Афганистан от межфеодальных и межплеменных распрей.
Получится у него? Кто знает? Народ Махмуду достался беспокойный — этакая шляхта Центральной Азии, которой сам шайтан не указ. Для меня же он как потенциальный союзник выглядел самым перспективным, если сравнивать с Шуджей-уль-Мульком — да прими его Аллах в райские кущи! Да, Махмуд братоубийца и истязатель Земана. Да, он, плоть от плоти своей семейки Дуррани, готов идти по головам. Но новый шах в первую очередь воин со своим своеобразным кодексом чести, и Платов с ним обязательно найдет общий язык.
Махмуд дал мне аудиенцию сразу после завершения лойа-джирги — не в флигеле, а уже во дворце, как его полноправный хозяин. Принял на себя обязательства помочь казакам пересечь Афганистан без серьезных конфликтов, хотя за всех вождей он не ручался, особенно, за гильзаев. Если урус-сипахсалару удастся немного пощипать это беспокойное племя, шах возражать не будет — послушнее будут в будущем.
«Все ж таки ты редкий засранец, Махмуд, своего ни за что не упустишь, готов чужими руками жар загребать — настоящий политик», — не мог не восхититься я.
Он тут же подтвердил мою оценку, решив нагрузить меня предложением, от которого нельзя отказаться. Оно было выставлено как одно из условий афганской доброжелательности к урус-казакам.
— Я хочу, Пьётр-юзбаши, чтобы ты отправился к Ранджиту Сингху и доставил ему Кохинур, — огорошил меня шах, заставив вздрогнуть.
Он с сожалением покрутил в руках бриллиант, словно прощался со старым другом.
— Почему я, ваше величество? Как-то странно отправлять в такое посольство чужеземца, — попытался отвертеться я. — Признаться честно, я был даже удивлен, что меня выпустили из Кабула на поиск драгоценностей…
Махмуд добродушно усмехнулся, заглянул мне в лицо, будто стараясь прочесть мои мысли.
— Кто тебе, посол, сказал, что за твоим отрядом не приглядывали?
Неожиданно. Полагал, что братишки так крепко друг в друга вцепились, что им было не до меня. Ошибся. Слежки я не заметил, но это не означает, что ее не было. Шах тут же мне это доказал.
— Твой отряд избавил меня от этого предателя, Ашика. Тебя стоит поблагодарить еще и за это.
Он положил к моим ногам небольшой мешочек.
— Там изумруды из Панджшера. Моя награда тебе за помощь с камнями и знак благодарности. А также небольшой аванс за будущие услуги с Ранджитом Сингхом.
— Почему же все-таки я, ваше величество?
Махмуд щелкнул пальцами, нам принесли разожжённые кальяны. Мы закурили.
— Ну сам подумай: лучше тебя у меня кандидатуры нет. Ты доказал свою честность, вернув нам наши камни. Любой, кого бы мы ни отправили на поиски, мог поддаться соблазну. Любой! Ты — нет. У тебя есть своя цель, ты к ней идешь с гордо поднятой головой. Мне это нравится, я могу снова доверить тебе камень, ты доставишь его по назначению — естественно, под присмотром моих людей — и не сбежишь по дороге. Ведь у тебя есть еще один мотив, тебе не помешает рассказать Сингху про урус-казаков, не так ли? Если твоему сипахсалару хочется добраться до инглезов, ему так или иначе придется пройти сквозь земли сикхов.
Я мысленно от души поржал. Честный? Да что простому человеку делать с таким камнем, куда его пристроить⁈ Разве что разбить на несколько кусочков и попытаться продать, в то время как на него будут охотиться все кому не лень. Мне совсем не улыбалось стать дичью. Мне также понятны политические резоны, которыми руководствуется Махмуд, выставляя меня своим послом. Жирный такой намек Льву Пенджаба, что у афганцев появился новый мощный союзник в лице урусов. Мол, забудь, Ранджит, про Кабул и Пешавар, получи камень — и проваливай в свою столицу, в Лахор.
Махмуд бесспорно прав в одном. Несмотря на то, что Платов меня не уполномочивал на переговоры с Сингхом, такую удачную возможность никак нельзя упускать. Я обеспечил Войску зеленую улицу от Аму-Дарьи до Хайберского перехода, но что его ждет дальше? От Кабула до Калькутты две с половиной тысячи километров — еще одна невообразимая дистанция, которую предстоит пройти донцам. Поход облегчался не только моими договоренностями с афганским шахом, но и приличной по сегодняшним временам дорогой — Кабул и Калькутту связывал Великий колесный путь. Но сколько противников мы встретим на этой дороге? Насколько я знал, Северную Индию раздирала гражданская война. Маратхские княжества воевали с афганцами и сикхами, а также между собой за право обладать Дели и контролировать Великого Могола, последнего императора и падишаха, мусульмане боролись с индуистами, а над схваткой стояли англичане, искусно манипулируя, стравливая и порой вмешиваясь вооруженной рукой. Там такая каша заварилась, что сам черт не разберет. Иметь такого союзника, как Ранджит Сингх, — это дорогого стоило. Если Махмуд хотел видеть во мне только рычаг давления на сикхов, то он серьезно просчитался — я не упущу случая все устроить к нашей пользе.
Но оставалась одна проблемка.
