– Думаю, я ухватил мысль.
Тед подался к ноутбуку и что-то набрал на клавиатуре. Экран милосердно погас.
– И дальше все то же самое, – сказал Тед. – Снова и снова.
Итан почувствовал, что его трясет после этого зрелища.
Он подумал о черных дырах на теле Алиссы, которые видел в тот первый день в морге.
– Значит, той ночью, после того как Алисса и Кейт расстались, Пэм последовала за Алиссой и каким-то образом затащила ее сюда, в подвал. Может, Пилчер уже их ждал, а может, пришел после. Когда несколько дней назад я обследовал тело в этом морге, я гадал, как и почему она была обескровлена. Когда ее убили…
– И вы стояли на месте преступления… – Итан уставился на дренаж под своими сапогами. – У вас есть копия записи, Тед?
– Я сделал несколько.
Тед сунул руку в карман и вытащил карту памяти величиной с ноготь.
– Эта для вас. Ее не будет проигрывать ни одно устройство в городе, но на тот случай, если что-нибудь случится со мной и с остальными копиями записи, храните ее в безопасном месте.
Итан сунул карту в карман.
Тед посмотрел на часы.
– Еще несколько минут – и нам лучше уйти. Что теперь? Я подумывал прокрутить эту запись на каждом экране в горе.
– Нет, не делайте этого. Возвращайтесь к работе. Продолжайте вести себя так, будто ничего не изменилось.
– Говорят, нынче ночью будет «красный день» для Бэллинджеров. В горе уже расходятся слухи, что те виновны в смерти Алиссы. Что вы собираетесь делать?
– У меня есть кое-что на уме, но я никому не расскажу.
– Итак, просто быть наготове?
– Да.
– Хорошо.
Тед бросил последний взгляд на часы.
– Нам лучше двигаться. Камеры включатся через шестьдесят секунд.
Было четыре часа дня, когда Итан добрался до поворота дороги в конце города. Он включил на «Бронко» полный привод и съехал по насыпи в лес.
Земля была мягкая, в тени между соснами лежали пятна нерастаявшего снега.
Бёрк двигался медленно. Половина мили как будто растянулась на целую вечность.
Он заметил сквозь ветровое стекло первую опору, а когда подъехал ближе, материализовались тросы, а после – мотки колючей проволоки на верху ограды.
Итан остановил «Бронко», не доезжая до нее тридцати ярдов. Было достаточно темно, чтобы это оправдало включение фар, но Итан не хотел рисковать.
Сидя за рулем с двигателем на холостом ходу, он невольно заметил, какой страх испытываешь при виде ограды.
Просто сталь да электроток.
И, учитывая всё, что ограда должна была не пустить в Заплутавшие Сосны, она выглядела бесконечно хрупкой.
Не очень-то похожей на единственное препятствие, стоящее между человечеством и его вымиранием.
Кейт оказалась права. Пень невозможно было проглядеть.
Со стороны он смахивал на огромного серебряного медведя, стоящего на задних лапах. Засохшие шишковатые ветви возле верхушки вздымались, как угрожающие когти. Эдакий зловещий силуэт, который в полутьме мог заставить человека вздрогнуть.
Итан остановил машину рядом с пнем.
Схватил ружье.
Шагнул из машины на лесную подстилку.
Темнело, и темнело слишком быстро.
Стук захлопнувшейся дверцы эхом отдался в лесу.
Потом обрушилась тишина.
Бёрк обогнул пень.
Тут не было снега, просто подстилка из слежавшихся сосновых иголок – и ничего, указывавшего бы на присутствие двери.
Итан открыл заднее окно «Бронко», опустил заднюю дверцу и схватил лопату и рюкзак.
Он копал уже полчаса, когда лезвие лопаты ударилось обо что-то твердое. Отбросив лопату, Итан упал на колени и руками вырыл остатки сосновых иголок, которые скапливались тут два, а может, и целых три года.
Дверь была стальной. В три фута шириной, четыре высотой, она блеснула на фоне земли.
Дверь была заперта на висячий замок, который годы дождей и снега почти превратили в порошок. Один сильный удар лопатой – и он сломался.
Итан вскинул на плечо рюкзак.
Зарядил ружье.
Повесил его под правую руку.
Вытащил большой пистолет и вогнал в патронник обойму с разрывными пулями калибра.50.
Петли двери заскрипели, как грифельная доска, если провести по ней ногтями.
Внутри было темно – хоть глаз выколи. Из-под двери пахло влажной землей.
Итан вытащил из-за ремня «Маглайт»[42], включил его и пристроил на «Пустынного орла».
Ступеньки были вырублены в земле. Итан начал осторожно спускаться. Девятая ступенька оказалась самой нижней.
Луч света выхватил проход, обрамленный и поддерживаемый брусьями четыре на четыре дюйма. У конструкции был такой вид, будто ее сработали вручную и второпях, и она не внушала доверия.
Итан прошел под корнями дерева и вмурованными в землю камнями.
В середине проход как будто сузился, плечи Бёрка коснулись стен, и ему пришлось двигаться, как горбуну, чтобы не задевать головой потолок.
На середине пути Итану показалось, что он слышит сквозь землю, как гудит ограда, и благодаря астрономическому напряжению прямо над головой чувствует пощипывание, когда корни касаются волос.
