывод: земноводных и пресмыкающихся надо спасать, надо сделать все, чтобы они жили на Земле.
2. От чего их спасать?
Вопрос спасения земноводных и пресмыкающихся очень сложный по многим причинам. Главная — та, что люди постоянно и неуклонно расширяют поле своей деятельности, ведут глобальное наступление на дикую природу.
Животный мир нашей планеты беднеет. С другой стороны, человек не может ради сохранения лягушек не осушать болота или ради сохранения змей и ящериц оставлять в первозданном виде пустыни.
Однако на численность земноводных и пресмыкающихся влияют и другие факторы — менее глобальные, но достаточно серьезные.
Охота издавна была одним из основных средств существования человека. С развитием земледелия и скотоводства значение охоты, конечно, значительно снизилось, однако на Земле еще осталось немало людей, для которых охота, добыча мяса и шкур диких животных очень важна. Дело лишь в том, что является объектом охоты — олени, птицы или… крокодилы. О вкусах можно спорить, можно положиться на известную поговорку. Но в любом случае надо считаться с фактами. А охота на крокодилов ради мяса — факт, к тому же достаточно распространенный. С точки зрения жителей некоторых африканских стран, возможно, так же неаппетитно, как для нас крокодил, выглядит заяц. Впрочем, европейцы, отважившиеся попробовать мясо крокодилов, особенно мясо, срезанное с хвостов, свидетельствуют, что оно ничуть не уступает высокосортной вырезке. Американцы уже давно оценили мясо крокодилов, а в Новом Орлеане мясо аллигатора «по-креольски» занимает почетное место в меню самых фешенебельных ресторанов. Итак, во многих странах крокодил — «законное» «мясное животное», и охота на него ведется в больших масштабах.
В одной из самых древних, дошедших до нас поваренных книг говорится: «Среди того, что растет, бегает, летает и плавает между землей и небом, нет ничего не съедобного». Даже беглое знакомство с национальными и традиционными блюдами народов мира подтверждает это. Во многих странах лакомыми блюдами считаются, например, насекомые (причем их жарят или варят в меду, тушат, высушивают и так далее). Черви или пауки — тоже отнюдь не редкость в меню многих народов. А уж о змеях и говорить нечего. До недавнего времени на базарах многих африканских стран можно было купить удава… на обед. Продавались удавы на метры и стоили достаточно дорого. Однако африканцы покупали удавов довольно охотно. Правда, в последнее время сделать такую покупку стало не легко: власти запрещают продажу мяса удавов. В одних странах это продиктовано желанием сохранить животных, которых становится все меньше, в других — торговля мясом удавов становится государственной монополией. Однако это не спасает животных от истребления — всюду процветает браконьерство, и «метр удава» можно купить «из-под полы».
Европейцам трудно понять пристрастие к такому блюду, хотя и в Европе известен вкус змей: не раз в XVII–XVIII веках в голодные годы именно мясо змей, которых тогда было в Европе много, спасало людей.
Впрочем, в Европе, видимо, ели змей не только по необходимости.
Некая мадам Савиньи, жившая в XVIII веке, писала в своих записках, что мясо гадюк удивительно освежает и очищает кровь, чудесно омолаживает организм, и она с удовольствием ест это мясо.
Долгое время у мадам Савиньи последователей не находилось, во всяком случае, в широких масштабах. Но вот совсем недавно в Лондоне появился «змеиный» ресторан. Трудно было себе представить, что приверженные к традициям англичане променяют свои излюбленные бифштексы и пудинги на жареных или вареных змей. И тем не менее ресторан всегда полон. Чтоб удовлетворить спрос, его хозяин выписывает большие партии змей из Азии, Африки, Южной Америки.
Европа только начинает осваивать блюда из змей, а в США, в частности во Флориде, консервированное мясо гремучих змей уже давно считается большим лакомством.
В странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии также издавна ценятся и змеиный суп, и бифштексы, и множество других блюд, приготовленных из змей. Даже существует «змеиная водка» «Мамуш» — крепкий алкогольный напиток, настоянный на змеях. В Японии есть специальные рестораны, в которых меню составлено исключительно из «змеиных» блюд: тут можно получить и холодное соленое мясо змеи, и змеиный бульон с пирожком, начиненным мясом змей, и вареное змеиное мясо, и фаршированную змею, и бифштекс из змеиного мяса.
В Китае имеются специальные магазины, где продаются живые змеи для любого блюда — заливного, жареного, вареного.
Популярные национальные блюда во Вьетнаме — отбивные из питона и блюдо, приготовленное из змей трех разных видов. Оно называется «конференция трех змей».
Никто не знает, сколько уничтожается змей в угоду гурманам вообще, но подсчитано, что только в Гонконг ежегодно доставляется более 60 тысяч этих животных из-за границы.
Издавна в ряде стран широкой популярностью пользуются лягушачьи окорока. Причем едят не каких-то особенных, а самых обычных, нам хорошо известных лесных лягушек, особенно остромордых. Они даже называются столовыми.
Лягушачьи окорока, то есть задние лапки лягушек, конечно, сильно отличаются по величине от свиных окороков. Поэтому даже для одной порции нужно несколько лягушек. А так как любителей лягушачьих лапок в мире достаточно, то ежедневно на кухнях разделываются тысячи и тысячи лягушек.
В пищу идут и другие лягушки, особенно если они крупные. Так, например, лягушка-бык пользуется в США большой популярностью. На нее даже установлены сроки охоты, как на настоящую дичь. Дичь эту ловят на удочку и сетями, стреляют из ружей мелкой дробью. По сообщению одной из американских газет, в год добывается до 10 миллионов этих лягушек. Возможно, цифра и несколько преувеличена (кто может подсчитать точно такие «трофеи»?), однако охота, видимо, настолько интенсивна, что численность этих лягушек заметно снижается из года в год.
Б. Шагрен в книге «К забытым островам» рассказывает об очень интересном эндемике Вест-Индии — жабе-свистуне, называемой на островах «крапо». Собственно, осталась эта жаба не на островах, а лишь на одном острове Доминики, да и то в одной его части. Сколько эта жаба просуществует там еще, трудно сказать, но наверняка не долго: тысячами отлавливают их для изготовления чучел-сувениров, сотни тысяч идут на приготовление экзотического блюда для туристов и местных гурманов.
В Бангкоке чуть ли не национальным блюдом считаются жареные лягушки, которых вылавливают в каналах на окраине города, готовят и продают тут же, с лодок.
Можно, конечно, попытаться как-то ограничить потребление лягушек в пищу, но вряд ли это к чему-то приведет: местное население многих стран Азии, Африки, Южной Америки, употребляющее в пищу лягушатину, не сможет отказаться от нее хотя бы потому, что в случае неудачной охоты на крупных животных лягушки очень выручают людей.
Уничтожение черепах идет еще большими темпами. Сравнительно недавно Международный фонд защиты животных обратился к торговцам и владельцам ресторанов в Швейцарии, где особенно популярны супы из черепах, с призывом отказаться от использования этих животных в качестве продуктов питания. Однако из этого ничего не вышло.
А положение с черепахами действительно катастрофическое, особенно с некоторыми видами.
В 1835 году, совершая кругосветное плавание на корабле «Бигль», молодой Чарлз Дарвин посетил и Галапагосские острова. Они были открыты в 1553 году и сначала назывались Зачарованными, но испанцы, прибывшие вскоре на эти острова, были так поражены огромным количеством черепах-великанов, что назвали острова Галапагосами («галапаго» — по-испански «черепаха»).
Дарвин еще застал значительное количество черепах-великанов, но это уже были остатки черепашьего населения острова.
