– Я сожалею о том, как все осуждали тебя на ужине. Не могу себе представить, каково это. Я спокойно отношусь к твоему выбору, это всего лишь твой выбор. Честно предупреждаю, мой подарок – глупая попытка пошутить по этому поводу.
Брук отмахнулась:
– Я привыкла к подобным замечаниям. Однако я ценю твою поддержку. И теперь мне не терпится увидеть подарок. Я не могу себе представить, как тебе удалось превратить шумиху на ужине во что-то хрупкое.
Брук сорвала ярко-красную ленточку с подарочной коробки и открыла упаковку, обнаружив фарфоровую статуэтку ручной росписи, изображающую привлекательную девушку в коротком топе и коротких шортах.
– О, мне нравится! – Она, посмеиваясь, подняла миниатюрную статуэтку на уровень глаз. – Она великолепна! Согласна – идеальный подарок при данных обстоятельствах. – На ее лице засияла улыбка.
– Рада, что тебе понравилось. И я правда не осуждаю.
– Не уверена, что Эмили думает так же. Я понятия не имела, что она собирается взорвать эту бомбу за ужином, и с тех пор я с ней не разговаривала. – В голосе Брук звучало сожаление. – Она ненавидит меня? – Женщина поморщилась, словно готовясь к плохим новостям.
– Не знаю, что сейчас у нее в голове, – сказала Алекс. – Сейчас Эм сосредоточена на Дилане. Они с Райли расстались, это сильный удар для него.
– Жаль это слышать, – посочувствовала Брук, хотя в ее тоне не было особого беспокойства. – Дилан отличный парень. Уверена, он придет в норму.
– Надеюсь. Эмили тяжело видеть своего сына таким подавленным. У нее и так достаточно забот с Кеном.
– Мои фотографии, – огорчилась Брук. – Я действительно надеюсь, что они не вызвали никаких проблем в ее браке. Я помню, на девичнике она упомянула, что нанимала частного детектива, потому что не доверяла мужу.
Совесть Алекс предостерегала ее не распространяться о личных страданиях Эмили. Но она все еще не знала, что делать с информацией о Кене. Она беспокоилась, что честность приведет к еще большему конфликту в браке ее сестры, но не создавала ли она новых проблем, утаивая потенциально важную информацию? Она была не в состоянии разобраться в этом сама. Возможно, Брук смогла бы помочь.
Она сделала глубокий вдох и с силой выдохнула.
– Их брак может оказаться в беде по причинам, которые не имеют к тебе никакого отношения, – начала Алекс. – Прошлым летом я видела, как Кен тайком убегал из дома Кумаров, и я до сих пор не знаю, что делать с этой информацией.
– Серьезно? – удивилась Брук. – А Эмили знает?
– Нет. Это случилось вскоре после того, как Кумары переехали, и я просто не смогла заставить себя рассказать ей. Она уже убедила себя, что между Кеном и Мэнди что-то происходит. Я не хотела усугублять ситуацию, не имея достаточных доказательств интрижки. Эмили всегда была очень эмоциональной, так что один этот факт мог разрушить их брак. Ты видела на ужине, какой импульсивной она может быть. Вряд ли сейчас подходящее время для обсуждения супружеских проблем, но она позволяет своим чувствам взять над ней верх.
– Почему Эмили вообще решила, что между ними что-то происходит? – поинтересовалась Брук.
Алекс не хотела сплетничать о личной жизни своей сестры, но, не имея никакой поддержки со стороны Ника, она чувствовала, что нуждается в собеседнике.
– В тот первый день, на вечеринке, между ними определенно возникла какая-то искра, – сообщила Алекс. – Мы с Эмили обе обратили на это внимание.
– Может быть, они уже знали друг друга? – предположила Брук.
Алекс покачала головой.
– Эмили прямо спросила Кена, и он отрицал это. Мне кажется, Самир тоже что-то почувствовал. Я слышала, как они ссорились, и он почти не выпускает ее из виду. А когда Самир зашел, чтобы пригласить нас на дружеский ужин, оказалось, что Мэнди уехала в Нью-Йорк – в то же время Кен неожиданно отправился туда же.
Озабоченное выражение лица Брук стало еще более серьезным.
– Неудивительно, что ужин получился таким странным, – задумчиво произнесла она.
– Самир очень нервничал, общаясь со мной. Я думаю, его беспокоит, что я могу заподозрить его в жестоком обращении с Мэнди. – Алекс рассказала о том, что подслушала внизу лестницы.
– Может, в этом нет ничего зловещего, – сказала Брук. – Многие люди не принимают необходимые им лекарства, даже врачи.
– Да… Но дело не только в этом. Все его поведение вместе взятое. Он несколько раз грубо хватал ее за руку, диктовал, с кем проводить время, так почему бы ему не использовать лекарства в качестве средства контроля? Он психиатр, так что кто знает, чем он ее пичкает. Это заставляет меня задуматься, стоит ли нам беспокоиться о безопасности Мэнди.
Брук тщательно обдумывала сказанное, пока Алекс допивала остатки своего вина, уже желая налить еще.
– Полагаю, там действительно может происходить что-то зловещее, – проговорила Брук. – Никогда не узнаешь, что творится за закрытыми дверями. Здесь никто и никогда не догадывался, что я сама стала жертвой контролирующего и жестокого мужа.
– Что? – спросила Алекс. – Ты права. Я понятия не имела. Я даже не знала, что ты была замужем до Джерри.
