– Это как? – с интересом спросил Ючжитар, и Шэйрен тоже отвернулся от арены и прислушался. Гун Вэнь наклонился к ним и заговорщицким шёпотом просветил:
– Петардами!
– А?
– Петардами, ваше величество. Быть может, вы замечали, что лошади боятся огня и громких звуков? Поэтому во время салютов лошадей запирают в конюшнях или отгоняют на дальние пастбища, а ведь это наши лошади, которые всё это видели и слышали не раз. Что уж говорить о лошадях варваров! Их хозяева и сами пугались, а уж их кони просто бесились от страха! Многие сбрасывали наездников и убегали, потом мы поймали некоторых из них. Но даже если воины кагана удерживались в седле, воевать на скачущей прочь лошади не получается.
Я сама невольно улыбнулась, глядя на мальчишек, с открытыми ртами слушающих подробный рассказ, как дядюшка Руэ готовил запас петард, как его подчинённые не понимали, зачем это нужно и строили предположения, что их командующий собирается праздновать в степи. Как сомневались, услышав его план, и как забрасывание хлопушками отрядов противника блестяще показало себя на деле. Наверняка многое в его рассказе было приукрашено, но слушать было интересно. Гун Вэнь оказался великолепным рассказчиком, в его изложении трудная война превращалась в захватывающее приключение, а победа оказывалась принесена не потом и кровью солдат, а смекалкой и стратегическим талантом главнокомандующего. Именно так тут и относились к войнам – как к шахматным партиям. Не признававшая грубого кровопролития элита если уж и соглашалась рассматривать войну в качестве инструмента для решения государственных проблем, то относилась к ней именно как к состязанию интеллектов. С их точки зрения сражения и компании выигрывали не солдаты и офицеры, а сидящий в штабе стратег.
Я поджала губы и раздражённо взмахнула веером, взятым с собой, как и зонт, из соображений престижа, а не необходимости – кое-где лежал снег, расставленные в ложе жаровни как могли боролись с холодом, но полностью не побеждали. А ведь именно для борьбы с высоколобым пренебрежением солдатской долей и были затеяны эти состязания, да и не только они. Нет, конечно, доля истины в рассуждениях гуна Вэня и ему подобных есть: без стратегического планирования армия войну не выиграет. Но и стратег без армии не сможет ничего. И сколько бы не твердил знаменитый Дань Уе-Цань в своём не менее знаменитом трактате, что лучшая победа – когда битвы удалось избежать вовсе, подобные рассуждения не помогут ни против степных набегов, ни против алчности южан.
Нет, я не буду портить мальчишкам удовольствие от рассказа, встревая со своими соображениями прямо сейчас. Но им нужно послушать и другие истории. О подвигах рядовых. О том, что думали и чувствовали люди, стоя насмерть перед превосходящими силами, под градом стрел, изо дня в день меся раскисшую грязь, хороня своих товарищей и заслоняя собой командиров. И нужно будет провести сыновей по гарнизонам, не дожидаясь, пока они вырастут. Чтобы император видел свою армию, а армия видела своего императора.
Тем временем состязания катились своим чередом. Распорядители на арене напевно выкрикивали имена отличившихся в каждом виде состязания, и я шёпотом напомнила Ючжитару, что скоро придёт пора вручать призы. На лице вырванного из мира увлекательных приключений мальчишки ясно читалось, как же его достали все эти церемонии, но когда пришла пора, он без возражений спустился со мной и свитой на специально устроенную площадку, чтобы вручить стоящим на коленях победителям по яшмовому диску. Кроме диска были ещё и денежные вознаграждения, а ещё победители удостоились неслыханной для простолюдинов чести – их пригласили на праздничный пир во дворец. Конечно, они будут сидеть на самых нижних местах, но сам факт…
– Матушка, а можно мы завтра не придём? – спросил Ючжитар, когда мы шли к носилкам.
– Завтра же поединки, – напомнила я. – Ты их так ждал.
– Ну-у…
– А ты, Шэйрен? Тоже не хочешь?
– Хочу, – решительно сказал старший. – Только… Можно не с самого утра?
– Можно, – разрешила я. – Приезжайте к финалу, там будет интереснее всего.
Ючжитар посмотрел на брата, поколебался, но всё-таки решил:
– Тогда и я поеду. Вместе с тобой.
Я поощрительно потрепала его по голове.
Второй день состязаний порадовал отменной погодой с лёгким холодком, зато в третий, словно в компенсацию, небо нахмурилось низкой тучей, из которой временами начинали сыпаться редкие снежинки. Я опасалась, что они перейдут в настоящий снегопад, способный изрядно помешать участникам, но, кажется, пронесло. Уже начинало темнеть, и состязания шли к концу. На арене сошлась в последнем поединке лучшая пара этого дня, выясняя, кто поделит первое и второе место.
Я по привычке раскрыла веер, поморщилась и тут же снова закрыла. Сегодня служанка от избытка усердия приготовила экземпляр из моей богатой коллекции вееров, каждая пластина которого была целиком вырезана из перламутра. Слов нет, выглядело это красиво, но перламутр – всё-таки камень. И сколь не тонки были пластины, веер получился таким тяжёлым, что с ним можно было отжиматься, как с гантелей, а при попытке им обмахиваться кисть начинала ныть уже через минуту.