Он ощутил тесноту в груди, как будто легкие его расширялись, но знал: это чисто психосоматическая реакция на то, что он идет по подземному пространству.
И вот он стоит у подножия еще одной земляной лестницы, и его фонарик озаряет вторую стальную дверь.
Он мог бы вернуться, взять лопату, неуклюже постучать по двери.
Вместо этого Итан вынул пистолет и взял на мушку заржавленный висячий замок.
Сделал вдох.
И выстрелил.
Час спустя Итан закрыл заднюю и откидную дверцы машины.
Вернул ружье на подставку.
Распростерся на крыше машины. Соленая влага жгла ему глаза.
Здесь, в мрачной глубине леса, свет почти померк. Было так тихо, что Итан слышал, как сердце стучит в груди, которой он прижимался к металлу. Когда он снова смог нормально дышать, он встал.
Ему было жарко, но теперь пот холодил кожу.
– Какого дьявола ты затеял?
Итан резко обернулся.
Пэм стояла, вглядываясь сквозь тонированное стекло в заднюю часть «Бронко». Она возникла словно бы ниоткуда. Одетая в обтягивающие голубые джинсы, которые подчеркивали ее фигуру, и в красную безрукавку, со стянутыми в «конский хвост» волосами.
Итан присмотрелся к ее тонкой талии. Насколько он мог видеть, она была не вооружена, если только не припасла что-нибудь компактное за поясом сзади.
– Проверяешь меня, шериф?
– У тебя есть оружие?
– Ах, верно! И только из-за этого ты пожираешь меня глазами…
Пэм подняла руки над головой, как балерина, приподнялась на носках теннисных туфель и быстро крутнулась.
Оружия у нее не оказалось.
– Видишь? – сказала она. – В этих джинсах нет ничего, кроме маленькой старушки меня.
Итан вынул пистолет из кобуры. Сжал его в опущенной руке. Увы, не заряженный.
– Это большой пистолет, шериф. Ты ведь знаешь, что говорят о парнях с большими пистолетами.
– Это «Пустынный орел».
– Пятидесятого калибра?
– Верно.
– Из этой твари можно уложить медведя.
– Я знаю, что ты сделала с Алиссой, – сказал Итан. – Я знаю, что ее убили вы с Пилчером. Зачем?
Пэм рискнула сделать шаг к нему.
Их разделяло восемь футов.
– Интересно, – сказала она.
– Что?
– Теперь я сократила дистанцию между нами. Два шага – два больших шага, – и я смогу очутиться в твоем личном пространстве, однако ты мне даже не пригрозил.
– Может, я хочу, чтобы ты очутилась в моем личном пространстве.
– Я была в твоем распоряжении, а ты предпочел трахнуть свою жену. Что меня беспокоит – не дает покоя, если хочешь, – это то, что ты прагматик.
– Я не улавливаю мысли.
Но он уловил.
– Ты говоришь мало и еще меньше вешаешь на уши лапшу. Это одна из причин, которые заставили меня тебя хотеть. Рискну предположить, что если бы в этом пистолете были патроны, ты бы уложил меня, вышиб из меня дух. Я имею в виду – при данном раскладе тебе ничего другого не остается, верно? Я кое-что просекла?
Она сделала к нему еще один шаг.
– Но кое-чего ты не учла, – сказал Итан.
– О?
– Может, я по другой причине хочу, чтобы ты очутилась в моем личном пространстве.
– И что это может быть за причина?
Еще один шаг.
Теперь он чуял ее запах. Шампунь, которым она мылась нынче утром. Ее мятное дыхание.
– Пристрелить – слишком уж безлично, – сказал Итан. – Может, вместо этого я хочу пригвоздить тебя к земле и забить до смерти голыми кулаками.
Пэм улыбнулась.
– У тебя уже был шанс это сделать.
– Помню.
– Ты внезапно набросился на меня. Это был нечестный бой.
– Для кого? Я был отравлен, хрена ради.
Итан поднял пистолет и направил ей в лицо.
– На конце этого пистолета есть солидная дыра, – сказала Пэм.
Итан большим пальцем взвел курок.
На одно биение сердца – нерешительность в ее глазах.
Она моргнула.
– Думай долго и усердно, – сказал Итан. – Ты хочешь, чтобы изо всех моментов, которые ты пережила в жизни, именно этот стал последним? Потому что дело быстро идет к тому.
Пэм дрогнула.
В ее глазах был не то чтобы страх, но нерешительность.
Отвращение из-за того, что она не может контролировать ситуацию.
Потом все прошло.
Возвращалась стальная решимость.
Губы ее скривились в ухмылке.
Она была храброй. Вокруг этого факта нечего было вилять. Она собиралась обвинить его в блефе.
Когда Пэм открыла рот, Итан нажал на спусковой крючок.
Курок ударил по бойку.
Пэм вздрогнула – краткий миг сомнения: «Я мертва?»
Итан крутнул пистолет, перехватил его за дуло и замахнулся изо всех сил. Четыре с половиной фунта сделанной в Израиле стали устремились к ее черепу и врезались бы в него, но в последнюю мыслимую секунду Пэм отклонилась.