Несколько секунд полковник ошарашено смотрел на Мороза, потом с расстановкой произнес:
— Ну, вы и «фрукт», комиссар…
Тут на его лице появилось выражение понимания.
— … И, к тому же, хитрый «фрукт». Хотите благополучно вернуться на базу — а там видно будет? Хотя… Будь, по-вашему. Я отпущу вас целыми и невредимыми и отправлю с вами своих офицеров для комиссии. Но вот только ваша очаровательная переводчица останется у меня в гостях. И если выводы комиссии будут не в вашу пользу, то вернется она только после того, как генерал будет здесь. Ну, как вам условие?
— А какие гарантии, что с ней тут будут обходиться подобающе?..
Максим говорил протокольным тоном, не обращая внимания на умоляющий взгляд Ядвиги. Он лишь на долю секунды опустил глаза, чтобы взглянуть на часы. Было 11–48.
… - Гарантии? Да какие хотите гарантии того, что если мы договоримся, то ваша переводчица вернется целой и невредимой…
И тут полковник допустил оплошность, на которую так рассчитывал Мороз. Он перегнулся через стол, к отшатнувшейся в ужасе Ядвиге и, сделав знак стенографисту прервать работу, на местном наречии негромко произнес:
… - Невредимой, но только основательно помятой и подуставшей. Пока ты будешь нашей гостьей, мы окажем тебе невиданную честь. Мы свяжем твои нежные руки, чтобы ты не пустила вход свои острые коготки, и оттрахаем тебя во все дыры. Поверь, сучка белая, ты будешь довольна.
Одобрительный гогот сзади подтверждал, что слова полковника вовсе не пустая угроза. Несчастная Ядвига от ужаса лишилась дара речи. Профессор, который во время всей встречи старался вести себя невозмутимо, теперь с беспокойством посмотрел на Мороза, поскольку, не поняв в целом, что сказал полковник, общий смысл все-таки уловил.
… - Господин полковник…
Голос Мороза прозвучал, как гром среди ясного неба. И не потому, что был таким громким, наоборот, он скорее напоминал шипение змеи, а потому, что прозвучал на том же языке, на котором только что говорил полковник, и это стало неожиданностью для всех присутствующих, включая профессора и Ядвигу. Все взгляды были теперь прикованы к Морозу.
— … Господин полковник. Вы только что нанесли оскорбление парламентеру. И не просто парламентеру. Вы только что публично оскорбили женщину, притом в самой непристойной форме. Вековые традиции вашей страны позволяют рассматривать ваше поведение как преступление. Учитывая тот факт, что ваш президент объявил себя хранителем традиций, я думаю, эта неприглядная история будет иметь для вас самые серьезные последствия.
За столом установилась гробовая тишина. На лице полковника сменилось несколько выражений: сначала изумление сменила ярость, которая на короткое время перешла в испуг, на смену которому пришло выражение, точного определения которому Максим дать не мог, но которое ничего хорошего не сулило.
… - Дальше переговоры продолжатся один на один, прошу всех покинуть палатку… — голос полковника звучал зловеще.
Вскоре за столом остались только Максим и полковник. Вышли все, даже Окан и стенографист.
… - Браво, господин комиссар. — полковник, нарочито театрально, несколько раз хлопнул в ладоши. — Отличный ход. Я ведь действительно был уверен, что с вашей стороны кроме переводчицы меня никто не поймет. Но вот только, что мы теперь со всем этим делать будем?.. Хотя, я, пожалуй, знаю. По дороге домой ваша машина случайно свернет с дороги и подорвется на мине. Жаль конечно, но вы не оставляете мне выбора.
«Да, конечно, жаль тебе, так я и поверил, павиан бесхвостый» — подумал, про себя, Максим, но вслух сказал совершенно другое:
— А как же генерал?
— Да, черт с ним, в конце концов. Своя шкура дороже.
— А гнев президента?
— Это, действительно, проблема… Этот кретин и чистоплюй и вправду может доставить мне много неприятностей. Ну, да как-нибудь выкручусь, не впервой…
Максим бросил взгляд на часы. «Все, пора». Он встал так резко, что полковник невольно отшатнулся, положив руку на кобуру.
… - Господин полковник, вы уже во второй раз за последние полчаса оскорбляете в моем присутствии должностное лицо. На этот раз вы покусились на самого президента вашей страны.
— Что-то вы, комиссар, для потенциального покойника через чур бойки. Что вы мне можете сделать-то?
— Я сделаю так, полковник, — сказал Мороз, — что вы проживете немногим дольше меня, если, конечно, осуществите свою угрозу.
— Как забавно… И как же вы это сделаете? Нет, нет, дайте я сам угадаю… Вы меня проклянете перед смертью.
— Все гораздо проще. Я сделаю так, что ваш президент узнает все о сегодняшнем инциденте.
— И всего-то? А, понимаю. Вы явитесь к нему во сне?
— Зачем так сложно? Просто сделаю так, что он получит аудиозапись того, что здесь происходило, … да и сейчас происходит.
Полковник не скрывал изумления.
— Вы что хотите, чтобы я поверил, что вы меня пишете? Поверил после того, как каждого из вас проверили с помощью самого современного оборудования?.