Вскоре после открытия Галапагосов ими заинтересовались пираты. И не только потому, что острова были необитаемы, стояли в стороне от морских дорог и на них можно было отдыхать или укрываться от преследования. Одна из основных причин, по которой пираты выбрали эти острова и проводили на них достаточно времени (до сих пор сохранились вырубленные в скалах их убежища), — обилие вкусного и очень питательного мяса, добывать которое можно было, не прилагая никаких усилий. Мало того, черепахи обеспечивали пиратов и в длительных плаваниях полноценными продуктами, служили им «живыми консервами».
Мы не знаем, сколько черепах уничтожили пираты, но если верны подсчеты американского ученого Бауэра, то со времени открытия островов было уничтожено около 10 миллионов черепах.
Естественно, что к началу нашего века на многих островах черепахи частично или полностью исчезли. Но поселенцы Галапагосов продолжали истреблять оставшихся еще на некоторых островах гигантов. Причем, как писал американский ученый Бек, обследовавший в 1903 году острова, «из тела забитой черепахи вырезают фунтов пять мяса и фунт жира. Остальное достается шныряющим везде диким собакам».
Кстати, одичавшие собаки, так же как многочисленные свиньи и козы и другие домашние животные, завезенные на острова и оставленные без присмотра, так же как и полчища крыс, попавшие с поселенцами на острова и размножившиеся там в огромных количествах, уничтожили черепах не меньше, а может быть, и больше, чем люди. Они отыскивали и поедали не только черепашьи яйца, но и новорожденных черепашек.
Известный французский ученый Ж. Дорст считает, что из 10 тысяч яиц только из одного яйца появляется черепашка. Но и она обречена.
Не лучше обстоит дело и с морскими черепахами, в частности с зеленой. Эти крупные и очень мирные черепахи в течение 300 лет служили морякам и пиратам, переселенцам и путешественникам чуть ли не единственным источником свежего мяса. И вот, некогда многочисленная у побережья Бермудских, Больших Антильских, Багамских, Кастильских и других островов, она полностью или почти полностью исчезла: ее истребили.
Черепахи издавна и во многих странах считались и считаются «законными» мясными животными, причем не только морские, но и сухопутные. Гурманы, как говорят, легко различают супы, приготовленные из разных видов черепах, даже приготовленные из черепах одного вида, но пойманных в разных местах. Говорят, что самыми ценными вкусовыми качествами обладают зеленые черепахи, пойманные в районе Сейшельских островов. Во всяком случае, лорд-мэр Лондона именно оттуда выписывает черепах для своего ежегодного традиционного банкета.
Так обстоит дело со змеями, черепахами, лягушками, крокодилами. А ведь они не единственные «мясные животные» среди рептилий и амфибий. В Японии, например, была очень популярна гигантская саламандра, которую уже почти полностью уничтожили. В Африке и Азии немаловажными «мясными животными» считаются различные ящерицы, причем местные жители, конечно, не учитывают количества оставшихся животных, их не интересует ни научная ценность, ни место этих животных в биоценозе.
В Южной Америке местное население испокон веков отлавливало и употребляло в пищу гигантских ящериц-легуанов. Сейчас ими заинтересовались в Европе — в Западной Германии стали изготовлять консервы из хвостов этих ящериц. Консервы пришлись по вкусу гурманам, и производство этого деликатеса расширяется. Несмотря на то что легуанов становится все меньше, партии этих ящериц, поступающие в ФРГ, увеличиваются.
Но мясо, которое нравится или которое необходимо людям, — не единственная причина, заставляющая охотиться или отлавливать амфибий и рептилий.