Мальчишки висели на барьере, эмоционально переживая перипетии развернувшейся перед ними борьбы за главный приз. Вчера они действительно отправились со мной во второй половине дня, как и просились – и не пожалели. Им обоим уже начали преподавать азы фехтования, так что в теме они более-менее разбирались, и поединки для них оказались куда интереснее тягания брёвен и бега по кругу. И сегодня они умчались на арену с самого утра.
Надо будет ещё и открытые для всех состязания лучников устроить, подумала я. Тоже весьма уважаемое искусство, но уважаемое лишь в плане личного совершенствования, как и меч. А ведь оно предназначено для весьма практических целей.
Ликующий вопль Ючжитара заставил меня вздрогнуть, почти подпрыгнуть на месте. В следующий миг голос распорядителя с арены провозгласил конец поединка.
– Ючжитар! Разве можно так кричать! Мы же на людях.
– Хао Юнси победил! – сын был в полном восторге. – Матушка, ты видела?
– Видела, – не признаваться же, что я на арену и не смотрела. – Надеюсь, сейчас ты не будешь прыгать как дикарь и размахивать руками? Подожди, пока мы не уйдём, тогда радуйся как хочешь, когда тебя чужие не видят.
Ючжитар глубоко вздохнул и послушно кивнул:
– Как скажешь, матушка.
– Пойдём, – я перехватила перламутровую дубинку поудобнее. – Пора вручать призы.
Сопровождаемые свитой из служанок, евнухов и охраны, мы спустились на площадку для награждений. Четверо лучших на сегодня – не из аристократии, мерявшейся друг с другом силами вчера, а из простых – уже ждали нас. При виде меня, Ючжитара и Шэйрена они опустились на колени и слаженно поклонились до земли. Сиявший улыбкой Хао Юнси и его явно раздосадованный противник были разгорячёнными и растрёпанными, вторая пара уже успела перевести дух и привести себя в порядок. Охрана раздалась в стороны, окружая площадку, Ючжитар раздавал яшмовые диски, которые ему почтительно подносил евнух. Каждый из четвёрки бойцов принимал императорскую награду двумя руками и поднимал высоко над головой. Потом вдоль четвёрки прошлась я, снимая с подноса служанки и отдавая победителям турнира богато украшенные мешочки с золотом. Занявший третье место, выпрямляясь после благодарного поклона, широко улыбнулся мне…
И выхваченным откуда-то ножом ударил меня в живот.
Хвала всем богам за этот тяжеленный веер! Я не успела ничего понять, лишь только каким-то краем сознания расценила резкий жест как опасность… И моя рука инстинктивно, действуя независимо от разума, ударила по его метнувшейся вперёд кисти. Выточенные из перламутра пластины, весь день бесполезным грузом оттягивавшие мне ладонь, всем своим весом обрушились на чужое запястье. В следующий миг внизу живота вспыхнула боль, я отшатнулась, роняя веер, согнулась, хватаясь за пострадавшее место и ощущая под руками холодный металл… А в следующий миг я от мощного толчка полетела наземь, через меня перепрыгнули чье-то сапоги, раздался свист, лязг и вскрик. На холодные, оструганные доски помоста брызнула яркая кровь.
Должно быть, люди вокруг кричали и суетились, но я ничего не видела и не слышала. Я просто тупо лежала на досках и смотрела на торчащий из моего тела нож. Длинный, блестящий, похоже, во мне только самый его кончик… почему же он не выпадает из раны? Одежда промокала от крови, было больно, горячо и мокро. Не знаю, сколько прошло времени, едва ли больше пары минут, когда меня немного привело в чувство верещание Ючжитара:
– Матушка!!!
Я приподняла голову и огляделась. В стороне валялся труп неудачливого убийцы – вот уж воистину – порублен в капусту. Я быстро отвела взгляд. Ючжитар звал меня откуда-то из-за плотной стены окружившей его охраны. Участников состязания видно не было, должно быть, их оттеснили в сторону. Между ног толпившихся вокруг людей на четвереньках прополз Шэйрен и схватил меня за руку:
– Матушка, вы ранены?
– Я в порядке, – слабым голосом отозвалась я. – В порядке, да.
Меня уже несколько раз пытались убить, но пустить мне кровь убийцам удалось впервые. И я изо всех сил давила панические мысли: раны в живот вообще опасны, а уж при здешнем уровне медицины… Насколько глубока и опасна моя рана?
– …Разрез поверхностный и жизни не угрожает, – успокоил меня некоторое время спустя спешно примчавшийся Гань Лу. Он тоже был на трибунах, и чтобы добраться в мою ложу, куда меня спешно отнесли, ему понадобилось совсем немного времени. Перед тем как начать осмотр, лекарь извинился, что ему придётся ко мне прикоснуться, и я лишь слабо махнула рукой: до таких ли условностей…
– Видимо, удар был направлен в печень, но у убийцы дрогнула рука. Нож рассёк кожу и верхний слой мышц, после чего застрял в лобковой кости. Внутренние органы не задеты.
Я перевела дух. Значит, главное – избежать сепсиса, а уж порез как-нибудь заживёт.