— Следующий кортеж наш! Приготовьтесь!
— Не волнуйся, командир, все будет как надо!
Между тем, шум на шоссе начал удаляться влево, и «мент», судя по звуку шагов, пошел на прежнее место…
… «Пора! — Максим метнулся вслед за «ментом», который уже зашел за выступ, и нанес тому сильный удар палкой по затылку. «Мент» покачнулся, ноги его подломились, и он рухнул на камни. — Так, быстро снимаем бронник, и пояс с подсумком. Что у него еще интересного? Наручники и пара гранат… Скотч! Отлично! Что еще?.. «ТТ» в кобуре и еще один «ТТ» во внутреннем кармане и к нему две обоймы… Что в подсумке? Запасные обоймы для автомата. Вроде все… Начинаем паковать клиента»! Максим замотал скотчем глаза и рот «менту». Затем перевернул объект на живот, завел руки за спину и скрепил запястья наручниками. Замотал скотчем ноги. Положил «упаковку» на бок и примотал тем же скотчем к кусту. После чего надел на себя бронежилет, пояс с подсумком и каску, перекинул автомат через плечо, и взял по пистолету в каждую руку. «Рэмбо, блин»! В этот момент тишину нарушил отчаянный рев клаксонов, визг тормозов, и все это вперемешку с автоматными очередями. «Началось»! Максим метнулся за выступ. Все последующее обостренное сознание воспринимало как замедленную съемку. Еще недавно пустое шоссе напоминало теперь поле боя. Метрах в ста пятидесяти заканчивал перекрывать дорогу армейский грузовик. «Вот, значит, что ехало по проселку!». В кузове грузовика лежали какие-то железобетонные изделия, из-за которых, а так же из кустов рядом с шоссе, несколько автоматчиков поливали огнем дорогу перед собой. Недалеко от них стояла, ткнувшись носом в кусты, милицейская машина с продолжающей работать мигалкой. Прямо под площадкой перестраивался кортеж автомобилей. Передний джип разворачивался поперек дороги, два задних джипа прорывались по обочине вперед. Бывшие в середине черные лимузины, на задней скорости синхронно шли на «полицейский разворот». Идущая сзади милицейская машина освобождала им дорогу. Из джипов на ходу выпрыгивали люди с оружием… Около грузовика на дорогу выскочил боец в камуфляже с РПГ в руках и, с колена, произвел выстрел по эскорту. Одновременно с ним один из «абреков» на площадке тоже выстрелил из РПГ, но не в сторону эскорта, а в сторону скалы над дорогой. Первый выстрел из РПГ попал в джип. Тот подпрыгнул и завалился набок но, почему-то не взорвался. Второй выстрел из РПГ попал в заградительную сетку на склоне горы. Сетка лопнула и потревоженные взрывом камни с грохотом посыпались на дорогу, образовывая завал. Одновременно с этим заработал пулемет на площадке, расстреливая охрану на шоссе. Успевшие развернуться лимузины резко сдали назад, уходя от камнепада. Джипы тоже сдали назад, прикрывая лимузины от пулеметных очередей. Второй «абрек» отбросил использованный РПГ и взял новый, с явным намерением стрелять, но теперь уже по эскорту. И, скорее всего, все закончилось бы в считанные минуты, и весьма плачевно для людей из эскорта, если бы не Максим, который уже преодолел расстояние, отделявшее его от «абреков».
«Целься в голову, на теле может быть бронежилет!» — скомандовал Максим сам себе.
Тот «абрек», у которого в руках был РПГ, неожиданно обернулся, видно почуяв неладное. Лицо его перекосилось в гримасе ярости и ужаса от понимания неизбежного; рот приоткрылся, но произнести ничего не успел, потому что именно туда попала выпущенная в упор пуля. «Абрека» смело с бруствера, и он, ломая кусты, исчез среди бурной растительности. Второй «абрек» так был увлечен своей работой, что когда пуля вошла ему в затылок, он просто ткнулся лицом вниз. Максим рывком отодвинул труп в сторону и занял его место за пулеметом. Быстро окинул взглядом поле боя. Нападавшие, видимо, собирались перейти к атакующим действиям под прикрытием пулемета. Но теперь, когда тот внезапно замолк «на полуслове», замерли в нерешительности. Обороняющиеся, тоже пока оставались на месте, не успев оценить изменившуюся ситуацию.
«Картина Репина «Не ждали» — пробурчал себе под нос Максим, разворачивая ствол пулемета в сторону нападавших.
Первая очередь прошла с недолетом, зато уже вторая привела нападавших в смятение. Оборонявшиеся, наоборот, оживились. Часть из них побежала к завалу, чтобы расчистить дорогу для лимузинов. Остальные переместились вперед, усилив огонь по противнику.
«Наша берет! — Максима охватило то особое возбуждение, которое бывает у человека только что пережившего смертельную опасность и понимающего, что самое страшное уже позади. — Так, а что это там, в кустах, слева от грузовика? А вот сейчас выясним»! Максим оставил пулемет и взял в руки РПГ. Выстрел оказался на редкость удачным. В кустах раздался взрыв, гораздо более мощный, чем просто от разрыва гранаты, потом еще один. В это время из-за скалы справа вылетел вертолет. Боевая машина зависла над полем боя. Видимо экипаж быстро оценил обстановку и ракеты, сорвавшись с пилонов, понеслись в сторону нападавших.
