Уже показались холмы, избранные для засады.
Алексей, зная о ловушке, осматривал склоны, но ничего подозрительного – ратников или смердов с жердями для сталкивания камней – он не заметил. Захолонуло сердце, на душе стало тревожно. Неужели не успели и ратники из сотни воеводы полегли зря?
Целую версту мимо двух холмов скакали долго, Алексею показалось – целую вечность. А вырвавшись из ложбины, он вздохнул облегченно – и ратники здесь, и лучники из ополчения. Да кроме того, телеги – много, целый караван.
Едва последний ратник из сотни вырвался из ложбины, смерды и дружинники ухватились за телеги и стали толкать их, перегораживая ложбину, вернее – выход из нее.
Как только телеги, выкатываемые сразу с двух сторон, перегородили проход, смерды стали связывать их между собой веревками, а лучники укрылись за телегами. Какое-никакое, а все укрытие.
Моголы были уже рядом – ведь только что от них удирали «трусливые» дружинники Даниила, – и вдруг преграда.
Лучники Василько сразу стали метать стрелы.
Моголы кинулись к подводам, попытались издалека набросить на них волосяные арканы и растащить преграду, но не получалось.
А лучники все стреляли и стреляли.
Моголы не выдержали потерь, но было то, что для них оказалось страшнее убитых соплеменников, – они не могли добраться до противника. Развернувшись для отступления, они вдруг столкнулись со своим основным войском – оно уже втянулось в ложбину.
В эту минуту с вершины одного из холмов заревела труба, подавая сигнал. И вот тут Алексей удивился: как из-под земли поднимались доселе хорошо укрытые ратники и смерды. Они страгивали большие валуны, едва державшиеся на упорах, и камни сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее катились вниз.
Моголы, кто успевал увидеть их, отскакивали, но так везло далеко не всем. Толчея и теснота, рады бы в сторону податься, да соседние кони мешают.
А дружинники и ополчение из людей охочих и смердов, сбросив камни, принялись за бочки. Запалив заранее приготовленные факелы, они поджигали ими смолу в бочках и, когда начинало полыхать, скатывали бочки вниз. Разогнавшись, бочки врезались в толпу моголов, расплавленная горящая смола растекалась по земле, и казалось – сама земля горит под ногами захватчиков.
Кое-как развернувшись, моголы кинулись назад – там был выход, было спасение… ан не тут-то было! Где уж подручные князей столько телег нашли – вопрос, наверное, все села обобрали, но только и этот выход оказался перекрыт, лошади с седоком телегу не перепрыгнуть.
Да еще кто-то умный в подводы сено набросал да дровишек из окрестных лесов. И когда моголы назад бросились, солому подожгли. Вспыхивает она быстро, но так же быстро и прогорает. Однако жар от нее сильный, и от этого жара дрова в телегах занялись. Пекло жуткое – близко не подойти.
Для коней, как и для любой животины, огонь – явление страшное. И домашняя скотина огня боится, хоть и видит его зачастую, а могольские кони дикие, от огня, искр и жара они назад подались. Оттого давка и неразбериха стала еще больше.
Моголы заметались в огненном кольце. Кто-то с лошади спрыгнул, по склону холма вверх побежал, спасаясь. Да только дружинники не дремали. Могол силен, когда он на коне и рядом – сотни соплеменников. А когда он пеший, да еще и карабкается вверх по склону – добыча для ратников легкая. И сотня за сотней бесславно гибли моголы – под ударами камней, под клинками дружинников. У ратников как будто сил прибавилось. Когда это видано, чтобы втрое превосходящее по численности могольское войско гибло, а у дружинников потери мизерные?
Алексей участие в битве принял. Один могол на телегу заграждения прыгнул, но не совсем удачно, потому как сразу на меч Алексея напоролся. Другой, успев уже с телеги соскочить по эту сторону, по обыкновению степняков завизжал, пытаясь запугать врагов, да Алексей одним ударом меча по плечу развалил басурманина до пояса.
Битва, грозящая стать для княжества и людей гибельным бедствием, превратилась в побоище для моголов. Конные ратники с обеих сторон ложбины ревностно следили – не прорвется ли кто? Несколько особо удачливых и хитрых воинов могольских прорвались через заслон телег, да дальше полусотни шагов не успели уйти – дружинники их порубили.
По ощущениям Алексея прошло всего лишь четверть часа, но, посмотрев на солнце, он увидел, что светило клонится к закату. Еще немного – и начнет темнеть, в этих краях переход от дня к ночи быстрый.
Побоище стихло само собой – из-за смерти моголов. Лишь кричали в ложбине раненые и обожженные да метались испуганные лошади, топча и превращая в кровавое месиво тела павших.
Воеводы обоих князей распорядились дружинникам и ополченцам встать шеренгами с обеих сторон от ложбины – вдруг кто из моголов остался в живых и попытается выбраться, воспользовавшись темнотой? Только попыток таких не было, хотя на плотные шеренги людей не хватало, стояли в десяти шагах друг от друга, освещая пространство вокруг себя факелами.
