Набор новичков в Орден проводился только раз в году, в середине зимы, и десятки мальчишек приходили к его воротам, отчаянно надеясь попасть в горстку счастливцев и вступить на путь, ведущий к рыцарству.
Процедура отбора была одинаковой для всех.
Стражники, охранявшие ворота, объявляли, что существует лишь один способ быть принятым в претенденты и начать обучение. Они должны провести всего одну ночь за воротами крепости до самого рассвета. В течение этого времени они должны оставаться каждый на своем месте. Они не имели права есть, спать, садиться на землю или отдыхать как-то иначе. Более того, было приказано сдать теплую одежду и обувь.
В тот день, когда Захариэль проходил это испытание, было пасмурно и снег, лежавший на стенах и ветвях деревьев вокруг крепости широкой бахромой, придавал окрестностям странно-праздничный вид.
Немиэль тоже был с ним; они оба решили стать рыцарями и надеялись, что выдержат испытание и их примут как претендентов в члены Ордена.
К тому времени, когда началась проверка, снег уже покрывал землю и продолжал идти целый день, пока высота слоя не достигла их коленей. Край леса отстоял от крепости на несколько сотен метров, но им казалось, что темнота, словно живое существо, тянется к ним из-за деревьев и заключает в мягкие, но совсем не дружеские объятия.
Захариэль заворочался во сне, но призрачный холод пробирал до костей и вызывал дрожь во всем теле. Он уже узнал постоянно преследующий его кошмар, но даже это не помогло вырваться из его цепких объятий. Конечности онемели до такой степени, что он опасался из-за обморожения лишиться пальцев рук и ног. Он знал, что утром, освободившись от темноты, будет проверять их, желая убедиться, что ночной кошмар не превратился в реальность.
В течение всего дня стражники изо всех сил старались сделать их испытание еще более тяжким. Они расхаживали по рядам несчастных босых мальчишек и жестокостью или посулами старались сломить их решимость.
Один из стражников назвал Немиэля безмозглым простаком, который осмелился надеяться стать достойным приема в Орден. Другой попытался соблазнить Захариэля одеялом и горячей едой, если только тот откажется от своих амбиций и прекратит испытание.
Захариэль снова видел над собой смеющееся лицо стражника и слышал его слова: «Иди внутрь, мальчик. Нет смысла стоять здесь и мерзнуть. Тебе все равно не удастся вступить в Орден. Всем известно, что мы не получаем того, чего хотим. Ты и сам это знаешь, я вижу тебя насквозь. Иди внутрь. Тебе же не хочется оставаться снаружи всю ночь. После захода солнца под стенами крепости бродят всякие хищники — и львы, и медведи, и много других зверей. Они очень обрадуются, увидев в чистом поле мальчишек. Ты для них окажешься великолепной закуской».
До этого места кошмар разворачивался по одному и тому же сценарию, следуя воспоминаниям, но в какой-то момент, никогда не повторяясь, он превращался в совершенное безумие, и начинались события, не имевшие к памяти никакого отношения. От этих вещей Захариэль очень хотел бы избавиться, но, в отличие от приятных сновидений, они не желали пропадать.
На этот раз Захариэль стоял рядом со светловолосым мальчиком, которого до сих пор не встречал ни в жизни, ни в кошмаре. Этот парень был очень привлекателен и явно гордился собой. Он стоял, расправив плечи, и всем своим видом показывал, что со временем станет могущественным воином.
К нему подошел стражник с грубым лицом и жестокими желтыми глазами.
— Тебе незачем заканчивать испытание, — сказал стражник. — Твоя гордость и выдержка в таких тяжелых условиях привлекла внимание самого гроссмейстера Ордена. Твоя судьба решена. Каждый, у кого есть глаза, понимает, что ты добьешься своего и станешь одним из избранников.
Захариэль хотел закричать и предостеречь мальчика, чтобы тот не верил лживым посулам, но тот услышал то, что хотел услышать. Слова стражника обещали ему все, чего он хотел.
Лицо мальчика при известии о его избрании вспыхнуло от восторга, глаза загорелись неудержимой радостью.
Решив, что испытание для него закончилось, он в изнеможении упал на колени, наклонился вперед и поцеловал снег, укутавший землю.
Злобный хохот стражников заставил его изумленно поднять голову, и Захариэль увидел, что удручающее сознание собственной глупости затянуло его взгляд мутной пеленой.
— Глупый мальчишка! — закричал стражник. — Ты веришь всякому, кто говорит, что ты лучше других? Мы так и думали, что ты просто самодовольный болван!
Мальчик испустил душераздирающий вопль, полный тоски, и Захариэль постарался смотреть прямо перед собой. Несчастного мальчишку с покрасневшими глазами и белым от ужаса лицом поволокли к кромке леса.
Густая сеть сплетенных корней и ползучих растений стала затягивать свою жертву все дальше в удушающую чащу, и крики мальчика начали затихать. Голос становился все слабее и слабее, но даже после того, как неудачник скрылся в темноте, Захариэль еще долго слышал его мучительные вопли.