Многие из них, на свою беду, имеют красивую кожу или панцирь. И изделия из этой кожи или панцирей пользуются широким спросом. Существует целая промышленность, выпускающая изделия из змеиной кожи. Сотни тысяч, миллионы змей гибнут, чтоб модники во всех частях света носили сумочки и галстуки, пояса и туфли из необычного материала. Как пишет Б. Гржимек, ежегодно в продажу поступает не менее 17 миллионов змеиных кож, и если бы из всех этих кож сшить один пояс, то им можно было бы опоясать весь земной шар по экватору. (По другим данным, в 1962 году только в Англию поступило 12 миллионов змеиных кож и 8 миллионов и США). В одной только дубильне в Мадрасе ежедневно обрабатывается более 500 кож только кобр. А сколько кож других змей? А сколько таких дубилен в Мадрасе? А во всей Индии? А сколько по всему миру?
Кожа змей приносит большие доходы. Не меньшие, а может быть, и большие приносит кожа крокодилов. «Каждый фут крокодиловой кожи, — говорит директор Института рептилий во Флориде Росс Ален, — приносит по шесть долларов дохода». По подсчетам американской службы охраны животных и природы, лишь в одном районе Майами доход от продажи крокодиловой кожи приближается к миллиону долларов в год. Не удивительно, что только с 1881 года по 1891 год убито 2 500 000 крокодилов. В последующие годы подсчета, видимо, не велось, во всяком случае, цифры не опубликованы, но нам известно, что через сорок лет — с 1929 по 1938 год было уничтожено около полутора миллионов крокодилов.
Естественно, что число их стремительно уменьшается. И не только во Флориде, но и в других американских штатах, где водятся крокодилы и где ведется их интенсивное уничтожение. Под давлением общественного мнения власти штатов принимают различные решения, направленные на спасение крокодилов — от полного запрещения охоты на них до регулирования размеров добычи. Однако это не очень помогает. Роберт Мак-Кланг пишет: «Браконьерство теперь поставлено на широкую ногу: охотники за шкурами пользуются быстроходными моторными лодками и радиотелефонами, чтоб предупреждать друг друга о появлении инспекторов. К тому же браконьер, даже взятый с поличным, отделывается предупреждением или небольшим штрафом, после чего он опять спокойно отправляется на охоту. В 1965 году браконьеры добыли во Флориде не меньше 50 тысяч шкур ценой от двенадцати до двадцати долларов за метр». Как видим, запреты не уменьшили число истребляемых крокодилов, а лишь увеличили стоимость шкур и, следовательно, доход браконьеров. В Танзании, как пишет Б. Гржимек, только за один 1950 год было добыто более 12 500 шкур.
В ряде стран до сих пор нет никаких ограничений на охоту за крокодилами. В Эфиопии, например, построен специальный завод, рассчитанный на обработку 40 тысяч кож крокодилов в год. Кроме того, огромное количество крокодиловых шкур поступает в Европу из Эфиопии необработанными. Так, например, только одна из кожевенных фирм Парижа обрабатывает в год более 150 тысяч шкур крокодилов.
Огромное количество черепах добывается не только ради мяса, но и ради их панцирей, идущих на разные поделки. Причем часто на черепах охотятся именно ради панцирей, так как не всюду используется мясо этих животных да и не всякие черепахи считаются съедобными.
Надо ли говорить, что такое положение ведет не только к оскудению животного мира нашей планеты, но и к тому, что целый ряд его представителей находится на грани полного истребления. И если каким-то видам это пока не грозит, то следует помнить, что только пока. У человечества есть печальный опыт истребления таких процветавших видов, как, например, странствующий голубь, стаи которого насчитывали миллиарды особей! «Если мир и дальше будет идти таким же путем, в один прекрасный день он станет миром без пресмыкающихся», — пишет Арчи Карр. К этому можно добавить, что и без земноводных, которые, как и пресмыкающиеся, — «неотъемлемая часть дикой природы».
3. Как их спасать?
