Стал Сослан рубить сына Тара. Сыплет меч искры, но не наносит вреда Мукаре — жив остается он.
— Будь ко мне милостив, — говорит опять Мукара, — прекрати мои страдания! Только моей же бритвой можно отрезать мне голову, и тогда я смогу умереть. Поезжай ко мне домой, привези ее, положи на лед и пусти по льду — она сама срежет мою голову.
Вскочил Сослан на коня своего и поскакал в дом Мукары. Переступая порог дома Мукары, он подумал: «Неспроста послал он меня за этой бритвой!»
Взял Сослан большую колоду и, держа ее в руках, пошел в ту комнату, где лежала бритва Мукары.
Только переступил он порог, как бритва, лежавшая над дверным косяком, слетела вниз и разрубила колоду на две части, словно это была бумага, и упала на землю. Поднял ее Сослан и привез туда, где сидел в яме Мукара. Увидев, что невредим Сослан, сказал Мукара:
— Ну и счастлив ты, сын колдуньи, если сумел спастись от бритвы моей!
Подошел к нему Сослан и сказал:
— Было бы у тебя ума столько же, сколько силы, никто не смог бы одолеть тебя.
— А ты, Сослан, умен, но силы тебе не хватает. Когда умру я, вытяни мозг из моего спинного хребта, подпояшься им, и вся сила моя перейдет к тебе.
Пустил Сослан бритву по льду, и вмиг отрезала она голову Мукаре, сыну Тара.
Взял Сослан самых сильных быков, запряг их, привязал упряжку к верхнему концу спинного мозга Мукары, погнал быков, и, как тяжелую цель, вытянули они спинной мозг Мукары. И только хотел Сослан подпоясаться им, как вспомнил вдруг то, что случилось с бритвой. Потащил он спинной мозг Мукары в лес, опоясал им большое буковое дерево — и, как пилой подрезанное, упало оно. Тогда опоясал им Сослан второе дерево — и это дерево тоже упало. Восемь деревьев подряд спилило спинным мозгом Мукары. Когда же Сослан стал опоясывать им девятое дерево, иссякла сила спинного мозга Мукары, он только сжал дерево. И только после этого Сослан опоясался им.
Сидит Сослан у своего шалаша, пасет скот мартов. Долгое ли, короткое время прошло, но вдруг видит Сослан: опять показалась вдали черная туча. «Не к добру это!» в тревоге подумал нартский пастух.
Все больше и больше увеличивалась черная туча, и вот великана-всадника разглядел Сослан. «Это, конечно, второй сын Тара, Бибыц, — подумал Сослан. — От одного удалось мне избавиться, но что делать с этим?»
Подскакал всадник вплотную к Сослану и закричал громовым голосом:
— Что еще за собака, что еще за осел пришел на нашу землю? На землю нашу, по которой даже муравей проползти не смеет, над которой птица пролетать боится! Или ты пригнал сюда свои стада, надеясь на свою силу?
— Да что ты, мой милый! Съесть мне твои недуги, какой я силач? Я всего лишь бедный батрак нарта Сослана. Суровая зима пришла в страну нартов, нечего стало есть скоту, вот и послал он меня сюда, чтобы я пас здесь скотину. Как мог я не согласиться, ведь он убил бы меня! А теперь ты хочешь меня убить, так не все ли мне равно?
«Нет, мне нельзя его убивать, а то Сослан скажет, что я не посмел с ним сразиться, а напал на его батрака», подумал Бибыц и спросил:
— А не видел ты здесь брата моего, Мукару?
— Как не видать, видел. А где же он теперь?
Мы тут с ним долго забавлялись. Я показывал ему игры нарта Сослана. Весело мы с ним играли. И вот он поднял на голове своей ледяную глыбу и умчался с ней в страну нартов.
— Именем твоего бога прошу, — сказал Бибыц, — расскажи мне об играх Сослана! Мы давно уже о них слышали, а видеть их нам ее приходилось.
— Лучше меня никто не расскажет, — ответил Сослан.
— Ну-ка, давай, рассказывай скорее!
— Есть у Сослана среди прочего скота два серых барана. Как быки, сильны эти бараны. Ставит их Сослан по обе стороны, подставляет им свою голову, и бараны для его забавы с двух сторон бьют его рогами по вискам. Бывало устанут бараны, а Сослан тогда погладит себя по лицу и скажет: «Не знаю я игры приятнее этой!»
— Где же эти серые бараны? — спросил Бибыц.
— Я могу тебе их показать, — сказал Сослан, и он указал Бибыцу в стаде на двух серых баранов.
На быков были похожи эти бараны.
Встал Бибыц на колени и подставил им свою голову. Свистнул Сослан, и с двух сторон помчались его бараны и ударили рогами в оба виска Бибыца. С утра до вечера длилась эта игра. К вечеру устали бараны, а Бибыц сказал: «А ведь и правда, хороша игра!» — покряхтел и вытер свое лицо.
— А какими другими играми забавляется Сослан? — спросил Бибыц.
— У подошвы горы втыкает он много копий остриями вверх. Поднимается сам на вершину горы и там весело пляшет. А в разгаре пляски бросается вниз головой, летит прямо на копья и, упираясь в них головой, становится вверх ногами.
— А ну-ка, посмотри, как это у меня выйдет, — сказал Бибыц. И, воткнув стальные копья у подошвы горы, он поднялся на гору, долго плясал там и в разгаре штоки с веселым криком бросился с утеса.
