Глава 17
Стоя в лесу между сосен, она думала, что нет ничего красивее снежинок, падающих в поле зрения бинокля ночного видения.
Десять лет тому назад в трех милях от центра города случился лесной пожар. Она стояла тогда среди горящих деревьев, наблюдая, как угольки дождем сыплются с неба. Сегодня она вспомнила о том дне – вот только снег светился зеленым. Пылающим зеленым. Каждая снежинка оставляла за собой люминесцентный след. И лесная подстилка, и дорога, и засыпанные снегом крыши городских домов – все они сияли, как экраны с LED-подсветкой.
Снег, собравшийся на плечах Итана и Терезы, тоже светился.
Как будто снежинки были окроплены магической пыльцой.
Пэм даже не пришлось прятаться за дерево.
Насколько она могла судить, Итан не взял с собой фонарика, и здесь, в лесу, за пределами досягаемости уличных фонарей и светильников на крыльце, было так темно, что она не боялась выдать себя. Ей нужно было просто стоять тут, не издавая ни звука, в пятнадцати шагах от них, и слушать.
Ей не следовало быть здесь.
Теоретически ее послали, чтобы наблюдать за новеньким, Уэйном Джонсоном. То была его вторая ночь в Заплутавших Соснах, а ночь номер два была отмечена в истории как Ночь беглецов. Но Пэм начинала думать, что Уэйн может примириться с ходом вещей быстрее, чем предполагалось. Что он не доставит сколько-нибудь значительных проблем. Он, в конце концов, был продавцом энциклопедий. И в натуре его профессии имелось нечто – во всяком случае, с ее точки зрения – предполагавшее подчинение.
Поэтому вместо того, чтобы следить за Джонсоном, Пэм скользнула в пустой дом, стоявший напротив викторианского дома Итана, и нырнула за шторы в гостиной, откуда открывался вид прямо на его переднюю дверь.
Пилчер был бы зол, как черт, что она пренебрегла своим поручением.
С одной стороны, ее решение предвещало расплату, маленький ад, но с другой стороны… Когда босс наконец успокоится и выслушает ее… Он будет потрясен тем, какой результат принесло ее решение.
Она проделывала такое и раньше – с Кейт Бэллинджер. Установив наблюдение за домом этой женщины две недели тому назад, Пэм наконец-то подловила ее в момент ухода. Но выследить ее с мужем было дело другое. Пэм вскоре потеряла Кейт из виду: та буквально провалилась сквозь землю. Пэм пыталась убедить Пилчера позволить ей провести настоящее расследование, но он отшил ее, поскольку делом уже занималась Алисса.
«Ну, и что ты на это скажешь, блин?»
По ее мнению, старик слишком часто терпел, когда шериф вешал ему на уши лапшу.
Пэм этого не понимала. Не понимала, что же такого Пилчер увидел в Бёрке. Да, Итан мог за себя постоять. Да, у него имелись навыки, необходимые для того, чтобы управлять городом, но, Господи Боже, никто не стоит тех неприятностей, которые они из-за него пережили.
Если бы это зависело от нее – а в один прекрасный день так и будет, – она бы разделалась с Итаном и его семьей еще две недели тому назад.
Приковала бы Бена и Терезу к шесту за оградой.
Позволила бы аберам явиться за ними.
Иногда Пэм засыпала, представляя себе вопли сына Итана, воображая лицо Итана, когда тот наблюдает, как его мальчика, а потом и его жену потрошат и пожирают у него на глазах. Но Итана она не скормит аберам. Она посадит его под замок на месяц или два. Дьявол, может быть, на год. Сколько бы времени на это ни ушло. Заставит его наблюдать снова и снова, как аберы пожирают его семью. Будет бесконечно прокручивать эту видеозапись в его камере. Включит погромче вопли. И только когда он будет сломлен всеми вообразимыми способами, когда его измученное тело станет лишь оболочкой для обломков разума, тогда и только тогда она выпустит его обратно в город. Даст ему милую небольшую работенку – может, официанта, а может, секретаря… Что-нибудь раболепное, скучное, сокрушающее душу.
Конечно, она будет каждую неделю его проверять. И если все сделает правильно, надо надеяться, от его разума останется ровно столько, чтобы помнить, кто она такая и все, что она у него забрала.
И он проживет остаток своих дней жалким отребьем рода человеческого.
«Вот так ты расправлялась с людьми вроде Итана Бёрка. С людьми, которые пытались бежать. Ты уничтожала их. Ты превращала их в ужасающий пример для всех, кто их видит. И уж наверняка, сука гребаная, ты не делала их шерифами!»
Пэм улыбнулась.
Она его подловила.
Наконец-то.
Ее впервые озарило, что фантазии, которыми она тешилась, лежа в своей комнате внутри горы, достижимы. Она не была вполне уверена, как следует поступить дальше и как пустить в ход этот боеприпас, чтобы реализовать те темные красивые фантазии, но она что-нибудь придумает.
И это сделало ее очень счастливой.
Стоя в темноте между соснами, окруженная горящими зелеными крупинками, Пэм не могла перестать улыбаться.