Захариэль с трудом прогнал мысли об исчезнувшем соседе. Мороз усиливался, и число кандидатов у дверей Алдаруха стало уменьшаться. Многие мальчишки предпочли смириться с клеймом неудачника и прекратить ужасное испытание.
Кое-кто подходил к стражникам и умолял приютить их в крепости до утра или хотя бы вернуть теплую одежду и обувь. Другие, измученные холодом и голодом, просто падали в снег, и их уносили неведомо куда.
К закату осталось примерно две трети мальчишек. Затем стало темно, и стражники вернулись в свои будки внутри крепости, оставив мальчиков наедине с долгой ночной тьмой.
Ночные часы оказались самыми тяжелыми. Захариэль метался в кровати, а во сне он дрожал и так сильно стучал зубами, что опасался их раскрошить. Крики из леса окончательно стихли, прекратились издевательства и насмешки стражников. Наступила полная тишина.
С приходом ночи темнота и разыгравшееся воображение гораздо успешнее, чем стражники, вселяли в души испытуемых настоящий ужас. Разговоры о приходивших под стены крепости хищниках посеяли семена страха, которые в темной тиши пустили корни и оплели разум.
Захариэлю казалось, что ночь растянулась на целую вечность.
Она была всегда и никогда не закончится. Ничтожные попытки людей принести в Галактику свет оказались тщетными и обреченными на провал. Он вяло постигал странность возникшей в сознании концепции, перебирая идеи и слова, о которых никогда не знал, но был уверен в их истинности.
Но больше всего Захариэля пугали звуки.
Обычные звуки ночного леса, которые в прошлом он слышал тысячи раз, теперь казались гораздо более громкими и угрожающими. Временами он мог поклясться, что различает голоса хищных птиц, медведей и даже внушающего ужас калибанского льва.
Любой треск сухой ветки, шорох листьев, любой крик или взвизг — все это отдавалось гулом в голове и таило в себе угрозу. Смерть скрывалась за его спиной или у самого локтя, и он хотел бежать, хотел отказаться от испытания, хотел вернуться в свое родное селение, к друзьям и семье, к успокаивающему голосу матери и теплому местечку у очага. Он хотел отказаться от Ордена. И от желания стать рыцарем.
Ему было всего семь лет, и он хотел домой.
Какими бы ни были страшными и таинственными ночные шорохи, самым худшим испытанием стали голоса, составлявшие наиболее тягостную часть каждого кошмара.
Кроме треска деревьев и шороха шагов из леса доносились миллионы шепчущих голосов, словно там готовился жуткий заговор. Захариэль не знал, слышит ли их кто-нибудь еще, но больше никто не реагировал на звуки, заполнявшие его голову обещаниями власти, наслаждений и бессмертия.
Все это могло достаться ему, стоило только шагнуть с покрытой снегом площадки перед крепостью и уйти в лес. В отсутствие стражников Захариэль осмелился повернуть голову и бросить взгляд на беспорядочное сплетение ветвей на краю чащи.
Большую часть поверхности Калибана занимали леса, и вся жизнь Захариэля проходила среди высоких стволов под густыми кронами, но такого леса он еще никогда не видел. Стволы деревьев сгнили и позеленели, пораженная заразой кора отслоилась и повисла лохмотьями. Тьма чернее самой темной ночи притаилась меж ветвей, и, хотя голоса звали его туда, обещая, что все будет хорошо, он сознавал, что в мрачных сплетениях чащи скрываются невиданные ужасы и невообразимые кошмары.
Как ни странно, но Захариэль знал, что лес из его кошмара не имеет ничего общего с естественными явлениями, этот лес был настолько необычным, что мог существовать лишь вне пределов мира смертных, он был сформирован его кошмарным сном, порожден его собственными желаниями и страхами.
Скрытые в глубинах леса силы были вне пределов страха и разума, их необузданный стихийный поток бурлил и ревел в гармонии с приливами и отливами человеческих жизней.
И все же…
Во всей этой тьме, в устрашающей мощи было что-то притягательное.
Ведь силу, каков бы ни был ее источник, можно покорить, не так ли? И тот, у кого достаточно воли, чтобы справиться с трудностями, может укротить поток стихийной энергии и заставить ее служить своим желаниям.
С такими силами возможно достичь безграничных высот. Можно выследить и истребить всех великих зверей, а другие рыцарские сообщества подчинить своей воле. Весь Калибан станет владением Ордена, и все жители станут подчиняться его законам или умрут под мечами ужасных черных ангелов смерти.
Эти мысли вызвали у него улыбку и предвкушение славы, которую он завоюет на полях сражений. Он мысленно рисовал себе сцены кровопролитной резни и последующих за ними оргий, представлял пирующих на трупах стервятников, и пожирающих тела червей, и пляски безумцев, веселящихся на развалинах мира.
Захариэль закричал, и видения в его мозгу рассеялись, тогда он услышал истинную сущность голосов: шепот во мраке, двусмысленные обещания, злобный хохот и шипение змей, проникавших в могилы, банальные слова его эпитафии.
Но даже после осознания соблазнов темное царство леса не оставляло его в покое, обольщения преследовали Захариэля всю ночь, пока почти не заставили бежать навстречу искушениям тьмы.