«С людьми нужно расставаться, – в сознании Владимира Николаевича родился очередной философский пассаж, – а иногда и бросать. Марина уже исчерпала свой потенциал. Ей грех жаловаться. Если бы не я, она так и осталась бы стандартной проституткой, а так смогла пожить, как королева. Любая баба ей бы позавидовала. Но все когда-нибудь заканчивается, и за все есть своя плата, поэтому придется пойти на непопулярные меры и окончательно закрыть этот щекотливый вопрос. Не стоит пренебрегать возможностью подстелить себе на будущее соломки, чтобы потом не жалеть об ошибках, которые можно было избежать».
Мягко шурша шинами, «лексус» подъехал до самого крыльца с колоннами и остановился.
Первым делом из машины выскочил водитель и услужливо открыл дверцу Чалову. Тот, крякнув и чуть пригнувшись, чтобы не удариться головой, вышел из автомобиля и тут же надел перчатки. Было холодно.
Владимир Николаевич невольно окинул взглядом обширный двор своего поместья площадью в тысячу квадратных метров и ощутил прилив гордости за себя. «Все-таки не каждый обладает такой смекалкой и расторопностью, как я, – удовлетворенно подумал о своих способностях Чалов, дыша на крыльце свежим воздухом, прежде чем зайти в дом. – Только единицы. И в этом вся правда человеческого существования. В мире всегда было и будет неравенство. Либо ты барахтаешься в затхлом болоте вместе со всеми, либо всеми правдами и неправдами карабкаешься наверх, где всегда есть кормушки с обильной жратвой».
– Владимир Николаевич… – Лицо помощника приняло землистый оттенок, словно он промотал в казино все свое состояние.
– Я понимаю, что Москва здоровья никому не добавляет, но ты что-то очень плохо выглядишь…
Помощник судорожно сглотнул, бегая тревожным взглядом по сторонам и не решаясь посмотреть Чалову прямо в глаза.
– Вот что, Артур, я вижу, что тебе нужен отдых. На сегодня ты свободен.
– Она не приехала, – набравшись смелости, выпалил на одном дыхании помощник.
– Кто «она»? – нахмурился Чалов, несмотря на то что понимал, о ком идет речь.
– Марина, – виновато ответил помощник.
– В чем дело? – резко спросил Чалов, едва сдерживая ярость.
– Ее должны были вести наши люди. В назначенное время за ней приехала машина, но она не появилась. За ее квартирой ведется круглосуточное наблюдение. Телефонные номера не отвечают… – начал отчитываться помощник.
– Нет, ну что за идиоты! – скривился Чалов и от злости, сняв мягкие кожаные перчатки, швырнул их под ноги. – Крутись как хочешь, но чтобы завтра утром она была здесь! – рявкнул он на помощника и, сильно хлопнув за собой дверью, исчез в доме.
Глава 12
С трудом открыв глаза, Якушев не сразу понял, где находится. Чей-то голос с акцентом сказал пару фраз, и Юрия снова окатили ледяной водой из ведра. Его шмотки можно было выжимать обеими руками.
Якушев инстинктивно съежился и прикрыл голову руками, услышав вокруг себя оживленный говор. Крепкие руки схватили его за плечи и грубо поставили на ноги, на которых он еле держался. Якушев замотал головой, пытаясь прийти в себя, так как перед глазами все расплывалось, как будто он в одиночку выпил бутылку водки. Вдобавок ко всему он чувствовал сильную боль в области затылка.
«Плохо дело, – подумал Юрий, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывавшихся силуэтах. – Голова не в порядке. Тело более-менее, а вот башка гудит как медный котел».
Оглядевшись по сторонам, он убедился в том, что стоит в кольце врагов и никакой лазейки для бегства нет и не предвидится. Можно только потянуть время, чтобы Сазонов успел как можно дальше увести от школы детей. Если, конечно, его еще не застрелили.
Двое мужчин выделялись среди остальных бандитов в военной форме. Один, коренастый, уверенно отдавал приказы. Другой, худощавый и бледный как смерть, рассеянно смотрел на Якушева.
– Смотри, Малхаз, как это делается, – сказал коренастый и, подойдя к Юрию сзади, ударил его по ногам так, что Якушев невольно упал на колени. – Ну что, сраный Робин Гуд? – с ухмылкой обратился к нему коренастый грузин. – Допрыгался? Сейчас поговорим.
Юрий хотел адекватно ответить, но лишь бессильно задергал руками, запястья которых были крепко стянуты обыкновенной веревкой.
Увидев потуги Якушева, бандиты издевательски захохотали, мол, хочешь – старайся, хочешь – нет, все равно от нас не убежишь.
Коренастый грузин взял в руки кинжал и опустился на корточки перед лицом Якушева, выставив перед собой наточенное лезвие.
– Сейчас я буду вживую снимать с тебя шкуру. Кусочек за кусочком, пока ты весь не истечешь кровью и не сдохнешь. Но, как человек гуманный, я даю тебе право выбрать свою смерть. Скажи мне: есть ли в школе вооруженные люди, где прячутся эти крысеныши и где документы, которые ты свистнул из моей папки?
Якушев понимал, что находится в крайне неблагоприятной ситуации, где он, несмотря на все свое мастерство и боевые навыки, оказался заложником обстоятельств, и что, вероятнее всего, он погибнет здесь геройской смертью еще задолго до того, как сюда приедет местная полиция.
