– О господи, – и радиопередача оборвалась в разрядах статики.
Итан пошел по коридору, думая только о Кейт.
Твой телефон зазвонил?
Ты взяла трубку и услышала, как мой голос приговаривает тебя к смерти?
Ты думаешь, что я предал тебя?
Он прошел мимо стола Белинды, пересек темный вестибюль. Луны сегодня не было, лишь полным-полно звезд в небе.
Он слышал этот звук и раньше, когда начиналась его собственная «красная ночь», но сегодня звук казался более зловещим, потому что Итан полностью понимал, что он означает.
Сотни и сотни телефонов, звонящих одновременно – весь город получает распоряжение убить одного из своих сограждан.
Мгновение Итан просто стоял и слушал с неким полным ужаса изумлением.
Звук наполнил долину, как безумные церковные колокола.
Кто-то пробежал мимо.
В нескольких кварталах отсюда завопила женщина, хотя непонятно было – от возбуждения или от боли.
Итан прошел по тротуару и вгляделся в большие стеклянные окна «Бронко». Они были тонированы, и, поскольку единственным источником света служил уличный фонарь на другой стороне улицы, невозможно было разглядеть, что находится внутри машины.
Итан осторожно открыл дверь со стороны водителя.
Ни звука.
Ни движения.
Швырнув на пассажирское сиденье плащ и головной убор, он сел за руль.
Он как будто ехал по своему прежнему кварталу в Сиэтле в ночь Хэллоуина.
Повсюду люди.
На тротуарах.
На улицах.
Бродят, пошатываясь, держа открытые стеклянные банки.
Факелы.
Бейсбольные биты.
Клюшки для гольфа.
Костюмы были уже наготове и ждали.
Он проехал мимо мужчины в старом заляпанном пятнами крови смокинге, с палкой в руке: один конец изгибался, образуя ручку, другой был утыкан острыми кусками металла, как булава.
Все дома стояли с темными окнами, но тут и там появлялись точки света. Фонарики двигались через кусты и по переулкам. Конусы света падали на деревья.
Даже сидя за рулем машины, Итан видел, что толпа неоднородна. Видел, что некоторые видят в «красной ночи» лишь шанс вырядиться, напиться и немного побезумствовать. Видел в облике других злую целеустремленность – явное стремление пролить кровь или хотя бы упиться вволю созерцанием творящегося насилия. Видел, что некоторые едва держатся на ногах и слезы текут по их лицам, когда они продвигаются к центру безумия.
Он держался боковых улочек.
Между Третьей и Четвертой фары выхватили толпу детей человек в тридцать: они бежали через дорогу, заходясь ужасным смехом, как гиены, все в костюмах, и ножи поблескивали в их маленьких руках.
Итан продолжал высматривать чиновников – они должны были быть во всем черном, с мачете в руках, – но не видел их.
Он свернул на Первую и поехал на юг, прочь из города.
На дороге возле пастбища Бёрк остановил «Бронко». Выключил зажигание, вышел из машины.
Телефоны перестали звонить, но шум собирающейся толпы становился громче.
Итану подумалось, что четыре дня тому назад на этом самом месте он обнаружил Алиссу Пилчер.
Господи, как же быстро все докатилось до такого!
Еще не пришло время, когда он должен был появиться, но скоро придет.
Ты все еще бежишь, Кейт? Тебя поймали? Тащат тебя и твоего мужа в сторону Главной улицы? Ты перепугана? Или в глубине души уже давно приготовилась к этому? Приготовилась к тому, что кошмар наконец-то закончится?
На окраине Заплутавших Сосен было холодно и темно.
Итан чувствовал себя в странной изоляции. Это было все равно что стоять возле стадиона и слушать шум игры.
В городе что-то взорвалось.
Разлетелись стекла.
Люди разразились радостными криками.
Итан прождал пятнадцать минут, сидя на капоте «Бронко»; тепло двигателя проникало сквозь металл.
Пусть они соберутся.
Пусть сойдут с ума.
Без него ничего не произойдет.
Без него не прольется кровь.
Когда Пэм открыла глаза, было темно.
Она дрожала.
В голове пульсировала боль.
Левую ногу жгло, как огнем, будто кто-то вырвал из нее кусок.
Она села.
«Где я?»
Было ужасно холодно и темно, и последнее, что ей запомнилось, – как она сегодня покинула больницу после очередного сеанса психотерапии.
Постойте.
Нет.
Она заметила «Бронко» Итана Бёрка, который ехал на юг, прочь из города. И последовала за ним пешком…
Она разом вспомнила все.
Они дрались.
И, очевидно, она проиграла.
Какого дьявола он с нею сделал?
Пэм встала, и боль в ноге заставила ее закричать. Она потянулась назад. Большой клок джинсов оказался вырезан, на левом бедре кровоточила паршивая открытая рана.
Он вырезал ее микрочип.
Этот гребаный пидор.
Ярость ударила ее, как доза морфия. Она больше не чувствовала боли, даже когда пустилась бегом прочь от ограды, обратно в город, все быстрее и быстрее через темный лес, пока гул электричества не затих вдали.