«Вот и все»! — подумал Максим. Но еще до того, как ракеты попали в цель, он заметил выстрел из РПГ со стороны нападавших и каким-то крайним чутьем понял, что стреляли не в вертолет, а в него, Максима. Максим упал за бруствер и, уже точно по наитию, рывком взвалил на себя труп «абрека». Грохот взрыва оглушил его, он почувствовал удар в бок и потерял сознание…
… - И что мы теперь будем делать? — голос Селиванова звучал внешне спокойно, но как-то тускло.
— Может, рванем за границу? Деньги у нас в тамошних банках есть… — таким же тусклым голосом произнес Фетисов.
— Нет, други мои, туда нам путь заказан! — голос Агафонова, в отличие от голосов его друзей, звучал уверенно и твердо.
— Почему? — взглянул на товарища Фетисов. — Мы ведь могли бы там легко затеряться…
— Только не мы, — поддержал Агафонова Селиванов. — Не те, так другие нас обязательно найдут!
— Ну, может, конечно, и не сразу, — продолжил развивать мысль Агафонов. — Может годик-другой и побегаем. А потом все, хана!
— Годик-другой не так уж и мало… — задумчиво произнес Фетисов.
— Мало, Илюша, мало! И учти, что при этом пострадают еще и семьи.
— А так они что, не пострадают? При этакой-то шумихе…
— Не будет никакой шумихи. Слишком много появится влиятельных людей, которым удастся остаться в стороне, но которым такая шумиха будет невыгодна.
— Почему невыгодна?
— Именно потому, что им удастся остаться в стороне. И не без нашей помощи. Я надеюсь, никто не собирается выдавать следствию Паутину?
При слове «следствие» Селиванов нахмурился, а у Фетисова вырвалось:
— О, Господи!
— Ничего тут уже не поделаешь. Надо смотреть правде в глаза. Мы рискнули, проиграли, и теперь надо платить по счетам. Наш арест вопрос дней, если не часов. Поэтому давайте решать: что будем делать с Паутиной?
— Как что, припрячем хорошенько! — на этот раз уверенно сказал Селиванов.
— А я предлагаю все уничтожить!
— Как это? — изумился Фетисов.
— Не понял… — поддержал его Селиванов.
— Други мои. Самый надежный способ сохранить тайну, это не иметь ее вообще! Уничтожим все следы Паутины и будем твердить на следствии, что мы ее уничтожили!
— Так кто нам поверит… — с тоской произнес Фетисов.
— Никто, конечно. Именно на этом и строится весь расчет! Мы будем твердить, что все уничтожили. Нам никто не будет верить, но и найти ничего не удастся. При этом раскладе, те люди, которые не заинтересованы в том, чтобы Паутину нашли, будут делать все, чтобы облегчить нашу судьбу!
— Зачем им это? Не проще ли пустить нас в расход? — не согласился Селиванов.
— Да нет, Игорек, не проще. Нас ведь трое. А троих убрать труднее, чем одного. Любая осечка, и оставшиеся, или оставшийся, в живых сдаст Паутину органам. Вот за границей — послушай мы совета Ильи — нас бы со временем убрали по тихой. А здесь, да тем более в тюрьме — не посмеют!
— Тогда засадят пожизненно! — пробурчал Фетисов.
— И этого не будет. Зачем им нас злить? Помяните мое слово. Если все будем делать как надо, получим лет по десять — максимум пятнадцать!
— Тебе, что, этого мало? — в голос Селиванова вернулась утраченная, было, ирония.
— Не мало, конечно, но шанс дожить до освобождения у нас есть. А, значит, завершим жизнь спокойно и на свободе. А что до тюрьмы… Поверьте, у нас там будут сносные условия. Думать так у меня есть все основания!
— Может ты и прав. Но как-то боязно без страховки…
— Это ты, Игорек, про Паутину? А ответь мне, пожалуйста, и ты, Илюша, ответь: какую часть Паутины каждый из вас помнит наизусть?
— Я, пожалуй, все, что касается силовых структур. И, может, даже и больше, — сказал Селиванов.
— А я все, что касается интеллигенции и криминалитета, — добавил Фетисов.
— А я, считай, все остальное. Вот вам и страховка!…
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом…
… Сознание возвращалось медленно, прорываясь через мешанину из обрывков фраз и образов, постепенно возвращая его к реальности. Наконец, Максим почувствовал, что сознание полностью к нему вернулось. Однако открывать глаза не спешил. Ни сил, а, главное, желания это сделать у него пока не было. Сначала он попробует разобраться в своих ощущениях, а там видно будет. «Начнем с самочувствия: не то чтобы очень, но и не так, чтобы так. Ага, чувство юмора на месте — это радует. Теперь: где я и как сюда попал? Начнем с конца. Попал я сюда потому, что, сам того не желая, оказался в эпицентре какого-то голливудского боевика, притом чуть ли не в главной роли: то ли «Бонда», то ли «Рэмбо», то ли, бог его знает, еще кого! А нахожусь я больничной палате…». Это было то немногое, что он, находясь в полубреду, все-таки ухитрился усвоить. А вот насколько серьезно он пострадал и как долго тут обретается, этого он не знал…
… - Вы в больнице, уже двое суток. У вас касательное ранение в правый бок, контузия и многочисленные ушибы, плюс большая потеря крови. Сейчас вашей жизни ничего не угрожает, и вы можете попробовать открыть глаза, раз уж пришли в себя. Вон веки подрагивают, да и приборы не обманешь. — Голос был мужским и каким-то бесцветным, как у робота в кино.