«Что мне терять? – мелькнуло в сознании Юрия, и он сам же ответил на свой вопрос: – Нечего. Умирать нужно мужественно и достойно. Как нас учили еще во времена чеченской кампании. Твои враги только и ждут, чтобы ты начал ползать и умолять их о пощаде, чтобы поглумиться над тобой напоследок и таким образом почувствовать свою силу и значимость. И если ты не даешь им этого сделать, то они продолжают ощущать свое ничтожество и комплекс неполноценности. В любом случае мне не нужно ничего говорить. Если Сазонов выживет, то он сможет воспользоваться этими бумагами и здорово насолит этому козодою».
– Да пошел ты, – тихо, но твердо пробормотал Якушев.
Его попытки вернуться в реальность и сфокусироваться на окружавших его людях и объектах были небезуспешными. Очертания предметов и силуэтов становились все яснее, и вот он уже видел перед собой свирепую небритую морду, с которой не сползала ехидная улыбка.
«Уверен в своей безнаказанности, – подумал Юрий. – Но ничего, и на тебя рано или поздно управа найдется. Всякий беспредельщик должен об этом помнить, но почему-то никто не хочет об этом думать».
Грузин, не говоря ни слова, наотмашь ударил Якушева по лицу. Юрий повалился на землю. Перед глазами заплясали «звездочки».
– Не хочешь по-хорошему, – с холодной яростью сказал коренастый грузин, поигрывая кинжалом в руках, – будет все по-плохому. Сейчас я буду делать из тебя филе для своих собак. Проверим, насколько ты устойчив к боли. Будешь визжать как баба?
Вокруг снова раздался дикий рогот.
– Привяжите этого мудака к дереву. Если он останется живым, покидаем потом в него ножи. Мне давно хотелось развлечься по-настоящему.
Коренастый грузин метил хорошо отточенным лезвием Якушеву прямо в живот, но неожиданно со стороны школы затрещали автоматные очереди.
Все всполошились и трусливо замотали головами, ища надежное укрытие. Коренастый грузин, бросив свирепый взгляд на Якушева, отдал своим молодчикам несколько приказаний.
– Малхаз! – заорал он тому бледному парню, который стоял поодаль с отсутствующим видом, словно ему было абсолютно все равно, что происходит вокруг. – Иди сюда. Я тебя наконец-то сделаю нормальным мужиком!
По всей видимости, эта перспектива не очень-то прельщала Малхаза, и он, тяжело вздохнув, словно поднимался на эшафот, нехотя подошел к коренастому поближе.
Присмотревшись к ним повнимательнее, Якушев наконец-то сложил два и два.
«Это же братья Гогнадзе! – Юрий теперь смотрел на своих врагов изучающим взглядом. Несмотря на сложность ситуации, играть в ящик он не собирался и хотел, как говорится, пожить «подольше и увидеть побольше», а не сдохнуть собачьей смертью в далекой и чужой Грузии. – Очень интересно. На них форма военнослужащих осетинской армии. Только ради чего они затеяли эту провокацию? Трудно поверить, что они напали на школу просто так. Любой вменяемый человек прекрасно знает, что это терроризм и какое наказание за этим последует. Так чего же они хотят? Вооруженного столкновения в этом регионе? В чем же их выгода?»
Якушев с любопытством разглядывал бледного и безучастного Малхаза, которого, создавалось впечатление, насильно заставили принять участие в этом мероприятии. Да, похоже, он не очень-то и горел желанием становиться «нормальным мужчиной», скорее всего предпочитая всему происходящему понюшку кокаина.
О чем вполголоса говорили братья, Юрий разобрать не мог, зато, пока на него не обращали внимания, начал шевелить связанными руками, пытаясь перетереть веревку о шершавый ствол дерева. Ведь со связанными руками мало что сделаешь и далеко не убежишь.
Со стороны школы снова протрещала автоматная очередь. Вахтанг торопливо передал кинжал младшему брату и взглядом полным ненависти окинул Якушева:
– Надеюсь, ты сдохнешь до моего возвращения.
Вахтанг и еще пять человек вместе с ним осторожно двинулись по направлению к школе. С Якушевым остались Малхаз и еще двое бандитов.
Якушев подметил, что Малхаз Гогнадзе неумело держит в руках кинжал и, судя по всему, не сможет нарезать им даже овощи, что уж говорить про пытки пленника.
– Чего стоишь, Малхаз? – усмехнулся Якушев, глядя ему прямо в глаза. – Режь меня. Не стесняйся. Нож заходит в плоть как по маслу. Только кровь сильно будет брызгать. Во все стороны. Может, наденешь какой-нибудь халат, чтобы не испачкаться?
Якушев, тертый калач, всеми способами пытался потянуть время. Он не раз оказывался в безнадежных ситуациях, балансируя на грани жизни и смерти, и вытаскивал сам себя из жутких передряг прямо как барон Мюнхгаузен.
– Заткнись! – истерически выкрикнул Малхаз, не выдержав напряжения. – Я порежу тебя на куски!
Юрий Якушев рассмеялся. Его смех прозвучал жутковато.
– Тебя трясет как осиновый лист. Еще немного – и ты обмочишься. Ты даже боишься ко мне приблизиться.
Малхаз перевел воспаленный взгляд на двух боевиков, которые молча наблюдали за происходящим.