Прямо на острия копий низвергся он и, упираясь в них головой, стал петь и в лад песне хлопать ногами.
— Ну, как это у меня вышло? — спросил он Сослана. — Неужели Сослан может выдумать что-либо получше?
— О мое солнышко, нет предела его мощи! — сказал Сослан. — Двенадцать пар быков запрягают и привозят на них громадные валуны, сто пар быков запрягают и дрова привозят на них. Разводят костер и раскаляют камни, раздувая их ста мехами. И когда раскалятся докрасна камни, раскрывает Сослан рот, и швыряют ему в рот раскаленные камни. Проглатывает Сослан эти камни и потом изрыгает обратно, без всякого вреда для себя.
— Попробую-ка и я поиграть в эту игру, — сказал Бибыц.
Запрягли они нартских быков, на двенадцати парах привезли с берега моря громадные валуны, на ста парах подвезли дрова. Развели под камнями костер и раздули его пламя ста мехами. И когда докрасна накалились камни, стал Бибыц бросать их в свою пасть, проглатывал и снова изрыгал обратно. А когда кончилась игра, вздохнул Бибыц и сказал:
— Это для игры годится, разогрел я утробу свою. А теперь покажи мне самую трудную игру Сослана, попробую я и эту игру.
И сказал тогда Сослан Бибыцу:
— Есть у Сослана еще игра: так глубоко заходит он в море, что только его голова остается видна над водой. Сверху наваливают на него хворост, бревна, камни, всякие тяжести, какие только под руку попадутся. А потом просит Сослан у неба, чтобы оно послало такой мороз, который за время, пока откроется и захлопнется дверь дома, может водопад превратить в ледяной столб. И когда небо исполняет просьбу Сослана и море замерзает, поднимает Сослан на себе замерзшее море и выносит его на своих плечах.
— Не могу я не попробовать сыграть и в эту игру! Неужели не хватит у меня силы? — сказал Бибыц и тут же вошел в море так глубоко, что осталась видна только его громадная голова.
Хворост, бревна, огромные скалы стал наваливать на него Сослан, а потом взмолился:
— О небо, нашли такой мороз, который за время, пока откроется и захлопнется дверь дома, может водопад превратить в ледяной столб!
И тут же такой мороз спустился на землю, что море промерзло до дна и превратилось в ледяной камень. Целую неделю просидел в этом льду Бибыц, пока не сказал ему Сослан:
— Ну, теперь попробуй, выходи!
Поднялся Бибыц и, обливаясь потом, понес на себе оледеневшее море.
«Ой, ой! — подумал Сослан. — От этого, пожалуй, так легко не избавишься. Видно, гибель пришла и мне и скоту!»
— А теперь ты должен мне показать все пути-дороги Сослана, — сказал Бибыц, отряхивая с себя лед.
— Пусть будет по-твоему, — сказал Сослан. — Наступает весна, настало мне время угонять скот в страну нартов. Последуй за мной, и я покажу тебе все пути-дороги Сослана.
Согласился Бибыц. Собрался Сослан и погнал скот обратно в нартские селения. Когда увидели нарты, что весь их скот цел и хорошо откормлен, очень обрадовались они и стали еще больше уважать Сослана. Но не знали они, какая тревога сжимает сердце Сослана. Каждый погнал к себе во двор свою скотину. Сослан тоже вернулся домой. Сердито опустился он в свое кресло — затрещало под ним дубовое кресло.
Увидела Шатана, что нехорошо на душе у Сослана, и спросила его:
— Ну, а чего тебе теперь не хватает? Стада вернулись сбереженные и откормленные, и восхваляют нарты тебя за это!
— А что мне теперь до скотины? — ответил Сослан. — Единственно с помощью ума пришлось мне сразиться с обоими сыновьями Тара. Удалось мне убить Мукару. Этот пояс, который ты видишь на мне, сделан из спинного мозга этого великана. Но как ни старался я, ничего не мог поделать с Бибыцем. Никакому богатырю не справиться с таким чудовищем, а ведь он следом за мной идет в наш дом.
— Напрасно ты боишься его, — сказала Шатана. — Я помогу тебе избавиться от него.
Они еще разговаривали, как со двора раздался голос Бибыца. Выбежала к нему Шатана и как гостя приветствовала его.
— Невредимым гостить тебе у нас! — сказала она. И, быстро вернувшись в дом, чтобы убрать комнату, сказала Сослану: — Спрячься пока и предоставь мне разделаться с ним.
В сенях их дома устроен был подпол. Велела Шатана влезть Сослану в подпол и сказала ему:
— Сиди смирно и внимательно слушай.
Тут же побежала она к двери, ввела Бибыца в дом и усадила его на почетное место. Приготовила обильную еду-питье и расставила все это на столике-трехножке перед Бибыцем.
Я ищу Сослана. Очень он нужен мне, — сказал Бибыц. — Дома он или нет?
— Сослан должен скоро быть дома. Только вернулся он из далекой страны, где оберегал табуны нартов, и наша молодежь празднует его возвращение. Ты пришел издалека и, конечно, устал. Поешь пока, отдохни, а он вернется.
И Шатана поднесла ему почетную чашу и попросила его перед едой благословить чашу. Взял Бибыц чашу и только стал произносить слова благословенья, но тут Шатана сказала ему:
— Ох, добрый человек, если узнает нартская молодежь, что призывал ты сюда чуждых нам духов, не выпустит она тебя живым отсюда!
— Так возьми чашу и сама благословляй, — сказал гость.