Вот теперь перед нашими врагами замаячила реальная угроза голода. Везти еду издалека долго и неудобно, а в округе стараниями моих людей ничего съедобного не осталось. Князь Гюэ был прав – нашему врагу ничего не оставалось, кроме как отойти в надежде, что мы пойдём следом. Но моё командование отпускать его отнюдь не собиралось.
Позже мне рассказали про этот бой всё, до мелочей. О том, как Гюэ Чжиан, догнав неприятеля с половиной нашей армии, принялся методично и жестоко уничтожать его арьергард. О том, как змея, почуяв, что её хвост грызут, развернулась к нападающему, который только этого и ждал. «Я хочу сам выбрать место и время битвы», – приговаривал князь во время обсуждения совместных планов, и он выбрал и то, и другое идеально. Главное сражение произошло на пологом берегу реки, где дорога шла между водой и холмами. Возвращающийся на помощь погибающему арьергарду Эльм с южанами сперва уткнулись в заслон из цзяранских горцев, а когда бой с ними набрал обороты и горцы, казалось бы, начали поддаваться под напором всё пребывающих сил противника, по склону холма южан и мятежников атаковала вторая половина моей армии под предводительством командующего Хао. Эльм попал в мешок, и превосходство в живой силе ему не помогло – часть его солдат уже увязла в схватке с цзяранцами, часть ещё находилась на марше и их удалось застать врасплох. Обошедшая врагов с тыла конница завязала «мешок» и довершила дело. Говорят, ещё долго внизу по течению реки вылавливали трупы врагов, загнанных в реку и там или зарубленных, или захлебнувшихся. У жителей Северной империи были довольно сложные отношения с водой, мало кто из них умел плавать, и в Южной империи, как оказалось, дела обстояли не лучше. Впрочем, даже для первоклассного пловца попытка преодолеть пусть не особо быструю, но широко разлившуюся реку в доспехе, да после тяжёлого боя, стала бы серьёзным испытанием.
Но всё это я узнала позже. Первые вести с поля боя пришли только вечером того бесконечно долгого дня. Утром я проводила своих солдат, шедших умирать за меня и моего сына, со стены Фужоу. Наглости напроситься с ними, пусть и под клятву не покидать командный пункт, у меня не хватило, хотя и очень хотелось. Но, учитывая, что оба моих командующих отнюдь не собирались отсиживаться в стороне, смело устремляясь в бой в первых рядах, безопасного командного пункта в этом сражении могло и не быть вовсе.
И потому я осталась в городе выслушивать бесконечное щебетание моих служанок, вздохи градоначальника и опасливые попытки его дочек развлечь меня беседой или музыкой. Пипой и флейтой они действительно владели неплохо, но я была неблагодарным слушателем, воспринимая изысканные мелодии как белый шум. Все мои мысли были там, где сейчас решался исход войны. И пусть здравый смысл твердил, что у меня ещё останутся силы продолжить борьбу, даже если наши сегодня потерпят поражение. Да и их победа вовсе не гарантирует прекращение войны. Всё равно я чувствовала себя игроком, застывшим над рулеткой, который с замиранием сердца ждёт, пока вращение не остановится, и не станет ясно, что выпало – чёрное, красное, зеро?
Только ставка в этой игре была куда ценнее даже самого крупного денежного куша. И когда в дом градоначальника вбежал срочный гонец, на ходу срывая шлем с головы и открывая растрепавшийся пучок, я, ещё до того, как он открыл рот, по блеску в глазах, по желтоватым зубам, сверкнувшим в широкой улыбке, поняла: банк сорван!
Часть врагов, впрочем, ухитрилась закрепиться на островке недалеко от берега – до него можно было добраться вброд, примерно по грудь в воде, так вражеские солдаты там и оказались. Переправиться через реку вплавь они не могли, сделать плоты было не из чего, и они стояли, осыпая пытающихся приблизится воинов моей армии стрелами. Стрелы, впрочем, скоро кончились, но моих солдат продолжали встречать мечами и копьями. Конечно, их бы всё равно истребили, вопрос не такого уж большого времени, тем более что у наших-то стрел было в достатке. Но мне неожиданно стало их жаль. Как-то вдруг ярко представилось, как они стоят там под обстрелом, погибая один за другим, и не имея возможности даже бежать, лишь смыкают редеющие ряды… Моим врагом был Эльм и император Цинъяу, простых солдат я не ненавидела… ну, разве что в те дни, когда они бесчинствовали в Таюне и деревнях, но эту вину они уже искупили поражением, наверное. В общем, я отправила с гонцом обратно приказ предложить им сдачу на прежних условиях: сохранение жизни и роспуск по домам.
Оба моих командующих были не слишком довольны моим милосердием и, вернувшись, высказали мне своё недовольство – в предельно вежливой форме, понятно. Оказалось, что окопались на островке, а потом сдались в основном южане, и если своих соотечественников, пусть и выбравших неправильную сторону, командующие ещё были готовы отпустить, то живые интервенты, с их точки зрения, годились разве что для рабства: пусть-ка повкалывают, восстанавливая то, что сами же разрушали. В их словах был смысл, но я сказала, что не могу нарушить данное слово, и Гюэ Чжиан, поморщившись, кивнул. Хао Юнси кивать не стал, но и возражать тоже.