— Ваше величество, если отправлюсь на восток, как я смогу организовать прохождение армии через Афганистан?
— Разве у тебя мало людей? — удивился шах, попыхивая кальяном. — Разделитесь. Большую часть оставь в Кабуле — она послужит в роли связного с твоим атаманом. С собой возьми только телохранителей, ведь я дам тебе надежную охрану — тысячу гвардейцев и сотню отборных баракзаев. Против такого эскорта не посмеют пикнуть даже афридии, контролирующие хайберский проход. Жуткие разбойники!
Неужели страшнее салангов-гизарейцев? Веселая мне предстоит поездочка.
— Хорошо, я согласен, — все-таки решился я, преодолевая последние колебания.
— Есть ли у тебя какие-то просьбы? — милостиво спросил шах.
— Есть! Прошу вас, ваше величество, освободить вашего брата Земана и позволить мне вывезти его в Пенджаб. Угрозы он вам не представляет, драгоценности отдал, зачем вам его жизнь?
Махмуд не скрыл своего удивления.
— Ты странный, Пьётр-юзбаши. Другой бы просил для себя, ты же просишь за человека, до которого тебе нет дела.
Я пожал плечами.
— Не хотел бы, чтобы из-за меня расстался с жизнью слепец. Я обманул его, поступил нечестно — нужно возвращать долги.
Шах улыбнулся.
— У тебя душа настоящего батыра, посол. Я не ошибся, когда решил тебе довериться. Решено: можешь забрать Земана из зиндана. Но если он в будущем попытается вступить в борьбу за трон, тебе придется за него отвечать. Согласен?
— Согласен! — без тени сомнения ответил я.
Чего мне бояться? Пройдет немного времени, и все афганские заморочки станут мне глубоко фиолетовы. Другие проблемы будут меня волновать, другие игры вокруг иных тронов.
— Я дам приказ тюремщикам. Можешь ехать прямо сейчас. И тебя там будет ждать подарок.
— Какой⁇
Сюрпризы в тюрьме? Спасибо, не надо.
— Увидишь, –лукаво улыбнулся шах, довольный моим смятением.
Я тяжело вздохнул, произнес:
— Есть еще одна просьба, ваше величество.
Махмуд смотрел на меня как на человека, способного его повеселить.
— Выкладывай! Снова меня удивишь?
Я не подвел его ожиданий.
— Ваше величество, при мне есть одна девушка, прекрасная персиянка, подобная утренней розе. Прежде чем покинуть Кабул, мне нужно устроить ее судьбу. Быть может, вы могли бы мне с этим помочь?
— Прекрасная, говоришь? — шах уже смеялся в полный голос. — Если все так, возьму ее в свой гарем. Надо же! Ты решил мне подарок сделать вместо того, чтобы клянчить золото!
(1) Лойа-джирга — существующий и поныне политический институт народного представительства, всеафганский совет старейшин этнических групп-племен. В 1747 г. впервые выбрал главу Афганистана, Ахмад-шаха Дуррани.
(2) Баядерками в Европе называли храмовых танцовщиц девадаси, поклонявшихся индуистским божествам. Они запрещены по соображениям морали в современной Индии.
(3) Звание «есаул» в казачьих войсках по указу Павла I было приравнено к капитанскому. Афганистан в русских источниках вплоть до конца XIX века называли Авганистаном.
(церемониальная чура)
Глава 19
Деньги для Зары — этот вопрос следовало срочно решить. Можно, конечно, оставить ей только что полученные изумруды, но может получиться неловкость с шахом. Впрочем, у меня имелось средство для решения проблемы — сакк из Бухары. Так назывались гарантийные чеки-векселя, старинный финансовый инструмент исламского банкинга. Собственно, само европейское слово чек появилось от сакка. Вексель мне вручил платовский казначей на непредвиденные расходы перед нашим выходом в поход. Я поразмыслил, что сейчас именно такой случай, и вовсе не считал, что поступаю дурно. Зара была равноправным членом нашей миссии, сыграла свою роль нашего прикрытия и даже больше — пусть и криво, но она-таки станет подарком для шаха, как мы объявляли во время перехода до Кабула.
Банкиры обитали в индийском квартале — поближе к тем, через кого проворачивались наиболее мощные торговые и финансовые операции транзитной торговли. Нужного человека нашел быстро, мне и моему эскорту из казаков легко указали на его дом, затерявшийся в хитросплетениях переулков недалеко от базаров. Им оказался седобородый финансист совершенно европейской внешности, не пойми какой национальности — даже в его одежде не было ничего примечательного. Белые рубаха и свободные штаны, на плечи наброшена безрукавка со светлыми продольными полосами, на голове скромная темная чалма — он мог запросто оказаться как бухарцем или горцем, так и выходцем из далекой Индии.
В его конторе все было устроено по-простому. Небольшая охрана, офис в виде обычной комнаты, никаких решеток, стоек, сейфов. Почти частная квартира, ее хозяин будто не клиентов принимал, а гостей. Чек мне обналичил без вопросов. Банкир предложил попить чаю и немного поболтать. Я не возражал. Он засыпал меня вопросами о приближающейся армии урус-казаков, о том, какое влияние на торговлю она окажет своим появлением. Не стал скрывать, что нашей конечной остановкой может стать Калькутта.