Сашка смутился. Глядя на пылающую гневом Лилию, он пробормотал:
— Лилька, не сердись! Близорукость, говорят, лечат. Лучше пойдем куда-нибудь. Что мы, как лошади в деннике, здесь стоим?
Лилия посмотрела на окружающий снег, уже изрезанный кое-где голубоватыми стрелами лыжни, исподлобья взглянула на Сашку и вздохнула.
— Тебе легко говорить «не сердись»… Вся школа теперь знает, что Петров ухаживает за Черницкой. И что он ревнив и в гневе страшен. Так что со мной теперь никто просто так не разговаривает, и вообще последние три недели вокруг меня образовался вакуум. Ладно, — усмехнулась она, глядя в беспомощно-виноватое Сашкино лицо, — ты, кажется, хотел кататься на лыжах. Пошли!
И первая повернула обратно к видневшемуся вдали пункту проката. Слабый ветерок легонько жег щеки, чуть шевеля разноцветными флажками. Воздух был наполнен игольчатым радужным блеском, который роился над слепяще-белым снежным покрывалом. Но, невзирая на всю эту красоту, Сашке вдруг расхотелось кататься на лыжах. Он покосился на идущую рядом Лилию, смерил взглядом ее лоб и нос, напомнившие ему профиль Нефертити в учебнике по истории, и вспомнил о лежавшем в столе неразгаданном ребусе.
— Слушай, Лилька, — неуверенно произнес он, — а ты знаешь какие-нибудь древние мифы? Или легенды?
— Вагон и маленькую тележку, — улыбнулась она. — Также страшные сказки и притчи. А тебе это зачем?
— У меня есть ребус, который никто не может разгадать.
Лилия с сомнением посмотрела на него.
— Так уж никто? А что за ребус?
— Мм… историко-географический, — сказал Сашка. — Там на основе древних мифов зашифрована реальная точка на карте. Его пытался разгадать один человек, но у него ничего не вышло. Слишком сложные там условия. Одно зависит от другого, другое от третьего, и так далее. Всё это надо сложить, и только тогда получится ответ.
— Но ты хоть знаешь, с чего начинать?
Сашка кивнул.
— Тогда объяснишь мне простое, а сложное я сама пойму, — заявила Лилия.
— Тот человек вообще-то профессиональный историк, — проговорил Сашка с сомнением.
— Да? — Она не смутилась. — Тогда это хуже, но попытка не пытка. А где ребус-то?
— Собственно, к этому я веду, — признался Сашка. — Он у меня дома. Расхотелось чего-то на лыжах кататься.
Лилия улыбнулась.
— То есть ты домой меня приглашаешь? — Пожав плечами, она добавила: — Так поехали!
В вагоне метро она спросила:
— А зачем тебе отгадывать этот ребус? Чем он так важен?
Сашка думал недолго.
— Просто интересно… Тебе разве неинтересно разгадывать что-нибудь непонятное?
Лилия задумчиво сдвинула брови. Она взяла его ладонь в свою и принялась водить пальцем по линиям, потом остановилась.
— Во дела! — пробормотала она и посмотрела на Сашку, приоткрыв рот. — Я такое первый раз вижу. А ну, дай вторую!
Он послушно протянул ей вторую руку. Лилия сравнила их между собой и озадаченно хмыкнула:
— Так не бывает!
— Чего не бывает? — спросил Сашка, уставясь на свои ладони.
Изумленная Лилия сказала:
— У тебя на одной руке нет линии жизни. Будто ты живешь вопреки чему-то!
— А как должно быть? — спросил Сашка.
Он потянулся за ее рукой, но она спрятала свои за спину.
— Не покажу! И не надейся применить силу, со мной этот номер не пройдет, — предугадав его намерения, быстро произнесла она.
Подумав, Сашка сдался и проворчал:
— У тебя, поди, на обеих руках нет этой линии, вот ты их и прячешь.
— Поди, — легко согласилась Лилия. — Не заслужила еще! — засмеялась она.
Был почти полдень, когда они вошли к нему домой.
— Ну, показывай свой загадочный ребус, — едва переступив порог, сказала Лилия и с любопытством огляделась.
— Ага, сейчас!
Сашка достал из стола в комнате переписанный ребус Механика с его пояснениями и вручил листы Лилии.
— Собственно, Андрею с Машей я это тоже дал. Всё выше шансы, что кого-нибудь из нас осенит.
— То есть я могу забрать их с собой? — мельком глянув в записи, спросила она.
— У меня осталась копия, — подтвердил Сашка. — Пошли, обедать будем! Я ж кормить тебя обещал. А обещания должны выполняться, как постоянно внушает моя мать.
— А где она сама? — останавливаясь на пороге кухни, спросила Лилия.
Теребя косичку, она смотрела, как Сашка шурует в холодильнике в поисках съестного.
— На работе, — не оборачиваясь, объяснил он. — Последнее время как с цепи сорвалась, у нее постоянно сверхурочные. Хорошо, если поздно вечером придет.
— А отец где?
— Нет у меня отца, — без выражения ответил он. — Погиб в тот день, когда я родился.
— Извини!
— Да ладно, — рассеянно бросил Сашка. — Слушай, а ведь жрать-то нечего! Мать замоталась и не приготовила обед. Что делать будем? Отраву, что на улице продают, ты не ешь.
— Ты же обещал пирожками кормить, — прищурилась Лилия. — Вот и делай! — Она устроилась на том табурете, на котором любил восседать Андрей, и уставилась на Сашку зелеными глазищами. — А я посмотрю, что ты за мастер-кулинар!