Конечно, надо принимать меры, конечно, надо срочно встать на защиту земноводных и пресмыкающихся — этой неотъемлемой части природы. Но даже те, кто готов начать борьбу за спасение амфибий и рептилий, понимают колоссальную трудность этого дела. И не только в организационном плане. Есть еще один серьезный аспект вопроса, о котором уже говорилось: для многих людей рептилии часто служат более важным источником мясной пищи, чем какие-либо другие животные. Так обстоит дело, например, в северо-восточной части Южной Америки, где жители почти полностью зависят от морской черепахи, или в бассейнах рек Ориноко и Амазонки, где местные жители собирают по нескольку десятков миллионов черепашьих яиц ежегодно.
Мы уже говорили о гигантской саламандре, которую фактически почти полностью съели в Японии, можно рассказать и о ящерицах, и о варанах, которые в некоторых странах Азии и Африки являются полноправными «мясными животными».
Нельзя не учитывать и того, что для многих людей единственное средство существования — изготовление сувениров и различных поделок из змеиной и крокодильей кожи или из черепашьих панцирей.
Все это так. Но все это приводит к еще большему оскудению животного мира. И с каждым годом вопрос о спасении наших соседей по планете становится более острым, более актуальным.
Конечно, одно из наиболее простых средств — запретить или как-то ограничить охоту на определенных животных. Но мы уже говорили о бесплодных попытках ограничить охоту на крокодилов в ряде стран. И количество крокодилов на земном шаре продолжает быстро сокращаться. Сейчас из 23 видов крокодилов находится на грани полного истребления не менее 15 видов. Понимая это, Международный союз по охране природы и природных ресурсов обратился к правительствам стран, где обитают крокодилы, с предложением объявить этих животных национальным достоянием. Были разработаны различные мероприятия по спасению крокодилов, в том числе и организация ферм.
Такие фермы уже созданы в Таиланде и в Эфиопии, в Индонезии и некоторых других странах. Такая ферма создана и в Японии, в городе Тоидзу, где климат, кстати, совсем не подходящий для этих животных. Тем не менее руководителю фермы-питомника Кимуру Ватару удается не только выводить в инкубаторе крокодилов, но и содержать около 200 животных в открытых бассейнах.
Насколько опыт Ватару войдет в практику, время покажет. А вот на Кубе выращивание в питомниках крокодилов уже доказало свою жизнеспособность.
На полуострове Сапата, в самой глубине лагуны Эль-Тесоро в восьми прудах живут тысячи и тысячи крокодилов. И не просто живут — ученые Кубы нашли способ постоянно увеличивать поголовье крокодилов. Крокодил — хищник свирепый. Ему ничего не стоит напасть на более слабого собрата, а уж про крокодильчиков и говорить нечего: попадет детеныш «под горячую руку» — и крокодил обязательно сожрет его. Потомство свое крокодилы, как правило, не охраняют — отложат яйца и уходят, предоставляя «новорожденным» самим заботиться о себе (исключение составляют лишь аллигаторы, которые заботливо охраняют яйца и молодых крокодильчиков). В питомнике о «новорожденных» заботу на себя взяли люди. Они нашли способ выводить крокодилят в инкубаторе, а затем содержать отдельно, в полной безопасности.
Конечно, ни на Кубе, ни в других странах, где имеются крокодильи фермы, не выращивается и малой части того, что истребляется людьми. Но ведь крокодильи фермы только начинают свое существование, и, надо полагать, если наступит необходимость, они смогут расшириться.
Цель крокодильих ферм — давать сырье для промышленности и снизить тем самым темпы истребления крокодилов в природе. Многие ученые считают, что это вообще единственный способ сохранить крокодилов на Земле в более или менее значительном количестве.
Крокодилы, как мы теперь знаем, животные отнюдь не бесполезные, и в жизни водоемов (а поэтому и в жизни людей) играют немаловажную роль. Значит, они должны сохраняться и в естественных условиях как важный компонент биоценоза. Очевидно, весь вопрос в количестве. А это вопрос довольно сложный.
