– Даже если ты не хочешь сделать это ради себя самого, сделай это для меня. Пожалуйста. – Ее голос дрожал, и в груди Беллами тоже что-то дрогнуло. Он никогда не слышал у нее такого испуганного, растерянного голоса. Никогда не слышал, чтобы она кого-то о чем-то умоляла. Всего, что ей нужно, она всегда добивалась сама. Всегда, но не в этот раз. Сейчас ей была нужна помощь.
– И для меня, – Уэллс хлопнул его по здоровому плечу.
Беллами повернулся к нему. Как это произошло? Когда они с Октавией покинули колонию, он был один против всего мира. А теперь у него появились люди, которые заботятся о нем. Теперь у него есть семья.
– О’кей, – сказал он, кивнув и пытаясь справиться с подступающими слезами. Наконец ему удалось выдавить улыбку. – Но только на этот раз. Когда меня в следующий раз приговорят к смертной казни за то, что я такой импульсивный мудак, вы не будете вмешиваться.
– Решено, – и Уэллс, ухмыльнувшись, отступил на шаг.
– Ни за что. Потому что ты мой импульсивный мудак. – Кларк встала на цыпочки и поцеловала его. Беллами обнял ее и поцеловал в ответ, слишком растроганный, чтобы смущаться выступивших на глазах слез.
Глава 17Гласс
Гласс плечом открыла дверь домика. Обе ее руки были заняты: в одной она несла ведерко речной воды, в другой – мешочек собранных в окрестностях ягод. Мешочек она бросила на шероховатый деревянный стол, воду перелила в бочонок и, машинально протянув руку, сняла с полки небольшую мисочку. Прошло всего два дня, но Гласс уже обжилась, и ей казалось, что они с Люком поселились тут давным-давно.
В свое первое утро они вышли из дому осторожно, выискивая признаки наземников, но не увидели ни малейшего намека на присутствие других людей. Постепенно Люк и Гласс становились все спокойнее и увереннее и теперь уже не боялись отходить от своей обители на несколько метров в поисках еды.
Они оба так на этом сосредоточились, что чуть не проморгали пасущегося поблизости оленя. Лишь когда Гласс подняла голову, чтобы окликнуть любимого, она увидела, что олень стоит всего в нескольких футах от нее, и имя Люка так и не сорвалось с ее уст. Олень был еще маленьким (есть ли вообще специальное название для оленьих детей, мимоходом подумала она) и очень красивым. Мягкая коричневая мордочка шевелилась, когда он нюхал воздух, а огромные карие глаза казались ласковыми и грустными. Гласс боялась пошевельнуться, чтобы не спугнуть зверька. Ей хотелось, чтобы Люк тоже его увидел, но она не могла издать ни звука. Они с оленем долгое мгновение не сводили друг с друга глаз, а потом Люк все же обернулся, заметил их гостя и тоже замер. По выражению его лица Гласс поняла, что он так же, как и она, преисполнился благоговения перед этим зрелищем.
Все трое замерли, в молчании обмениваясь взглядами, пока отдаленный шелест не обратил оленя в бегство. Когда он исчез, Гласс наконец перевела дыхание.
– Это просто невероятно, – сказала она.
– Да, – с серьезным выражением лица согласился Люк.
– А что не так? – спросила Гласс, удивленная его реакцией.
– Ну просто… если мы не найдем еды, то, знаешь… надо будет… – Он замолчал.
Сердце Гласс сжалось. Ее потрясло выражение оленьих глаз, но она не могла перестать думать о том, что, возможно, придется заставить себя есть оленину. От этой мысли ее желудок тоже сжался.
– Давай не будем беспокоиться об этом заранее, – сказала она. – Просто поищем получше.
К счастью, они набрели тогда на ягоды, и пока все было в порядке, хотя в глубине души Гласс знала, что со временем что-то непременно изменится. У них почти закончились очищающие воду таблетки. По полу в предрассветные часы бегали странные жуки, от одного вида которых Гласс покрывалась гусиной кожей. Люк лишь посмеивался, когда она прижималась к нему и плотнее натягивала на них обоих одеяло. А еще ее снедало постоянное, мучительное беспокойство о том, что будет дальше. Смогут ли они тут остаться? Неужели все так просто? Гласс вспоминала, что ей известно о временах года: сейчас с деревьев падают красивые листья, и это значит, что довольно скоро придет зима, и им придется думать, как выжить в морозы. Пока, впрочем, она изо всех сил гнала подобные мысли. О зиме будем беспокоиться, когда она настанет, а сейчас ей хотелось просто жить в этой сказке, в их фантастическом домике под кронами деревьев.
Люк переступил порог, предварительно оббив с ботинок грязь. В его густых волнистых волосах запутались листья. Гласс ощутила легкий сосновый аромат и глубоко вздохнула. Ее тело трепетало каждым нервом от одной только близости любимого и от его запаха.
– Как насчет обеда? – Она с глумливой торжественностью приподняла блюдце с ягодами. – Сегодня я приготовила кое-что совершенно особенное.
– О, жаркое из ягод, – ухмыльнулся Люк. – Мое любимое. Есть особый повод?
Глас склонила голову набок и озорно улыбнулась:
– Может быть.
Люк двумя быстрыми шагами пересек комнату, обнял Гласс за талию и поцеловал ее долгим поцелуем, который, казалось, никогда не прервется.