Утром шеренги двинулись навстречу друг другу. Кто из моголов еще жив был, того добивали. Из могола раб никакой, делать по хозяйству он ничего не умеет и не хочет. Мало того, гляди – и сам на хозяина кинется. Такие рабы не нужны никому.
И кони могольские только на продажу годятся. Под сохой или в телегу запряженные они ходить не приучены, а столько злых и малорослых коней дружине не надо.
Кое-где земля еще дымилась.
В первую очередь собирали оружие да шлемы или железные зерцала с ватных халатов срезали – железо ценилось дорого.
Трофеи воеводы и кузнецы уже потом оценят. Скверное железо пойдет в переплавку, а доброго качества – на вооружение ополченцев, да и то после ремонта. А до той поры в оружейных амбарах храниться будет.
Видя, как растет гора трофейного железа, князья не скрывали, что были довольны. А еще довольны они были от невиданного ранее множества могольских трупов. Столкнись дружины с моголами в голой степи – расклад был бы иной, и сейчас моголы, а не русские дружинники собирали бы трофеи.
Князь Василько заметил Алексея, идущего в ряду других дружинников. В руках, как охапку поленьев, он держал могольские сабли.
– Брат мой любезный, Даниил Романович! – обратился князь к своему брату. – Вот тот воин, который мне про ловушку хитрую подсказал. – Он указал рукой на Алексея.
– Поди сюда! – махнул Алексею рукой Даниил.
Алексей бросил сабли наземь и подбежал к князю. Негоже князей заставлять ждать, все же не ровня он им.
– Ты же Алексей из Владимира, – узнал его князь, – гонцом служил у князя Андрея, зятя моего!
– Верно.
– Задумка твоя хитрая еще и удачной получилась, хвалю. А в награду – держи… – Даниил снял с руки перстень с бриллиантом, да все крупное, броское. Ни золота, ни алмаза ювелир при изготовлении не пожалел – как и трудов своих. Хорошей работы перстень получился.
Алексей его сразу на свой палец надел. Тесноват немного перстень был – но так ведь поправить у златокузнеца можно. Зато гордиться есть чем, это – как орден.
– Брат мой! – воскликнул Василько. – И это все?! Ратников вокруг много, а умных среди них – единицы. У тебя же в сотне воеводы едва ли треть осталась, назначь его десятником. А не хочешь ты – так пусть он у меня служит, уж я его старания по заслугам оценю.
– Хм, – закряхтел Даниил, – а ведь и правда… Отныне десятником будешь… В сотню дружинников наберем, снова полнокровная сотня будет.
И тут Алексей досадную промашку совершил. Князей за почет благодарить надо, и он правую руку к сердцу приложил да поклонился:
– За награду княжескую и слова ласковые благодарствую. Клянусь и дальше служить честно и ревностно.
А как разгибаться стал, случайно рукой, где на пальце подаренный перстень красовался, по артефакту провел, который на шее в чехле висел. Раздался легкий треск, как от электрического разряда, голова кругом пошла… и Алексей исчез на глазах изумленных и шокированных князей.
– Василько! Не пригрезилось ли мне? – Голос Даниила дрожал.
Алексей же очутился в своей московской квартире. На нем были шлем, кольчуга, на поясе – меч в ножнах и нож боевой. От штанов остро пахло едким конским потом.
В квартире тихо. Где жена? На работе или еще в командировке?
Алексей разделся донага, оружие, кольчугу и шлем в рубашку свою старую завернул, узлом завязал и в кладовую подальше упрятал. Артефакт и перстень в тайник убрал. А потом – в душ, смыть с себя многовековую пыль и пот. Геля для душа не жалел, мочалкой терся докрасна. Вода с него стекала сначала грязная, а уж после прозрачная, зато кожа после мытья стала чистой до скрипа под пальцами.
Но вот побрился он с трудом. Сначала волосы ножницами срезал, только потом за бритву взялся – волосы отросли жесткие, как проволока. Одеколоном обрызгался, радость ощутил – дома! Цивилизация! Вот только кожа на лице, где раньше борода была, светлым пятном выделяется. Все время Алексей был на свежем воздухе, под солнцем, вот лицо и загорело – кроме места, где борода была. Нехорошо, Наталья сразу догадается, где он был, женщины – они к мелочам внимательны.
Алексей оделся в домашнюю одежду, вышел на лестничную площадку и выбросил в мусоропровод свою прежнюю одежду – рубаху в брызгах крови, штаны, исподнее. Теперь в квартире, кроме боевого железа, ничего о переносе во времени не напоминало.
Только он успел закрыть за собой дверь в квартиру, как раздался звонок по мобильнику.
– Привет, милый! Ты почему на мой звонок не отвечал?
– Здравствуй. Я в ванной был, не слышал.
– А я уже к Москве подъезжаю. Соскучилась по тебе… Через час буду. Целую.
– И я тебя… – Алексей отключился. А уж как он по жене соскучился – целую вечность не видел. Ой! Холодильник-то пуст, надо в магазин за провизией мчаться. Странная штука жизнь, когда простой поход в супермаркет удовольствием кажется, а не рутинной обязанностью. Чудны дела твои, Господи!