Запреты на отстрел и отсутствие должного контроля за увеличением поголовья приводит к их массовому размножению. Нарушается естественное равновесие в водоемах, крокодилам не хватает еды, и они становятся очень активными и агрессивными, что вызывает естественное недовольство живущих у водоемов людей. Тогда начинается массовый и бесконтрольный отстрел крокодилов. Это снова приводит к резкому падению численности хищников, а то и к полному их истреблению. Типичным примером могут служить водоемы в штате Флорида: в результате запрета охоты на крокодилов численность их резко возросла. Тогда в ряде мест запрет был снят. И, как сообщают американские газеты, немедленно двинулись во Флориду отряды охотников со всех концов страны. И снова количество крокодилов начало резко снижаться. Возможно, во многих местах, учитывая число охотников и их техническое оснащение, крокодилы будут скоро полностью уничтожены.
Охрана природы, в частности охрана животного, мира требует четкой разработки научных основ. Причем и в глобальных масштабах, и по каждому виду животных в отдельности. Это очень важная область биологии, почти совершенно не изученная — ведь только недавно люди всерьез задумались над вопросами спасения наших соседей по планете и занялись разработкой научных основ охраны природы. Одним из таких людей является Арчи Карр, о котором уже не раз говорилось.
Посвятив много лет изучению морских черепах, он создал в конце 50-х годов «Братство Зеленой Черепахи» — организацию с шутливым названием, но с серьезными целями: «спасать зеленых черепах от уничтожения, заново расселить их по тем отмелям, где они некогда обитали, и увеличить пищевые ресурсы недоедающего населения латиноамериканских стран».
А. Карр добился многого: были организованы специальные пляжи, где тщательно охраняются отложенные черепахами яйца, созданы специальные инкубаторы, проводится расселение черепах в места, где они некогда жили, организуются фермы, ведется борьба с браконьерством и широкая агитация в защиту черепах. Карр добился ассигнований на эту работу от правительств ряда стран, от научных и общественных организаций. И все-таки «растущий спрос на черепаший филей и панцири и усовершенствование способов их обработки постепенно сводят на нет все, что сделано природой и „Братством Зеленой Черепахи“. Этим животным грозит вымирание, прежде чем мы сможем найти ответы на захватывающе интересные вопросы, касающиеся их», писал другой американский исследователь Уильям Кроми.
Все возрастающий спрос на мясо и панцири черепах дает и возрастающие доходы. А ради денег многие люди готовы на все. Арчи Карр и его единомышленники сознают это и тем не менее верят в успех своего дела. Но, к сожалению, «рыцарей черепах» не так уж много, гораздо меньше, чем охотников за черепахами. И исход борьбы еще очень проблематичен.
Это же можно сказать и по поводу гигантских черепах. Несмотря на массовое истребление животных, лишь в 1934 году Эквадор, которому принадлежат острова, принял закон об охране уникальной фауны Галапагосов. Однако «в 1954 году, спустя 20 лет после вступления в силу этих законов, мне довелось побывать на Галапагосах, — пишет известный немецкий ученый И. Эйбель-Эйбесфельд, — то, что мы увидели, глубоко потрясло нас. На берегу разлагались трупы морских львов с разможженными черепами. Вокруг валялись тела птиц с перебитыми крыльями и клювами и побелевшие на солнце панцири гигантских черепах. В селениях нам, нисколько не таясь, предлагали живыми или мертвыми животных, находящихся под защитой закона… Было очевидно, что законы не выполняются, никто не контролирует их выполнение».
Возможно, уникальная фауна Галапагосов, являющаяся, по удачному определению английского ботаника Хоуэлла, «мастерской и витриной эволюции», была бы полностью уничтожена, если бы в 1957 году по инициативе И. Эйбель-Эйбесфельда, а затем и многих других ученых этим вопросом не занялся ЮНЕСКО. Под его эгидой в 1964 году на Галапагосских островах была наконец организована биологическая станция.
