– Я как раз искала тебя, – заговорила женщина.
– Слава богу, что нашла, – выдохнула Алекс. – Мне нужен кто-то, кто удержит меня от совершения убийства. Выбираю между Ником и Кеном, и я не уверена, кого хочу прибить сильнее. О, и десерты на исходе!
– Считаю, что удары должны достаться Кену. – Брук продемонстрировала книгу. – И забудь о чертовых десертах.
– Что за книга? – заинтересовалась Алекс.
– Ты же знаешь, что меня давно терзает вопрос о том, что связывает Кумаров и Кена, так? Помнишь, я говорила, что Кен, вероятно, знает Мэнди намного лучше, чем мы?
– Да-а… – протянула Алекс, гадая, к чему клонит подруга. Ей бы хотелось, чтобы ее мысли не были столь замутненными. Конечно, действие вина уже начинало выветриваться, похмелье тоже отпускало, но ни то, ни другое не заканчивается достаточно быстро.
– Итак, я использовала девичью фамилию Мэнди, Аманда Гибсон, и задала множество поисковых запросов в Google, пытаясь найти в прошлом связь между ней и Кеном. Мне казалось, я схожу с ума.
– И что? – Алекс была заинтригована и вместе с тем встревожена.
– И сначала – ничего, – сказала Брук. – Я не смогла найти никакой очевидной причины, по которой их пути могли пересечься. – Взгляд Алекс упал на книгу в руке Брук. – Тогда я ввела имя Аманды Гибсон в поле поиска и добавила к нему названия всех кампаний, указанных Кеном в его профиле LinkedIn, и каждой школы, которую он когда-либо посещал.
Брук сделала паузу, заставив Алекс напрячься в предвкушении.
– Попала? – спросила она, заранее зная ответ просто по языку тела Брук.
– Еще как, – усмехнулась подруга. – Я не сразу поверила, хотела убедиться, должна была увидеть все своими глазами. Поэтому поднялась на чердак и взяла это.
Брук протянула книгу, чтобы Алекс могла рассмотреть ее поближе. Обложка пожелтела от времени, буквы слегка выцвели, но она все еще могла разобрать слова: «Вестфилдская средняя школа».
– Это твой выпускной альбом?
– Нет. Это альбом Джерри.
И Брук открыла его на заложенной странице, развернув так, чтобы Алекс могла увидеть множество черно-белых фотографий, на которых были изображены неуклюжие подростки – девушки с неуверенными лицами и смешные парни, большинство в мешковатых, расстегнутых клетчатых рубашках в стиле гранж.
Брук ткнула пальцем в блондинку с милым личиком.
Алекс потребовалось всего мгновение, чтобы понять, кто это. У нее не оставалось никаких сомнений. Девушка, смотревшая с фотографии в ежегоднике, однозначно была юной Мэнди Кумар – или Амандой Гибсон.
– Поняла? – спросила Брук, прочитав реакцию Алекс. – Мэнди училась с Джерри.
– А значит… – Голос Алекс затих.
– И с Кеном, – подхватила Брук.
Подруги обменялись озадаченными взглядами.
В конце концов молчание нарушила Алекс:
– Не понимаю. Очевидно, они сразу узнали друг друга. Это объясняет их реакцию, когда они встретились на прошлогодней вечеринке. Но что в этом такого? Почему бы не рассказать нам? Зачем держать это в секрете?
Озадаченное выражение лица Брук говорило, что она согласна – эти вопросы требуют ответов.
Глава 45. Летти
Я вижу обожающий взгляд, который посылает мне мой отец, когда я включаю песню Pearl Jam, и недовольный, который предназначен маме. Его трудно не заметить, но мама слишком занята разговором с офицером О’Брайеном. Везет же ей! Очевидно, папа зол, но я не знаю причины. Мамы не было на вечеринке какое-то время, так что, возможно, он злится, потому что она сорвалась. Это может привести к длительному кризису, но я не готова предполагать худшее.
Мама уходит в направлении дома Брук, даже не потрудившись заговорить со мной, что странно. Уверена, что она напугана, учитывая все эти волнения из-за появления полиции из-за какой-то глупой драмы между Человеком-жуком и дядей Кеном.
Человек-жук торчит поблизости, просто чтобы быть вредителем (каламбур намеренный). Но теперь, когда полиция уехала, а дядя Кен удалился в свой дом зализывать раны, все возвращается на круги своя. Я пытаюсь сохранить энергичную атмосферу с помощью джемов девяностых. Звучит песня группы под названием «Toad the Wet Sprocket». Что это вообще значит? Что еще за бредовое название, черт возьми?
Я вижу, как папа направляется ко мне. Он больше не выглядит сердитым.
– Вот это сюрприз! – радостно восклицает он. – В прошлый раз, когда ты была диджеем на вечеринке, кажется, ты все еще носила брекеты. Чему мы обязаны таким внезапным энтузиазмом?
– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – Все отвлеклись на полицию, некому было включать музыку.
– Тебе, похоже, весело. – Папа смотрит на меня с подозрением. – Это меня беспокоит.
Он улыбается, но я вижу, что он говорит почти серьезно.
– Я в порядке, – заверяю я его. Но я не делюсь всей правдой, которая заключается в том, что я испытываю невероятный спектр эмоций. Это моя последняя вечеринка в качестве старшеклассницы, и, наверное, я немного сентиментальна. На мгновение я задаюсь вопросом, выполнит ли Дилан свое обещание (угрозу?), что это будет самое запоминающееся событие года.