Ее остановили вопли, раздавшиеся в отдалении.
Вопли аберов.
Много, много воплей аберов.
Но что-то было не так.
С какой стати вопли доносятся прямо впереди?
Там, впереди, находятся Заплутавшие Сосны.
Вообще-то она уже должна была бы добраться до дороги к этому…
Дерьмо.
Дерьмо.
Дерьмо.
Пэм не знала, сколько времени бежала, но бежала она изо всех сил, несмотря на боль. От ограды ее теперь отделяло не меньше мили.
В придачу к крикам, похоже, большой стаи аберов она услышала, как впереди кто-то движется в ее сторону – ветки ломались, трещали сучья.
И она могла бы поклясться, что даже чует их – вонь мертвечины, от которой слезились глаза, становилась сильней с каждой секундой.
За всю жизнь ей еще никогда так отчаянно не хотелось сделать кому-то больно.
Итан Бёрк не просто вырезал ее микрочип.
Он каким-то образом сумел бросить ее по другую сторону ограды, в злобном диком мире.
Итан забрался обратно в «Бронко», включил двигатель, вдавил в пол педаль газа.
Покрышки взвизгнули по мостовой, когда машина рванулась вперед.
Он влетел в лес и сделал большой крюк, который привел его обратно на дорогу, ведущую в город.
Спидометр показывал восемьдесят, когда он пронесся мимо приветственного билборда. Затем снял ногу с педали газа и дал оборотам утихнуть.
Теперь он был на Главной улице и все еще в четверти мили от цели, но уже видел вдалеке пламя, здания, сплошь озаренные светом факелов, и мельтешащие тени толпы.
Проехал мимо больницы.
В четырех кварталах от перекрестка Восьмой и Главной обогнул людей, собравшихся на дороге. В стекло фасада магазина «Сладкоежка» что-то швырнули, и ребятишки теперь растаскивали сладости.
Все это было приемлемо и ожидаемо.
Толпа стала плотней.
В окно машины с пассажирской стороны ударило яйцо, желток потек по стеклу.
Теперь он еле-еле продвигался, на пути непрерывно попадались люди.
Все в костюмах.
Итан проехал через группу мужчин, одетых в женские платья, с ослепительной губной помадой на губах, в бюстгальтерах своих жен и женских трусиках поверх длинных джинсов. Один из них был вооружен чугунной сковородой.
Целая семья, включая детей, обвела глаза тенями и раскрасила лица белым, чтобы напоминать ходячих мертвецов.
Итан увидел рога дьявола.
Зубы вампира.
Парики со стоящими дыбом волосами.
Крылья ангела.
Шляпы-цилиндры.
Заостренные трости.
Монокли.
Накидки с капюшонами.
Викингов.
Королей и королев.
Маски палачей.
Шлюх.
Теперь улица была полна народу – от одного края до другого.
Итан нажал на клаксон.
Людское море обиженно расступилось перед ним.
Медленно продвигаясь между Девятой и Восьмой, Итан увидел и другие разнесенные витрины магазинов, а впереди – источник пламени.
Люди вытолкнули машину на середину Главной и подожгли. Теперь осколки ее окон усеивали мостовую, стекло поблескивало в свете огня, пламя лизало лобовое стекло, сиденья и плавящийся щиток. Над всем этим как ни в чем не бывало менял цвета светофор.
Итан свернул в парк и заглушил двигатель.
За ветровым стеклом царила темная, изменчивая энергия – злое живое существо. Он рассматривал лица, красноватые в свете огня, глаза, стеклянные от самогона, который был припасен и теперь раздавался. Самое странное, что Пилчер был прав. Это ясно подтверждал «красный день»: он отвечал каким-то глубоким, всепоглощающим стремлениям этих людей.
Итан оглянулся на заднее сиденье «Бронко» и сверился со своими часами.
Уже скоро.
Шерстяная подкладка головного убора была ушита, и убор точно ему подошел. Он потянулся и запер пассажирскую дверь, хотя сомневался, что в конце концов это что-то даст. Схватил вонючий плащ и мегафон, открыл дверь со своей стороны, запер ее снаружи и шагнул прочь от машины, в сумятицу.
Разбитое стекло хрустнуло под сапогами.
Воздух пропитался запахом спиртного.
Итан надел плащ.
Пробился сквозь толпу.
Люди вокруг него начали аплодировать и издавать приветственные крики.
Чем дальше к светофору он продвигался, тем громче становился шум.
Аплодисменты, крики, вопли.
И все это было ради него.
Его имя выкрикивали, его хлопали по спине.
Кто-то всунул банку в его правую руку.
Он продолжал идти.
Люди стояли так тесно, что пространство между ними почти нагревалось.
Наконец Итан пробился в «глаз бури» – круг не больше тридцати футов в диаметре.
Шагнул прямо внутрь этого круга.
У него сжалось горло от горя при виде них.
Гарольд, лежа на тротуаре, пытался встать; кровь текла по его лицу после нескольких ударов по голове.
Двое облаченных в черное чиновников держали Кейт – женщину, которую Итан некогда любил, – держали за обе руки, чтобы она не упала.