«Мы должны приложить все усилия, — писал И. Эйбель-Эйбесфельд, — чтоб сохранить для жизни удивительные создания… Своеобразие галапагосских черепах прежде всего заключается в существовании в пределах одного вида нескольких островных рас. Именно эта дифференциация натолкнула Дарвина на мысль об эволюционном происхождении видов. Следовательно, речь идет о сохранении одного из важнейших экспериментов в истории образования видов».
Однако под угрозой не только морские черепахи, но и многие сухопутные виды. Пытаясь сохранить их, люди создают заповедники и питомники. Один из таких питомников недавно создан в Тунисе и уже поставляет в Европу примерно два миллиона черепах ежегодно. Поможет ли это спасти некоторые, ставшие уже редкими виды черепах, или только отсрочит их исчезновение, покажет время.
Люди стремятся сохранить крокодилов и черепах, но, пожалуй, больше всего они обеспокоены судьбой змей. И не только потому, что змеи играют важную роль в жизни природы.
Когда стали известны целебные свойства змеиных ядов, на их добычу в места скопления змей начали отправляться экспедиции. Змей отлавливали, тут же отбирали у них яд и снова выпускали. Но количество змей сокращается постоянно, все меньше становится мест, где они могут жить и размножаться. И в то же время змеиного яда ежегодно требуется все больше и больше. Сейчас запросы медицины и фармакологии удовлетворяются лишь на 10 %. А ведь змеиными ядами активно заинтересовались биохимики и многие другие ученые.
Увеличивающаяся потребность в змеиных ядах, с одной стороны, и постоянно уменьшающееся количество змей — с другой, привели к мысли создать змеепитомники — серпентарии.
Первый такой серпентарий был организован в 1899 году в Бразилии известным бразильским зоологом Виталом Бразиля.
«Бутантан» — так называется бразильский питомник, самый старый, но не единственный. Сейчас во многих странах, в том числе в Советском Союзе, созданы серпентарии. Крупнейший в нашей стране — Ташкентский. Здесь, как и во всех других, змеи находятся в особых вольерах, где поддерживается необходимая температура, влажность, освещенность. Змеи, конечно, распределены по видам, в «доении» змей соблюдается строгая очередность.
«Доение» это происходит раз в 2–3 недели. Обычно опытный сотрудник, ловко взяв змею в руки, подставляет ей специальный сосудик, в край которого змея вцепляется. Чтоб увеличить количество яда, который змея выделяет в это время, человек массирует места, где расположены железы, или пользуется более совершенным способом — раздражает нёбо змеи слабым током. В результате в сосуде остается капля яда. Точнее, маленькая капелька (300 миллиграммов дает гюрза, около 200 — кобра, менее 150 — щитомордник, 50 — эффа и совсем мало — 30 миллиграммов — гадюка Ренарда). Однако свежий яд — это еще не то, что надо, это еще «сырье». После высушивания в специальных вакуумных установках количество его уменьшается в несколько раз. Вот он и есть тот драгоценный яд, который необходим для здоровья людей, который так ждут врачи, фармакологи, а главное — больные.
Вначале змеиный яд нужен был лишь для приготовления противо-змеиной сыворотки. Это, конечно, тоже было крайне необходимо, если учесть, что в той же Бразилии, например, от укусов змей страдало до 20 тысяч человек в год и до 40 % укушенных умирало. Сейчас, когда применяется антизмеиная сыворотка, смертные случаи не превышают 2 % (и то трагедия происходит, когда почему-либо не используют сыворотку). Но, кроме сыворотки, серпентарии снабжают промышленность и чистым ядом. Однако беда заключается в том, что в серпентариях только добывают яд, используя змей, пойманных в природе. Змеи в серпентариях — временные жильцы, которых через определенное время приходится заменять новыми. К сожалению, заменять приходится довольно часто. При самом тщательном уходе в таких питомниках змеи живут не более полугода. Правда, благодаря методам, разработанным советскими учеными, сейчас удалось увеличить продолжительность жизни змей в неволе до года-полутора, гадюк — до трех, а кобр даже до шести лет. И это очень значительный шаг по охране змей. Но главная задача ученых состоит в том, чтоб наряду с увеличением срока жизни змей в неволе добиться там же их размножения.