– Что с Эльмом?
– Среди мёртвых его пока не нашли.
– Среди живых, как я понимаю, тоже.
– Увы, ваше величество, – вздохнул князь. – Группа врагов под драконьим знаменем попыталась переправиться через реку, и мы их атаковали. Но когда удалось рассмотреть тела, оказалось, что это был Эльм А.
– Младший Эльм мёртв?
– Да, ваше величество.
Что ж, значит Эльм Чжаоцин в погоне за императорским венцом потерял и второго сына. Ну как, дорогой родственничек, стоило оно того?
– А где в таком случае был старший во время боя, сказать трудно, – добавил Гюэ Чжиан. – Маловероятно, но совершенно не удивлюсь, если окажется, если его там не было вообще.
– А куда же он тогда делся?
– Возможно, ускакал вперёд, предоставив разбираться с нападением на арьергард сыну. А потом стало поздно возвращаться.
– Надеюсь, что он всё же утонул и его съедят раки, – мрачно изрёк Хао Юнси. – Как раз по нему конец.
– Раки зимой спят, – не очень уверенно сказала я.
– Тогда рыбы.
Оставленный врагом лагерь оказался кстати – в нём после боя разместилась моя собственная армия; к облегчению градоначальника возвращать её в Фужоу не стали. В качестве компенсации за моральный ущерб ему достались доверху набитые склады – впрочем, с обязательством распределить оставшуюся провизию обратно по окрестным землям. Однако за ущерб, понесённый горожанами от порчи пригородных угодий, да и от возможного самоуправства моих собственных солдат (люди есть люди, в армии святых немного), ему было разрешено выдавать компенсацию из тех же привезённых нами запасов. Всё равно вернуть всё бывшим хозяевам не получится, что-то мы уже съели, что-то ещё предстояло съесть, и солдатам, и пленным. Ведь даже южан не получится сразу же отпустить и помахать платочком вслед, до границы их будут провожать под конвоем, а значит, и кормить их в пути придётся нам.
Так что всё равно ограбленным нами же крестьянам придётся выдавать помощь из государственных складов.
На вторые сутки после победы я наконец отбыла в заждавшийся свою императрицу Таюнь. Моё отсутствие оказалось несколько дольше, чем предполагалось, и за это время я успела получить, помимо отчётов от командующего Жэня, два письма от детей. Одно от смертельно завидующих мальчишек, вынужденных сидеть в городе под охраной, пока мимо проходит, быть может, последняя на их веку война – во всяком случае, создавалось впечатление, что Ючжитар, написавший львиную долю послания, именно этого и опасается. Шэйрен довольно лаконично приписал в конце подобающие пожелания здоровья и благополучия, его чувства прорвались лишь в почти требовании всё-всё рассказать им с братом по приезде. Второе письмо было от моей старшей, которая со всем возможным почтением интересовалась, в своём ли мать уме, если попёрлась не просто в гарнизоны, а на войну. Следует признать, что Лиутар выросла истинной дочерью этого мира с его понятиями об иерархии и разделении обязанностей. Впрочем, во второй части письма содержался весьма толковый отчёт о состоянии дворцового хозяйства, из чего следовало, что уж своё место и свои обязанности старшая принцесса выучила назубок, и мне не придётся за неё краснеть, когда она займёт место хозяйки в собственном доме.
Что ж, по приезде мне предстояло обрадовать её известием, что жених ей уже почти что найден.
Оба командующих остались под Фужоу, разбираться с недобитками эльмовской армии и прочими практическими вопросами. Князь Гюэ решил оттуда вернуться в своё княжество, а в столицу наведаться позже, уже в новом году. Так что все лавры на таюньских торжествах в честь победы предстояло пожать Хао Юнси. Ну и все остальные не будут обижены, и больше у старого князя не останется причин ворчать на то, что его сына обходят наградами и назначениями. Во время короткого пребывания столицы под мятежниками освободилось много постов – вот и будет новый повод повысить по заслугам, а не по происхождению, а заодно поторопить новый общий экзамен. И пусть хоть кто-нибудь попробует хоть что-нибудь вякнуть!
Что до Эльма, то он, как сказала бы местная поговорка, улетел, не имея крыльев. Ни живым, ни мёртвым его так и не нашли. Конечно, поиски продолжатся, но мне почему-то плохо верилось в их успех. Могло быть всё что угодно. Он мог действительно утонуть, пытаясь переправиться через реку. Или сбежать и укрыться у кого-нибудь из своих сторонников, надеясь со временем переправиться в Южную империю. Мог даже тихо умереть где-нибудь в глуши от ран, если всё же принимал участие в битве. В любом случае, этот мятеж был подавлен, а в дальнейшем, если бывший ван Лэй остался жив… С одной стороны, у него больше нет наследников, имеет ли смысл так рваться на трон? Имперскому дядюшке уже хорошо за шестьдесят, шанс обзавестись новыми детьми, прямо скажем, невелик. С другой – как раз гибель обоих сыновей может стать поводом спать на соломе и пить желчь. Так что расслабляться пока рано, во всяком случае до тех пор, пока не найдутся доказательства его смерти.