— Пишем, но не здесь, конечно. Здесь только микрофоны…
— Бросьте. Не думаете же, вы, что я поверю в эту байку?
— А это легко проверить. Капитан. — громко сказал Максим в пространство. — Если вы нас слышите, и пишите, подайте сигнал в виде красной и зеленой ракет последовательно.
Некоторое время полковник сидел, не шевелясь, видимо стараясь переварить услышанное.
… - Ну и где же он, этот ваш сигнал? — спросил он через некоторое время.
Тут в палатку, попросив разрешения, торопливо вошел Окан и что-то прошептал полковнику на ухо. Тот побледнел и жестом приказал майору удалиться.
… - Что, полковник, палатку-то на наличие жучков проверить не догадались? — с иронией в голосе спросил Мороз.
— Да идите вы к черту, — голос у полковника был усталым. — Нет, здесь что-то не так… Вы договорились со своими людьми заранее?. Ну, конечно, как я сразу не понял, хитрая вы бестия. — он погрозил Максиму пальцем. — Ну, это мы легко проверим.
И полковник, как недавно до него Мороз, громко сказал в пространство:
— Капитан, подтвердите, что вы нас слышите двумя красными ракетами.
Полковник торжествующе посмотрел на Мороза… Через некоторое время в палатку вошел солдат с рацией.
— Господин полковник, вас вызывают из лагеря миротворцев.
— Поставь рацию на стол и можешь быть свободен.
Когда солдат вышел, полковник взял трубку.
— Слушаю.
Разговор был коротким. Полковник ругнулся, и положил трубку, после чего уставился на Мороза:
— Как вы думаете, о чем был разговор?
— Думаю, что вам посоветовали нас отпустить.
— В общем верно. Ваш наглец капитан сказал, что не намерен больше тратить ракеты, чтобы забавлять меня фейерверком. А еще он сказал, что передаст информацию в штаб-квартиру миротворцев, если не услышит положительного решения о вашей судьбе. Ладно, ваша взяла… Капитан, ваш шеф и его сопровождение будут на месте в течение часа. Просто мне необходимо еще некоторое время, чтобы обсудить с господином комиссаром кое-какие вопросы.
После этой речи, вторую половину которой полковник произнес в пространство, он обратился к Максиму:
— Господин комиссар, давайте закончим разговор на улице. Здесь я чувствую себя полным идиотом.
«Каковым ты собственно и являешься» — поизгалялся про себя Максим, выходя вслед за полковником из палатки.
На улице он ободряюще улыбнулся Ядвиге и профессору, которые смотрели на него с немым вопросом.
— Садитесь в машину. Я скоро буду.
Полковник кивнул Окану, который дал сигнал часовому отойти от джипа. А Мороз и Конг отошли в сторону, после чего полковник заговорил, негромко и вполне миролюбиво:
— Я понимаю, господин комиссар, что здесь что-то не так, но что — не пойму… Ну, да ладно. Если вы внятно объясните мне про эти чертовы микрофоны, будь они неладны, будем считать, что я вам поверил.
— Все очень просто. Это знаменитые «хамелеоны», — может, слышали? Выстрел из специальной бесшумной винтовки с расстояния нескольких сот метров и они на крыше вашей палатки. Чувствительность у этих штучек мощная, мимикрия потрясающая. Вам их никогда не обнаружить. К тому же они самораспадутся через несколько часов.
Полковник задумчиво посмотрел на Максима:
— Складно. Про эти «хамелеоны» я действительно что-то слышал… Ну, хорошо. Теперь поговорим о гарантиях — моих гарантиях.
— Пленку с записью я по приезду уничтожу… Уничтожу, уничтожу, и копий делать не стану. Там ведь и на меня компромата хватает. О том, что генерал у нас, вы ведь президенту еще не сообщали?.. Вот и чудесно. Те, кто знает об этом с нашей стороны, а их немного, будут молчать, это я вам гарантирую. Ваши люди, те, кто в курсе, тоже, я думаю, не из болтливых. Остаются, правда, соглядатаи в госпитале, но это уже ваша забота. За то, что упустили генерала, от президента, конечно, получите по первое число, но ведь только за это и то в купе с другими командирами. А это, согласитесь, совсем другое дело… Магазины и пленных тоже оставьте себе, какая-никакая гарантия, что я сдержу слово.
Взглянув на полковника, Максим по его задумчивому виду догадался, что если тот и оставит себе какой-то компромат, то это будут только магазины. Ребят, конечно, жаль, но, как недавно говорил полковник: «своя шкура дороже».
— А себе, в качестве компромата на меня вы, значит, ничего оставить не хотите? — вяло поинтересовался полковник.
— Вы ведь все равно не поверите, что я себе ничего на вас не оставил. Вот пусть это неверие и будет моей гарантией.
Полковник криво усмехнулся.
— Ладно. Будем считать, что мы договорились…
… Перед воротами форта Максим объявил об отмене режима номер один и приказал своим спутникам в ближайшее время от любых разговоров о поездке воздержаться. Профессор только кивнул головой, а Ядвига никак на слова Мороза не отреагировала. Она, казалось, вся ушла в себя. Сразу по прибытии, Мороз передал Ядвигу на попечение «дока» и Марии, предупредив, что та пережила сильнейший стресс…