Раньше такое казалось невозможным, сейчас кажется реальным. Советские ученые доказали это практически. Например, в серпентарии под Москвой успешно размножаются гадюки. Правда, сделаны только первые шаги, и положительные результаты получены далеко не со всеми змеями, но начало положено. Над вопросами искусственного разведения змей работают во многих странах.
Д. Даррелл описывает змеиную ферму в Австралии, где из змеиных яиц в специальных инкубаторах выводят змеенышей и затем выращивают в неволе, и это вселяет надежду, что змеи рано или поздно станут размножаться в неволе. Если эксперимент удастся — не только увеличится количество драгоценного яда, но и исчезнет необходимость добывать змей в природе.
Очень интересную работу по спасению змей проводят ученые Индии: вблизи города Мадраса они организовали уникальное учреждение — Змеиный парк, в котором созданы для змей условия, предельно близкие к природным.
Змеиный парк служит многим целям. Это и просветительное учреждение — у многих индусов, несмотря на их давнее знакомство со змеями, часто весьма искаженное представление об этих животных. Кроме того, охрана змей для Индии имеет особое значение: согласно верованиям большинства жителей этой страны, ни одно живое существо нельзя убивать, в том числе, естественно, нельзя убивать и грызунов. Поэтому люди практически почти не борются с грызунами, и змеи являются единственной силой, сдерживающей их размножение.
Змеиный парк — это и медицинское учреждение, где добывают яд. Но главная задача парка — разработка методов содержания и разведения змей в неволе, в искусственных условиях, а также разработка мер по охране этих рептилий в природе. Недаром у входа в парк каждого посетителя встречает надпись: «Не убивайте змей!»
Что же касается других земноводных и пресмыкающихся, то о них люди пока заботятся недостаточно. Правда, кое-где объявлен запрет на отлов лягушек или введены какие-то другие ограничения. Например, правительство Новой Зеландии взяло под государственный контроль охрану хвостатых лягушек, в США введены определенные сроки охоты на лягушек-быков, а комодский варан и живущий в нашей стране серый варан даже занесены в международную Красную книгу как малочисленные и исчезающие животные, требующие особой охраны. Но все это — капля в море. Ведь особой охраны требуют и многие змеи, и многие другие виды варанов, и прочие рептилии и амфибии.
Делаются попытки разведения лягушек на специальных фермах. Но эти попытки наталкиваются на значительные трудности, в первую очередь создаваемые самими лягушками, их экологическими особенностями. Дело в том, что на определенном участке или на определенной территории их поголовье нельзя повысить больше, чем они сами себе определяют. У каждой лягушки должен быть свой собственный участок, который она охраняет, не пускает на него других, разгоняет молодежь. А так как у каждой лягушки участок по крайней мере несколько квадратных метров, то, чтоб разводить достаточное количество лягушек, нужно огромное пространство. Конечно, что-то придумать можно, какой-то выход имеется. Но для того чтоб его найти, нужно очень большое желание и любовь к лягушкам, короче — нужны энтузиасты этого дела. А их пока очень мало.
Фермерское разведение лягушек и черепах, питомники крокодилов и змей — это, конечно, нужное и важное дело. Это повышает значение земноводных и пресмыкающихся в жизни человека, дает многим людям пищу, ценное сырье и необходимые лекарства. Это, наконец, снизит число охотников и ловцов, поставляющих земноводных и пресмыкающихся в научные учреждения и на промышленные предприятия. Но все питомники и фермы не заменят амфибий и рептилий в дикой природе, частью которой они сами являются и в жизни которой играют важную роль.