Поздним вечером того же дня они, обнявшись, уснули в кровати возле горящего очага. Гласс сразу отключилась: с каждой проведенной в лесу ночью она все сильнее расслаблялась. Треволнения последних недель постепенно стирались из ее памяти. Теперь она спала глубоко, став почти жадной до сна, словно находя в нем то, по чему истосковалась.
Когда от окна донесся первый звук, он влился в сон Гласс. Она проснулась, только когда Люк рядом с ней сел, вернее, подскочил в панике. Гласс откатилась в сторону, открыла глаза, мгновенно включаясь в реальность, и увидела его: лицо в окне их домика. В умирающем свете очага она разглядела, что на них смотрит какой-то наземник – с длинными волосами и в мешковатой одежде. Никто из колонистов так не одевался, да и держались они совершенно иначе. Насыщенная адреналином кровь побежала по жилам, сознание помутилось от ужаса. До ушей донесся чей-то крик, и только через некоторое время Гласс поняла, что это кричит она сама.
Люк вскочил на ноги и схватил прихваченный в лагере пистолет. Без рубашки, босой, он распахнул входную дверь и вылетел в темноту.
– Люк, нет! – в отчаянии крикнула ему вслед Гласс. – Не ходи туда!
Но он уже исчез с глаз. Грудь Гласс сдавил сильный, чуть не сбивший ее с ног приступ паники, но она все же, спотыкаясь, двинулась вслед за Люком, хватая ртом воздух в попытке выкрикнуть его имя. Какое-то время Гласс слепо брела по лесу, но потом глаза привыкли к темноте, и она почувствовала облегчение, потому что увидела Люка совсем рядом, в нескольких шагах. Он стоял к ней спиной и целился из пистолета куда-то в небо, а лицо его было обращено к стоящим полукругом людям. Их было четверо: трое мужчин и женщина. Все они были одеты как Саша, в кожу и мех, но на этом их сходство с подружкой Уэллса заканчивалось. Их лица казались жестокими масками, а в торжествующих взглядах, которыми они обменивались, читалась злоба.
Люк и наземники замерли в безмолвном противостоянии. Вооруженные копьями наземники держали свое оружие на изготовку и, казалось, ждали только сигнала к началу атаки. Прежде чем Люк успел остановить Гласс, она подбежала и встала рядом, но Люк сильной рукой отодвинул ее себе за спину. Она чувствовала, что каждый мускул его тела напряжен и готов к бою.
Гласс высунула голову из-за его спины и дрожащим голосом обратилась к наземникам:
– Пожалуйста, – сказала она, – мы никому не сделали зла. Мы друзья Саши. Пожалуйста, не трогайте нас.
– Ах, вот как, значит, друзья Саши? – резко и насмешливо отозвался один из мужчин. – Тогда мы из вежливости убьем вас сразу, а не оставим недобитыми на растерзание зверям.
Люк снова попытался отодвинуть Гласс обратно к себе за спину. Наступила долгая, пугающая пауза, когда обе стороны ждали, что же предпримет противник. Наконец один из наземников – тот самый, лицо которого Гласс видела в окне, – угрожающе шагнул вперед.
– Мы пытались предостеречь ваших товарищей, милосердно убив лишь одного из них. Но, вместо того чтобы понять, что вам тут не рады, и убраться, вы нагнали сюда еще больше своих людей. Все, с нас уже довольно, – яростно проговорил он.
– Все не так! – воскликнула Гласс. – Мы же не знали! У нас не было связи! Но больше точно никто не прилетит, честное слово. У нас больше нет челноков.
Наземница ухмыльнулась:
– Честное слово? Мы на своей шкуре узнали, каково это – доверять чужакам. – И она кивнула одному из мужчин, копье которого целилось прямо в сердце Люка. Тот замахнулся для броска.
– Не двигаться! – крикнул Люк. – Пожалуйста. Я не хочу причинять вам вред, но у меня пистолет. Не заставляйте меня пускать его в дело.
Мужчина остановился, словно осмысливая слова Люка, но лишь на мгновение. Потом он сделал осторожный шаг вперед.
Уши Гласс заложило от умноженного эхом выстрела. Это Люк выстрелил в воздух, так, чтобы напугать наземников, но не ранить никого из них. Те, подскочив, бросились врассыпную и растворились в темноте.
Когда они исчезли, Гласс почувствовала такое облегчение, что не сразу поняла, что случилось. Когда Люк выстрелил, она подметила краем глаза какое-то движение. Может, один из наземников что-то бросил? Она повернулась к Люку, и кровь застыла в ее жилах. Люк стоял теперь к ней лицом и смотрел вперед огромными остекленевшими глазами, хотя он не издал ни звука, его рот был открыт. Взгляд Гласс пробежал по телу любимого и остановился на руках, которые были крепко прижаты к его левой ноге. Между пальцами сочилась кровь, а у ног лежало деревянное копье.
– Люк! – закричала она. – Люк, нет!
Люк упал на колени. Гласс подбежала и опустилась рядом с ним на землю.
– Люк! – Она схватила его за руку, словно пытаясь удержать его, не дать провалиться туда, куда ей нет пути. – С тобой все будет в порядке, – проговорила Гласс, усилием воли подавив панику в голосе. – Давай-ка вернемся в дом. – Она посмотрела вниз и побледнела. Даже в слабом лунном свете было видно, что трава вокруг Люка стала темно-красной.