Глава 18
Итан стоял на углу Главной и Восьмой перед двойными дверями, которые вели в театр на четыреста мест. Здание было заперто на ночь, и сквозь стекло было видно, что в фойе темно – не удавалось разглядеть ни одного заключенного в рамку постера из киношной и театральной жизни. Представления тут шли почти регулярно – музыкальные сольные концерты, самодеятельный театр; а еще проводились собрания горожан. Классические кинофильмы показывали по вечерам в пятницу, и каждые два года здесь проходили выборы мэра и городского совета.
Итан посмотрел на часы – 3:08.
Это было не похоже на Кейт – опаздывать куда-то на восемь минут.
Он сунул руки глубоко в карманы.
Снег перестал идти. Холод был беспощадным.
Бёрк переминался с ноги на ногу, но это мало согревало.
За углом здания появилась тень и двинулась прямиком к нему, шаги поскрипывали по снегу.
Он выпрямился – не Кейт.
Она двигалась не так и была вовсе не такой большой.
Итан сжал в кармане «Гарпию», думая: «Мне следовало уйти, когда она опоздала на пять минут. Это был знак, что что-то не так».
Мужчина в черном капюшоне шагнул к нему. Он был выше Итана и шире в плечах, со щетиной на щеках, воняющий молочной фермой.
Итан медленно вытащил из кармана складной нож и просунул кончик большого пальца в дыру в клинке.
Одно быстрое движение – и нож раскроется.
Один взмах – и он вспорет этого человека.
– Это очень плохая задумка, – сказал мужчина.
– Где Кейт?
– Вот что сейчас произойдет. Первое. Нож возвращается в твой карман.
Итан сунул руку в карман, но не выпустил нож.
Он узнал этого человека по фотографии в личном деле. Но в городе никогда его не видел – и в этот миг, стоя на холодной улице с натянутыми почти до предела нервами, не смог припомнить его имя.
– Второе. Видишь те кусты?
Человек показал на перекресток Главной и Восьмой, где рос большой можжевельник, нависающий над деревянной скамьей – автобусной остановкой, которая никогда не видела автобуса. Просто еще одна фальшивая деталь этого города. Раз в неделю теряющая рассудок старуха день-деньской сидела здесь на скамье в ожидании автобуса, который никогда не придет.
– Я собираюсь перейти через улицу, – сказал мужчина. – Встретимся за тем кустом через три минуты.
Не успел Итан ответить, как человек отвернулся от него.
Итан наблюдал, как он топает через пустой перекресток; в светофоре над его головой желтый свет сменился красным.
Итан ждал.
Часть его вопила, что что-то вышло из-под контроля – ведь встретиться здесь с ним должна была лично Кейт.
Что ему нужно немедленно пойти домой.
Мужчина добрался до другой стороны улицы и исчез за кустом.
Итан подождал, пока светофор не пройдет трижды через цикл смены цветов. Потом вышел из-под навеса и двинулся через улицу.
Переходя через нее, он наконец-то вспомнил имя этого человека – Брэдли Имминг.
Слева и справа на Главной все было тихо.
Абсолютная пустота улицы действовала на нервы.
Темные здания. Единственный светофор, гудящий наверху, по очереди бросающий на снег зеленые, желтые и красные полосы.
Итан добрался до скамьи, двинулся вокруг куста.
Должно было случиться что-то плохое. Он это чувствовал.
Предостерегающая пульсация в глазах – как набат.
Он не услышал шагов, просто ощутил сзади на шее теплое дыхание за полсекунды до того, как мир почернел. Его первым инстинктивным порывом было драться, рука его снова зарылась в карман, нащупывая нож.
Итан крепко ударился о землю, щекой о снег, и на спину ему навалились несколько человек. Он снова почуял сладкую, густую вонь фермы.
Голос Брэдли прошептал ему в левое ухо:
– А ну, уймись, быстро.
– Ты что делаешь, сука?
– Ты не производишь впечатление человека, который добровольно надел бы капюшон. Я правильно понял?
– Угу.
Итан напрягся – еще одно отчаянное усилие, чтобы вытащить руку из-под груди, но тщетно. Его держали на совесть.
– Мы маленько прогуляемся по городу, – сказал Имминг. – Запутаем тебя чуток, чтоб ты был паинькой.
– Кейт ничего об этом не говорила.
– Ты хочешь увидеть ее этой ночью или как?
– Хочу.
– Тогда все так и будет, как я сказал. Это то, что ты называешь непременными условиями. Или можно просто отменить все прямо сейчас.
– Нет. Мне нужно ее увидеть.
– Теперь мы встанем. Потом поможем встать тебе. Ты не будешь на меня замахиваться, ничего такого, да?
– Попытаюсь сдержаться.
Навалившаяся на него тяжесть исчезла.
Итан сделал вдох, в котором так отчаянно нуждался.
Его схватили под мышки, подняли на ноги, но не отпустили. Привели на перекресток Главной и Восьмой. Итан старался не потерять направление – прямо перед ним был север.
– Помнишь игру «прицепи хвост ослу»?[34] – спросил Имминг. – Мы покрутим сейчас твою задницу, партнер, но не беспокойся – мы не дадим тебе упасть.
Его крутанули добрых двадцать раз с такой скоростью, что мир продолжал вращаться даже тогда, когда они остановились.