Брук презрительно рассмеялась.
– До Джерри?! Это и был Джерри.
Казалось, у Алекс закончились слова. В конце концов она обрела дар речи:
– Ух ты… просто… вау. – Глаза Алекса округлились. – Я, честно говоря, ошеломлена, Брук. Я не понимаю. – Она пыталась собраться с мыслями. – Ты никогда ничего нам не говорила, ни намека. И ты отдыхала с Эмили и Кеном, провела с ними так много времени… Я не думаю, что Эмили имела об этом какое-либо представление.
– Жестокое обращение обычно является непубличным делом, – мрачно произнесла Брук. Наступила тяжелая пауза. – Пойдем со мной в гостиную. Я хочу тебе кое-что показать.
Шаги Алекс отдавались эхом, когда она следовала за Брук в соседнюю комнату. Они остановились перед фотографией Джерри, висевшей на стене. Он сидел на пляже в льняной рубашке и шортах-карго, выглядя расслабленным и уверенным в себе. Его аккуратно подстриженная борода цвета соли с перцем скрывала губы, в то время как гладкие солнцезащитные очки закрывали глаза.
– Когда ты смотришь на эту фотографию, о чем ты думаешь? – спросила Брук.
– Я вижу Джерри на пляже, – пожала плечами Алекс.
– Ладно, хорошо. Как ты думаешь, почему я повесила эту фотографию? Зачем мне выставлять на всеобщее обозрение все эти фотографии Джерри и наших путешествий? – Брук указала на фотографии в рамках, украшавшие ее стены.
– Я бы сказала… потому что ты скучаешь по своему мужу?
Выражение, которого Алекс никогда раньше не видела, появилось на лице Брук: смесь презрения, стыда и… было ли это облегчением?
– Лучший момент моей жизни – это когда Джерри Бейли упал за борт на том круизном лайнере, – объявила Брук.
У Алекс перехватило дыхание.
– Не в том смысле, что я виновата в его смерти, несмотря на то, что некоторые именно так и думают, – пояснила она. – Но я не могу сказать, что когда-либо оплакивала его, ни секунды. Поверь мне, когда я говорю тебе, что мой брак – идеальный пример того, что отношения не такие, какими кажутся.
Ее холодный, вызывающий взгляд пронзил Алекс насквозь. Слово «расчетливый» всплыло в ее голове.
Она положила руку на плечо Брук.
– Мне так жаль… Ты… хочешь поговорить об этом?
Брук казалась неуверенной, но заговорила после недолгого молчания:
– Я так долго держала все в себе, что даже не знаю, с чего начать.
Они вернулись на кухню и, откупорив свежую бутылку вина, уселись на барные стулья.
– Если Джерри был таким жестоким, зачем ты повесила его фотографии на стену? – спросила она.
– Сначала я поддерживала ложь о том, что я скорбящая вдова. Последнее, что мне было нужно, – убрать все фотографии и навлечь на себя еще больше подозрений. Страховые деньги – это зерно для мельницы слухов. Но по мере того, как я жила с этими фотографиями, они стали представлять для меня нечто иное – полагаю, проверку моей жизнестойкости.
– Чего-чего?
– Если я могла продолжать смотреть на них, – объяснила Брук, – и не превращаться в желе – это означало, что я контролировала ситуацию. Джерри больше не имел надо мной власти. – Ее взгляд метнулся к кухонной двери, как будто именно Джерри преследовал ее, а не какой-то таинственный незнакомец в лесу. – Эти фотографии стали символом того, что я пережила, всех моих страданий, и напоминанием о том, что я никогда больше никому не позволю контролировать себя и свою жизнь. – Брук тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от нежелательного воспоминания. – Имея эти фотографии, я будто ежедневно сталкиваюсь лицом к лицу со своими демонами – они придают мне силы и решимости.
Алекс постаралась сохранить нейтральное выражение. Тем не менее на ее лице промелькнула жалость.
– Я и предположить не могла, – прошептала она. – Я чувствую себя таким ужасным другом и соседом.
Брук отмахнулась.
– Не волнуйся. Никто не знал. Даже Эмили и Кен ничего не подозревали – ну, по крайней мере, не Эмили. Кен и Джерри выросли вместе, так что, я полагаю, Кен довольно много знал о… э-э-э… склонностях Джерри. – Брук смотрела прямо сквозь Алекс, как будто каким-то образом заглядывала в само прошлое. – Все началось с любовной бомбардировки, этого сказочного романтического дерьма, – продолжила она. – Джерри сразил меня. Он казался невероятно обаятельным, успешным, очень уверенным в себе… и это было так приятно, когда он сосредоточил все свое внимание на мне.
Алекс никогда не слышала, чтобы Брук так откровенно говорила о себе, если не считать ее работы на OnlyFans, которая, как она понимала, была своего рода маской. Эта Брук была честной и открытой, такой же искренней, как боль, запечатлевшаяся на ее лице.
– Мы довольно быстро влюбились друг в друга и поженились в течение шести месяцев. Все казалось идеальным… по крайней мере, какое-то время. Однако в конце концов любовь Джерри превратилась во что-то, ну, я бы сказала, более мрачное. Может даже зловещее. – Она посмотрела на Алекс. – Он настаивал на том, чтобы я носила определенные наряды, начал диктовать не только то, что надевать и как тратить деньги, но и с кем проводить время. Звучит знакомо? – Брук замолчала.