Сашку этим она не смутила. Водрузив перед ней банку компота и вручив ложку, чтоб не скучала, он полез в шкаф за мукой и остальными ингредиентами. И столь энергично принялся за дело, что уже через минуту в муке были не только его руки, но и лицо. Лилия наблюдала за ним, не забывая про выданный ей компот. Когда банка закончилась, она сняла свитер и присоединилась к нему.
У нее тоже очень скоро даже кончики косичек оказались в муке. Лицо, однако, оставалось чистым, так что в какой-то момент Сашка не вынес несправедливости. Выждав момент, он мазнул ее нос мукой. Лилия в ответ вымазала его. Оскорбленный Сашка попробовал повторить маневр, да не тут-то было — насмешливо улыбаясь, Лилия, словно змея, ускользала от него. Всё же Сашка медленно, но верно загонял ее в угол. И когда ему это удалось, щелкнул дверной замок.
Распространяя вокруг себя слабый медицинский запах, в квартиру вошла Сашкина мать. За секунду, что она закрывала дверь, Лилия непостижимым образом успела принять респектабельный вид и даже натянуть на себя свитер. Только Сашка остался стоять, измазанный по уши мукой, в удивлении глядя, как его мать, словно в замедленной съемке, вешает пальто и снимает сапоги.
— Здравствуйте! — первой поздоровалась Лилия и представилась: — Я Сашина одноклассница, он учит меня пирожки лепить!
В любое другое время вид испачканного мукой сына на фоне полуразгромленной кухни вызвал бы по меньшей мере ироническую усмешку, но сейчас взгляд матери только равнодушно скользнул по учиненному беспорядку.
— Ирина Николаевна, — произнесла она в ответ.
Сашка заметил, что она выглядит больной. Из прихожей мама прошла в свою комнату и почти сразу вернулась, держа в руке запечатанный почтовый конверт.
— Санька, — тихо сказала она, — отвези это тете Зине. Прямо сейчас.
Глаза ее были в красных прожилках, ее всю лихорадило.
— Я должна была ехать к ней сегодня сама, но, видимо, подхватила грипп. Отвези, пожалуйста, — настойчиво повторила она.
Сашка взял конверт и растерянно взглянул на Лилию. Та пожала в ответ плечами.
— Может, заодно в аптеку заскочить? — озабоченно спросил он. — Тебе какие-нибудь лекарства нужны?
Мама отрицательно качнула головой.
— В аптеке я уже была. У меня есть всё, что нужно. А ты купи лучше чего-нибудь поесть, потому как, — она смерила взглядом стоявшую в проеме Лилию, у которой одна косичка оказалась заправлена в ворот свитера, — судя по состоянию кухни, на ваши пирожки надежды мало, — улыбнулась она.
Когда они вышли на улицу, Лилия выпалила:
— Красивая у тебя мама! Кстати, ты на нее не похож, у вас общего только глаза.
— Ты еще ее сестру в молодости не видела, — хмыкнул Сашка. — Это к которой я еду. Я наткнулся как-то на ее фотку — умереть не встать. Типа тебя, — добавил он, краем глаза подметив выступивший на щеках Лилии румянец.
— А можно поехать с тобой? — спросила она. — Правда, смотря куда.
В ответ на вопросительный взгляд Сашки она сказала:
— Мне к девяти надо быть дома.
— Нет проблем, — расцвел он, — к девяти успеешь!
Солнце клонилось к западу и светило им почти в глаза, когда Сашка с Лилией вошли в ворота санатория. По обе стороны дороги лежал нетронутый снег. На него в свете низкого солнца от покрытых изморозью сосновых стволов падали синие тени.
Идя по знакомой аллее к виднеющемуся вдали зданию, над трубой которого вился уютный дымок, Сашка травил разные истории и вообще всячески дурачился. Лилия слушала его вполуха, так как он уже дважды предпринимал попытку отправить ее в сугроб, причем одна попытка оказалась удачной. Посему сейчас Лилия шла несколько в стороне, настороженно косясь на Сашку и вынашивая планы мести.
— А вон наш Батон идет! — сказал Сашка, показав рукой в сторону санатория.
Вдалеке по тропинке вокруг здания в самом деле шел человек, напоминавший их учителя физики.
— Это не Батон, — приглядевшись, сказала Лилия. — У Батона походка другая. Сашка, убью! — завизжала она, когда лавина снега опрокинулась ей на голову.
Ему удалось допрыгнуть до нависающей над аллеей веткой, стряхнув с нее снег.
— Ага, попалась! — завопил он, не заметив, как сам оказался в опасной близости от сугроба.
Лилия времени терять не стала и нырнула к Сашкиным щиколоткам. Через секунду тот торчал головой в снегу.
— Ну наконец-то, — удовлетворенно отдуваясь, проговорила она. — А то эта несправедливость меня замучила!
Пытаясь выбраться из сугроба, Сашка ворочался там, словно медведь в берлоге.
— Будешь знать, как меня обижать, — наблюдая за ним, насмешливо проговорила Лилия.
Сашка выбрался на дорогу и, с трудом разлепив глаза, проворчал, вытряхивая из-за шиворота набившийся снег:
— Ладно, пошли лучше… А то станет поздно и нас не пустят!
В мягко освещенном холле было тепло и пахло мастикой. Сашка собрался просить дежурную передать тете Зине письмо, так как не хотел здесь долго задерживаться, но за стойкой никого не оказалось. Негромко мурлыкал на стене телевизор, тускло отсвечивал линолеум в коридоре, но кроме их двоих, никого поблизости не было.