– Это, конечно, немного напрягает, – замечает папа, кивая в сторону Человека-жука, который по какой-то причине все еще слоняется без дела, словно напрашиваясь на неприятности.
– Почему бы ему просто не уйти? – спрашиваю я. – Он здесь никому не нужен.
– Как он там говорит? – размышляет папа. – Свободная страна и все такое.
– Да, свобода быть мудаком, – ворчу я, и это вызывает смех. – Эй, что у вас с мамой? – Мне не нравится этот ком у меня в груди, но неважно. – Я видела, как ты на нее посмотрел.
– Все в порядке, – отмахивается он. – Просто небольшое разногласие, вот и всё.
Я не верю ему ни на секунду, но не собираюсь выпытывать подробности.
– Однако есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить, – заявляет он. У меня одновременно ползут вверх брови и встают дыбом волосы на затылке.
– О чем же?
– Твоя мама позвонила в USC, – многозначительно произносит папа. Он бросает эту бомбу, как микрофон на сцену, весь такой беспечный и хладнокровный.
Проходит секунда, прежде чем я снова начинаю дышать.
– Эм-м… да… эм-м… – Нет слов.
– Почему ты солгала, Летти?
Мои глаза прикованы к моим ступням, точно их притягивает туда сила тяжести.
– Зачем она позвонила?
– Думаю, твоя мама глубже понимает ситуацию, чем я. Она заметила: твоя реакция на то, что тебя отвергли, была не совсем правильной. Ты поступила. Ты даже получила стипендию за свои результаты. Так… к чему эта ложь?
Я собираю все свое мужество, чтобы посмотреть ему в глаза, и слова сами возникают в моей голове:
– Потому что какой в этом смысл? – Мой спрятанный глубоко гнев вспыхивает вновь. – Ты ведь не собираешься мне помогать. Просто заявишь, что это пустая трата денег, что я не понимаю ценности доллара… что степень бакалавра в UMass та же, что и в USC. Почему я должна радоваться поступлению, когда ты исключил такую возможность? – У меня перехватывает дыхание, словно у меня аллергическая реакция, но единственное, к чему я испытываю отвращение, – это правда.
Папа выглядит удрученным, но я не чувствую себя виноватой в том, что высказала все это. Он на мгновение замолкает, а затем говорит:
– Ты права. И твоя мать сказала мне то же самое. Я собирался сообщить ей эту новость до того, как расскажу тебе, но она пошла поплавать – к тому же она точно с этим согласна, так что ты услышишь это от меня первой. Мы с твоей мамой часто обсуждали твое поступление, да и сам я много думал об этом. Теперь понимаю, что был неправ. Я не должен был лишать тебя выбора.
– Именно, – огрызаюсь я. – Какой смысл рассказывать тебе о USC, если ты просто собираешься… Подожди, что? – Я хлопаю глазами, хотя уверена, что у меня слуховая галлюцинация. – Повтори еще раз?
– Если ты хочешь поступить в Университет Южной Калифорнии, Летти, я не буду стоять у тебя на пути, – говорит он. – В приемной комиссии сказали, что для тебя все еще есть место.
– А как насчет того, чтобы узнать цену доллара? Как же все те вещи, из-за которых мы спорили?
– Похоже, я передумал. Когда я узнал, что ты солгала о поступлении, мне пришлось крепко задуматься и разобраться, почему. И вот тогда я понял… проблема во мне. Ты не могла быть честной со мной, потому что я продолжал давить на тебя. Очевидно, я неверно расставил приоритеты. Теперь все разложено по полочкам. – Он гордо улыбается собственной шутке о плохом отце.
– Это правда, папа? Ты поможешь мне?
– У тебя не будет никаких долгов, когда ты закончишь колледж, – подтверждает он. – К счастью, у нас есть деньги, Летти. Я не должен был сдерживать тебя, чтобы доказать свою точку зрения. Твоя мать права. Мы давно откладывали деньги для этой цели. С моей стороны было неправильно вставать у тебя на пути.
Я издаю восторженный вопль и внезапно начинаю подпрыгивать вверх-вниз, как будто готовлюсь к предстоящему забегу в мешках. Кажется, я не могу сдержать своей радости. Я обнимаю своего отца так крепко, как не обнимала его с тех пор, когда мне было около девяти лет.
– Я подам заявление, чтобы стать RA![43], – выпаливаю я, едва дыша. – Это сэкономит много денег… Я все понимаю. Кроме того, я не любитель выпить – ну, по крайней мере, теперь. Мне не хочется ходить на большие вечеринки, и я сдам всех нарушителей общежития, всех до единого! Я теперь профи в доносах. – Я думаю о Райли и Дилане.
Папина челюсть сжимается. Похоже, его обуревают нешуточные эмоции.
– Я горжусь тобой, Летти! – заикаясь, произносит он. Его губы подрагивают, что заставляет меня чувствовать себя крайне неловко. – Я так чертовски горжусь тобой! Я редко говорю это, не знаю, как это показать, порой не уделяю тебе внимания, но я наблюдаю, и мне нравится то, что я вижу. Ты удивительная девушка, и я благодарен судьбе за то, что являюсь твоим отцом.
Он поперхнулся, и ладно, признаюсь, теперь у меня тоже комок в горле.